Религер. Последний довод - Денис Бурмистров

Ныне, Егор стоял в тени колонны, положив руки на спинку скамейки. Единственный глаз из-под нахмуренной брови созерцал идущую службу.

Веритарий, мистирианский священник, в неброском ритуальном костюме строгого покроя, декламировал четверостишья из Книги Истин. Саму книгу, в хорошем кожаном переплете, он держал чуть на отлете, лишь мельком заглядывая в текст. Лицо этого уже немолодого, но на вид крепкого и уверенного в себе мужчины лучилось одухотворенностью и радостью. Насколько Волков знал, в миру он преподавал философию в одном из городских университетов.

Голос веритария разносился под сводами небольшого храма, немного перекрывая, но не заглушая льющуюся из скрытых колонок музыку. Хорошо поставленный голос, не дающий прихожанам задремать или отвлечься.

Помимо Волкова в храме было еще несколько верующих, нашедших время зайти на службу в разгар рабочего дня. Впрочем, один из них, пользуясь тем, что его скрывала спинка впереди стоящей скамьи, писал смс на телефоне, повторяя на автомате за веритарием «Зрячи мы!».

Типичный захожанин.

Когда-то в храме мистириан не было мест для сидения. Верующие должны были стоять всю службу, держа томики Книги в руках. Но времена изменились, за каждого прихожанина приходилось бороться, создавая комфортные условия и интересные службы. Поставили удобные скамьи с мягкими подушками, повесили кондиционеры, вешалки. Вроде бы даже шел разговор о небольшом кафе при храме – а то как если верующий проголодается во время службы? От голода может и к конкурентам уйти.

Но со своими стараниями мистириане все равно выглядели блекло, первенство удерживали ордалиане. У них давно в храмах практиковали различные визуальные ухищрения от «Полета по Блаженственным Небесам» в кабинках 5D до голографических постановок жития святых с привлечением живым оркестров и известных певцов.

Егор слушал голос веритария, внутренне вторя словам молитвы. Он вновь и вновь проходил взглядом путь от фигуры человека до яркого, прекрасного лика Бога в ослепительном Солнце.

Он изо всех сил пытался почувствовать присутствие Бога, нисходящие с небес ответы на нужные вопросы, ощутить вибрирующий словно струна нерв в груди, учащенно бьющееся сердце, восторг и радость от служения истинной вере!

Веритарий как раз подошел к апогею служения, его голос окреп, заполнил головы верующих, вытесняя из них сомнения и страх. Музыка очищала, дарила ощущение тепла и света. Прихожане буквально потянулись вверх, к сияющему золотому Богу.

Они вновь познали Истину! Они были счастливы!

Как когда-то и Волков. Давно, теперь этого нет.

Сейчас все больше в глаза бросалось другое, обыденное, душное, противное.

С небольшого столика продают свечи и благовония. Дешевые ритуальные товары расходятся бойко, этому способствует надпись о том, что только эти товары могут быть использованы в стенах данного храма.

Служка, который стоит за прилавком, имеет свой маленький бизнес – у него можно купить бывшие в употреблении свечи и благоухания, оставленные прихожанами после прошлой молитвы.

Позади храма, на пожертвования, построена автомобильная стоянка, сауна и ювелирный магазин.

Кстати, все покупки в храме называются «пожертвованиями», потому что в таком случае с них не нужно платить налоги.

Многое знал Волков. И он уже устал узнавать все новое и новое.

Из-за кулис всегда видны подпорки декораций.

Егор тяжело вздохнул, повернул голову налево. Тяжелый взгляд уперся в пустое место возле высокого подсвечника. Там, среди мелких пятен от застывшего воска, высыхал след чьего-то мокрого ботинка. Одиноко лежал принесенный в протекторе желтый листок с кусочком веточки.

Именно здесь Егор Волков стал Искрой.

Одноглазый заиграл желваками, во взгляде промелькнула смертельная тоска. Резко повернулся на каблуках и быстрым шагом пошел к выходу. Сбегая по ступеням на улицу, он так и не коснулся в ритуальном завершении молитвы символа веры на шее, лишь сильнее запахнул тонкое кашне.

Религер ордалиан уже ждал в указанном месте. Когда машина Волкова выехала из-за забора и проехала по краю бетонированной площадки возле заброшенного здания коллектора, он повернул голову и улыбнулся, словно завидел старого друга.

Невысокий мужчина средних лет с аккуратной бородой и ясными голубыми глазами. Одетый словно бард-семидесятник, в выцветшие джинсы, растянутый свитер с высоким горлом и стоптанные кеды. Длинные русые волосы стянуты на затылке в хвост.

