Венец проигравшего - Ярослав Коваль

— Очень плохо?

— Очень. И то, и другое — очень плохо.

— Что ж… Меня радует хотя бы то, что я всё-таки приказал отступить. Иначе сейчас нашим было бы куда труднее возвращаться на исходную позицию. На которую они уже вернулись…

— Милорда ещё что-нибудь радует?

— Не язви. Что с этими их щитами можно сделать? Кому-нибудь удалось найти к ним ключ?

— Наши маги пока ничего не смогли посоветовать. Попытка бороться с ними способом, подсказанным милордом, стоила нам восьми жизней. И толку не было.

— Я, что ли, в этом виноват?.. Не обращай внимание. Психанул… Значит, у нас и теперь нет выбора. Они пустили в ход своих червяков?

— Нет. Черви не эффективны против наших стен, а бойцы сейчас уже на них поднялись.

— Пока не эффективны!

— У милорда есть какая-то новая информация?

— У милорда взыграло чувство жопы. Знаешь, как бывает? Ну, вот нутром чую! Что у противника ещё имеется в запасе? Что-то должно быть! Чем они взяли имперские силы?

— Надо ждать ответа из Ледяной крепости. Тамошние наблюдатели наверняка могут что-нибудь сообщить.

— А их сообщение точно придёт сюда, а не к нашим магам? — Я посмотрел в стеклянные глаза Тархеба и понял, что пытаюсь впихнуть ещё одну задачу в и без того перегруженный процессор этого компьютера… то есть в голову этого человека. — Ну да, до нас информация, наверное, тоже доберётся, но чуть попозже. Как раз чародеи и должны быть первыми адресатами таких сведений. Можно отправить к ним вестового.

Мне ничего не ответили, но поспешили взбодрить посыльного, который умчался так быстро, словно его за пятки кусали. Поэтому я узнал о новом способе атаки временных и капитальных укреплений буквально за несколько минут до того, как таким же точно образом атаковали и эту стену. Чем не достижение?

Да, это были совсем другие черви, даже я на глаз способен был это определить. Да, принцип, видимо, общий и внешний вид придан сходный. Что, интересно, у наших гостей за страсть к гигантским вормсам? Разнообразили бы хоть чуть-чуть. Нарисовали бы рыбок, или кроликов, или лошадок…

Эти заклятья врезались в основание стены, вдребезги расшибались об неё, и пламя бросалось вверх по кладке, щедро переплёскивало через край. Там, где были спешно и надёжно подняты магические экраны, эти защитные конструкции с мерзким, болезненным звоном держали удар, но ошеломляли мощной отдачей, которая при неудачном стечении обстоятельств вполне была способна контузить и даже убить. Там же, где со щитами задержались, не подозревая, видимо, такого новомодного коварства со стороны противника, стены, башни и солдаты на них утонули в пламени. Нечеловеческий вой хлестнул по ушам, и на какое-то время я снова лишился слуха. И притом был уверен, что мне ещё повезло.

До моей наблюдательной вышки червяки пока не доползали. Ошеломлённый, я временно оказался выключен из канвы происходящих событий, бессмысленно наблюдая, как вокруг меня тугим водоворотом закручивается бешеная суета. А фоном к картинке бегущих, жестикулирующих и, наверное, истошно кричащих людей вставала огненная стена — эдакое адское цунами, врата в иной мир, едва ли обещающий райское наслаждение.

Это зрелище без малого парализовало меня, как грека, взглянувшего в глаза Медузы Горгоны. Когда-то я без тревог всматривался в самое сердце овеществлённой магической мощи, собранной в такой плотный поток, что ему под силу оказывалось поднять меня высоко в воздух. И в том столпе, помнится, дремала такая сила, которая способна была разнести в пыль большую часть подлунного мира. Здесь же — всего лишь стена огня, к тому же сдержанная магической преградой! А ужасает намного сильнее.

Что ж, это слабость человеческая. То, что производит на нас впечатление, кажется более значимым, более могущественным, пугающим или чарующим. Смерть может прийти к человеку, обрядившись в одежды неприметные, серые, как паутина, но бояться он всё-таки продолжит того, что способно поразить его воображение.

Пришлось брать себя в руки по ускоренной методе. Верхняя кромка пламени колебалась и всё ползла, ползла под облака, словно примеривалась лизнуть небеса. Понятен замысел — магический щит силён в основании, чем выше, тем слабее действие чародейской конструкции. Ещё немного, и этот огонь, непринуждённо испепеляющий человека и разбивающий в щепу баррикады, но не тревожащий ни единой растущей былинки, начнёт крушить нашу оборону с самой уязвимой её стороны.

— Твою мать! — воскликнул я от души, как давно уже не орал. — Тархеб! Тархеб! Глянь!

— Дерьмо на блюде! — гаркнул тот, а по меркам Империи это — сквернословие самого низшего пошиба, такое, от которого мухи дохнут, а дамы в испуге рожают.

Мне показалось, что всё последующее было переполнено магией, даже восприятие стало дискретным. Почему вдруг я и Отабиш оказались вместе на распределительной башне в обществе магов? Они работали с бешеной скоростью, а один валялся в обмороке, заливаясь кровью из носа и ушей, и его даже никто не пытался привести в себя. Даже внимания не обращали. Так, и зачем здесь нужен я? Ладно Отабиш, но от меня-то какой прок? Кто меня сюда позвал и зачем? Загадка. Разве что Тархеб вот таким оригинальным способом решил удалить меня с наблюдательного пункта, где становится опасно. Гарцуют вокруг меня, словно перед капризным ребёнком каким-то… Малоприятно, да.

Однако надо бы хоть ради приличия чем-нибудь заняться. Вытащив из-под панциря рабочий артефакт, я наклонился над бесчувственным телом. Медик из меня вообще никакой, но инструмент универсальный, самый лучший, какой только можно получить за деньги или в обмен на ценные услуги. И сделан с расчётом именно на такого долбоклюя, как я, без тени магических и прочих навыков. С трудом двигая руками (они почему-то здорово затекли), применил чародейский предмет по назначению, продиагностировал всё, что положено, и со второго раза привёл страдальца в себя.

— Пусть полежит, — прокомментировал его коллега, ни на миг не прерывая работы. Он даже не обернулся, будто видел спиной, что происходит. — Отдышится. От него сейчас всё равно никакого толку.

— Ты как, парень?

— Благодарю, милорд! — просипел он каким-то неестественным фальцетом, слишком громко. — Что это грохочет? Что происходит?

— Он не услышит, милорд, — снова прозвучал комментарий чрезвычайно занятого мага, который всё равно отлично видел затылком. — Он контужен. Тут определённо травма головы и в особенности слуха, надо будет поправлять.

— А что с ним вообще?

— Перенапрягся, милорд. Держал верхнюю кромку, пока не отключился.

— И?

— Бросай это дело! — крикнул ещё один чародей. — Бессмысленно! Бестолково! Уже слишком опасно.