Премьер. Проект 2017 – миф или реальность? - Николай Рыжков

Позже он к этому возвращался постоянно. Выражение «другого пути у нас нет» постепенно превратилось в безапелляционный лозунг: «Перестройке альтернативы нет!» И в общем-то это правильно: общество созрело для обновления, глубоких реформ. Но в политике нередко бывает, что верная в целом формула разными общественными силами наполняется далеко не одинаковым содержанием, а главное, возведенная в некий абсолют, она становится порой даже препятствием для поиска каких-либо альтернативных путей развития. Как часто мы забываем истину жизни: в прошлом у нас только единственный путь, который мы уже прошли, впереди же много дорог, по которым можно пройти!

Увы, во все времена и эпохи в нашей державе громкие слова, которым никто никогда не знал меры, мешали любому настоящему делу. Перестройка не стала здесь исключением. Ее заболтали, а потом и предали. Кто по глупости, а кто сознательно — будущее рассудит.

История предательства перестройки, всеобщий духовный подъем народа, а потом его горькое разочарование должны стать уроком для нынешних и будущих поколений. Хотя сегодняшние власти не сделали выводов: они повторяют ошибки прошлого и добавляют к ним свои, еще более тягостные по последствиям.

Ну да дело не в терминах. То, что мы последовательно и не без успеха делали с 83-го года, просто-напросто обрело официальное имя. Сегодня и я не возьмусь сказать, Горбачев ли сам или какойнибудь безвестный журналист назвал наше дело «перестройкой». А может быть, он нашел это еще в материалах XXV съезда (проходившего в 1976 году), где уже тогда была поставлена задача «ускорить перестройку хозяйственного механизма»? Разве дело в авторстве? Сказано в Первой Книге Моисеевой: «И нарек человек имена…» Вот так: человек… И нареченное слово покатилось.

Назначенный при Черненко Пленум ЦК по вопросам ускорения НТП так и не родился. Но Горбачев в апрельском докладе уже объявил о предстоящем в июне совещании по этому вопросу. Сама тема НТП присутствовала почти во всех публичных выступлениях нового Генерального.

Готовились к назначенному совещанию мы дни и ночи, поскольку времени оставалось почти ничего. Но почему все-таки совещание, а не очередной Пленум? Полагаю, Горбачеву не хотелось слишком срочно, всего через полтора месяца проводить новый Пленум, чтобы не смазать тот громкий политический резонанс, который вызвал апрельский Пленум и у нас в стране, и за ее границами.

Там-то к Горбачеву присматривались еще со времен его поездки с супругой в Великобританию, в роли второго человека в КПСС. Именно тогда Тэтчер заявила на весь мир, что с ним можно и стоит иметь дело. Трудно сейчас сказать, что это было — какое-то мгновенное озарение или хорошо подготовленное паблисити на фоне безнадежно больного, умирающего Черненко.

В большой политике случайных действий не бывает. Уж както близко связаны поездка будущего Генсека в 83 году в Канаду, где, как известно, был послом Александр Яковлев, который, по его словам, именно там предложил Горбачеву идею перестройки, и поездка в 84-м году на Туманный Альбион. Апрельским Пленумом Горбачев полностью оправдывал авансовую характеристику скупой на похвалу «железной леди»…

Меня лично изменение статуса рассмотрения вопроса НТП мало беспокоило, я за формой не гнался. Может быть, даже совещание в данном случае имело больше преимуществ перед Пленумом. Ведь в нем, в совещании, все равно участвовали все члены ПБ, кандидаты, секретари и члены ЦК, но кроме того — ученые, производственники, партийные руководители республиканского, краевого, областного и даже городского масштабов, передовые рабочие и колхозники. То есть совещание в ЦК КПСС давало возможность именно широкого участия специалистов.

Доклад Горбачева на совещании мы готовили вдвоем. Буквально. Разве что девочка-стенографистка, безропотно сносящая наш изнурительный темп работы, здорово помогала. А работали и впрямь самозабвенно. Запирались в кабинете Горбачева, на обед порой не отлучались. Сидели с утра до ночи, а вернее, ходили и даже ползали, поскольку множество материалов — документы, справки, статьи, записки, заранее собранные отовсюду, — не умещались на длиннющем столе для заседаний. Мы раскладывали их на полу и действительно ползали между ними, отыскивая нужную идею, формулу, цифру.

Не стану пересказывать содержание доклада. Он подробно и точно подытожил и обобщил нашу работу и наши замыслы, как говорится, расставил ориентиры. По сути, мы написали долгосрочную программу именно ускорения НТП, на базе которого только и возможно ускорение социально-экономического развития страны.