Ордалианин помахал выходящему из машины Егору, все так же приветливо улыбаясь, сказал низким густым голосом:

– Здравствуй, Феникс.

– И тебе не кашлять, Челубей, – Волков скинул в салон куртку, захлопнул дверь. – Давно ждешь?

– Нет, недавно приехал, – ордалианин кивнул на прислоненный к кирпичной стене велосипед. – Никак не могу научиться рассчитывать время, вот и выезжаю пораньше. Как глаз?

От слов ордалианина веяло неподдельной заботой и участием. Впрочем, в этом был весь Челубей – он действительно любил всех, желал только добра.

И, вместе с тем, являлся одним из самых опасных религеров в Городе.

– Нету глаза, – грубовато откликнулся Егор. – Зато на очках теперь экономлю.

– Прошу простить, что так вышло, – сердечно извинился Челубей. – Я не хотел.

– Ну да, хотел-то вообще голову раскроить, – буркнул Егор.

Ордалианин промолчал.

Погода выдалась ветреная, холодные языки начинали пробираться под водолазку. Волков поежился, потер руки.

– Давай уже ближе к теме, – одноглазый положил ладони на рукояти ножей, висящий на поясе. – Боюсь простыть. Кстати, с чего это ты обо мне вспомнил? Вроде бы ордалиане пока не имеют притязаний на территории мистириан?

Челубей подошел к своему велосипеду, принялся распутывать узелок на багажнике. Не поворачивая головы, учтиво ответил:

– Ты знаешь, Феникс, я к тебе отношусь с должным уважением и почтением. Ты не враг мне, как не враги мне и остальные заблудшие. Но ты недавно погасил Искру наших добрых друзей и соратников, – религер ордалиан справился с узлом и откинул край ткани. – Погасил на их территории, прямо во время трапезы.

Волков вспомнил. Ресторан «Росинер», вип-комната. Откинутый рукой полог, удивленное лицо сидящего за столом. Требование немедленного Поединка. Самодовольный кивок лоснящегося лица. Скоротечный бой, легкая победа.

– Девяткин был предателем моей веры, – сказал Волков. – Он сдал своих агентов гностицианам, переметнулся к ним. Трое наших погибло, были потеряны ценные информаторы. Ты сам знаешь что такое, когда перебежчиком оказывается опытный религер, Челубей.

Ордалиане считали, что проливать кровь – это грех, поэтому не признавали колющее и режущее оружие. Зато в их арсенал плотно вошли «бескровные» кастеты, боевые молоты, дубинки и биты.

Челубей, к примеру, предпочитал кистень.

Волков, холодея не только от пронизывающего ветра, наблюдал, как тяжелый блестящий шар медленно вытягивает тонкую цепочку, пропущенную сквозь пальцы ордалианина. Вновь заныла пустая глазница, швы собранных хирургами лицевых костей.

– Я понимаю и не осуждаю тебя, друг мой, – ответил Челубей на слова Егора. – Ты поступил так, как того требовала твоя совесть. Сегодня позволь мне поступить так, как требуют от меня мои Старшие. Они хотят продемонстрировать нашим союзникам жест доброй воли. Я сам вызвался на Поединок с тобой, это честь для меня.

– Ох, высокопарная ты скотина, Челубей, – Волков потянул ножи, щелкнули клипсы. – Ты б еще хокку по-самурайски прочитал перед боем.

Резким кистевым движением он заставил лезвия выскочить из пазов и зафиксироваться в боевом положении. Рукояти удобно легли в ладонь, занимая годами притертое место. Острые жала ножей выглядели стальными листьями осоки, они были узкие и изящные. Полуторная заточка, идеальная длина в три кулака.

Волков улыбнулся противнику. Сегодня он не будет жалеть и щадить, не будет сдерживаться.

Нельзя использовать полумеры к человеку, пришедшему тебя убить.

В ответ улыбнулся Челубей. Он коснулся лба двумя пальцами, его губы принялись шептать молитву. Стальной шар кистеня описал полукруг, словно маятник часов.

Поединок начался.

Ордалианин был «радио» – его Дар обладал чрезвычайно мощным зарядом, но требовал довольно продолжительной подготовки перед применением. И чем дольше он взывал к Богу, тем сильнее становился эффект. Обычно «радио» начинали молиться еще до Поединка, накручивая свою Искру.

Но не Челубей. Его опыта и скорости чтения священных стихов с лихвой хватало на зарядку Дара прямо во время боя.

Впрочем, общение с высшими силами не отвлекали его от Поединка. Он не становился пассивным, как большинство «радио», не старался выждать до момента «выплеска». Челубей был активным бойцом, агрессивным религером. Сбить его «наводку» на Дар было очень трудно.