Термин «ускорение» еще не исчез из перестроечного лексикона, но и применялся пока не расширительно. Горбачев снова упомянул перестройку в области «всего хозяйственного механизма» и привел цитату из Ленина. Я не принадлежу к нынешним «неореволюционерам», которые стараются поскорее забыть, что когда-то сами к месту и не к месту ссылались на опального ныне вождя, и поэтому повторю ее: «Вылезем, ибо не приукрашиваем своего положения. Знаем все трудности. Видим все болезни. Лечим их систематически, упорно, не впадая в панику».

Согласитесь, толковые слова! Хотел бы выделить одно из них — «систематически», ибо именно оно никогда не воплощалось в нашей вечно авральной социалистической реальности. Когда я слушал Горбачева, а до того — раньше, когда мы эту цитату в доклад вставляли, радуясь ее точности и актуальности, то думал: неужто пришло, наконец, время, которое даст нам возможность быть систематичными, не менять «генеральной линии» в угоду сиюминутным прихотям вождей?..

Одно маленькое отступление. Оно, как вы заметили, не первое, но и далеко не последнее… Отступление о терминологии.

До того как я пришел по «андроповскому призыву» на работу в ЦК, я и не подозревал о существовании эзопова языка партийных документов (среди работников партийного и государственного аппаратов было много специалистов по составлению и прочтению этих документов, шифровке и расшифровке подспудных мыслей). И на этот раз, хотя доклад был о научно-техническом прогрессе, без этого условного языка не обошлось. Вот один из примеров. Для расчистки общественной атмосферы нужно было ликвидировать зоны, традиционно свободные от критики. А первой такой зоной была Москва, во главе которой стоял Виктор Васильевич Гришин. Политически его дни были сочтены. Звезда же ленинградского партийного лидера Льва Николаевича Зайкова, наоборот, восходила. Горбачев только-только вернулся из Ленинграда, куда он после своего избрания отправился прежде всего.

Читаем в докладе: «Центральный Комитет возлагает большие надежды на рабочий класс, интеллигенцию Москвы, мощный научно-производственный потенциал столицы. Хотелось бы еще раз поддержать большую работу, которую ведет Ленинградская партийная организация». Чувствуете разницу? В Москве — только надежды и остались. В Ленинграде — большая работа, которую возглавляет Зайков. Через полмесяца он стал секретарем ЦК. Через полгода Гришин отправился на пенсию…

И еще. Если я не ошибаюсь, именно после совещания по НТП в публицистике впервые появился абсолютно новый термин — «человеческий фактор». Говоря о партийной работе, Горбачев на этом совещании отметил, что она имеет дело с решающим фактором всех перемен — человеческим. А потом эти два слова, вырванные из контекста, были кем-то поставлены рядом, стали употребляться к месту и не к месту и превратились в формулу, при которой человек куда-то исчез, а его место занял некий безлико-оскорбительный «человеческий фактор».

Продолжу, однако, рассказ о главном. Итак, Политбюро обсудило и одобрило итоги совещания, которое продолжалось два дня, и поручило всем заинтересованным государственным органам учесть высказанные там конкретные предложения в готовящемся пятилетнем плане. Было отмечено, что нужна корректировка существующего хозяйственного механизма, который отторгает научно-технические достижения. Кадровые же вопросы ЦК должен держать в своих руках. В общем, это был вполне разумный, реальный план действий, нацеленных на терпеливое создание условий для развития НТП.

Безусловно, для более динамичного социально-экономического развития страны НТП имел решающее значение. Но нужно было найти катализатор, ускоритель научно-технического прогресса. Например, в начале века им стал автомобиль: он создал дороги, качественную металлургию, резиновую, лакокрасочную промышленность и т. д. Наш катализатор тоже должен был дать толчок НТП во всех отраслях народного хозяйства — металлургии, химии, кибернетике, агропромышленном комплексе и т. д. В современных условиях такую роль призвано было выполнять гражданское машиностроение.

В реализацию этой идеи активно включился Отдел машиностроения ЦК. Руководителем этого Отдела в то время был Аркадий Иванович Вольский. После моего избрания членом Политбюро в апреле 85-го года и освобождения Григория Васильевича Романова от обязанностей Секретаря ЦК и члена ПБ этот Отдел стал подчиняться мне. Вместе с машиностроительными министерствами и аппаратом Совмина он срочно готовил постановление по развитию машиностроения. В августе оно уже было принято.