Все зависит от тебя - Гоар Маркосян-Каспер

— Бонапарт был не худшим из правителей, — заметил Дан невозмутимо.

— Извини! Бонапарт был завоевателем. Он захватил половину Европы.

Дан не выдержал и рассмеялся.

— Не вижу ничего смешного, — сказал Олбрайт.

— Маран в роли завоевателя — и ничего смешного?

— Нам ведь неизвестно, — сказал Олбрайт уже спокойнее, даже с улыбкой, — может, у него есть и стратегический талант.

— Это как раз известно, — заметил Дан, вспомнив карты сражений, которые Маран чертил на песке Перицены. — Он у него есть. И более того, один античный военный сказал как-то, что Маран из того материала, из которого делаются полководцы. Но не бойся, Дик. Этот его талант востребован не будет. Я ручаюсь. В конце концов, подозревать в завоевательных амбициях человека, отказавшего своей стране в праве монопольно владеть ядерным оружием, просто некорректно.

— Я не подозреваю его в завоевательных амбициях, — возразил Олбрайт. — Случайно повернулся не так разговор. На самом деле я опасаюсь другого.

— Диктатуры. И это было. Я помню, мы с Никой спорили до изнеможения. После того, как он пришел к власти тогда, пять лет назад. Ника считала, что он станет новым диктатором. И не только Ника. Даже Дина Расти — на первых порах. Но я в это не верил ни минуты. И оказался прав.

— Так и я не верю, — сказал Олбрайт. — В том-то и дело. Разве ты не понимаешь? Он же харизматический лидер. Верить в дурное в нем он просто тебе не позволяет. Но если рассуждать логически…

— Сегодня утром он ушел, когда я еще спал. Ушел на очень трудное заседание Правления. Но не забыл вызвать сюда свою бывшую секретаршу, чтобы она помогла мне встать и одеться.

Олбрайт промолчал.

— А что он рисковал жизнью, чтобы тебя выручить, ты забыл? Своей жизнью и жизнью своих друзей. А ты знаешь, как он к ним относится? Ты думаешь, они любят его и верят ему из-за того, что он такой неотразимый? Нет, Дик. Просто потому, что и он их любит и верит им.

— Можно любить своих друзей и при этом… — начал Олбрайт, но Дан уже нетерпеливо оборвал его:

— Послушай, Дик, я понимаю, что ты можешь найти возражение на любой мой аргумент. Поэтому больше никаких аргументов. Последнее, что я тебе скажу: я отвечаю за Марана. Честью своей отвечаю.

Олбрайт впился в Дана взглядом, промолчал, снова вскочил и принялся ходить по комнате. Дан молча наблюдал за ним, твердо решив, что добавлять ничего не будет. Если Олбрайт такой дурак… Впрочем… Он вспомнил, как сам в свое время трепыхался, пытаясь побороть гипнотизирующее, как выражалась Ника, влияние Марана…

— Словом, — сказал наконец Олбрайт, — ты считаешь, что надо ему помочь? Проделать ту комбинацию, которую я предлагал Лайве? Купить продовольствие в Латании и Дернии и передать Бакнии?

Дан усмехнулся.

— Конечно. Хотя это и не принципиально. Не забудь, ты хотел купить продовольствие для страны, где правит Лига.

— Ну и что?

— А то, что ситуация изменилась. Ты разве забыл, как встал латанийский парламент, когда Маран вошел в зал?

— Не забыл.

— Господи, — сказал Дан, — как он мучился тогда, пять лет назад! Он никак не мог наладить отношения с соседями. Все эти короли и королевы! И безвестный молодой человек, пришедший из Охраны, загадочная личность, от которой непонятно чего ждать… А теперь он кумир. Никто не откажет ему в кредите. А может, и в безвозмездной помощи. Наверно, уже не отказали. Если не предложили сами. Ты же слышал, он сказал, что голода не будет. Маран не бросается словами, раз он что-то говорит, значит, он в этом уверен.

— Да, пожалуй, ты прав, — согласился Олбрайт. — Ладно, Дан. Спасибо. — Он открыл дверь и обернулся. — Так я полагаюсь на тебя. На твое слово.

— Полагайся, — сказал Дан.

Маран пришел поздно вечером, усталый и голодный. Дан, который уже потерял надежду его дождаться, чуть было не лег в постель, но решил спуститься перед сном в сад подышать свежим воздухом и, возвращаясь, столкнулся с Мараном в коридоре.

— Ты еще на ногах? Я думал, ты давно спишь. Как вчера.

— Вчера доктор заставил меня принять снотворное, — объяснил Дан. — Чтоб быстрее заживало.

— Ну и как, заживает?

Вместо ответа Дан подвигал правой рукой.

— Отлично. Посиди тогда со мной. Поужинаем. Если найдем, чем.

— Да я уже ел.

— Выпьешь чаю. Мне сегодня за целый день только и перепало, что термос кофе. Утром есть не хотелось, а потом ведь никто не даст. Разруха.

— Душ принять не хочешь? — спросил Дан.

— Не отказался бы.

— Иди, а я попробую раздобыть тебе ужин.

Маран ушел в ванную, а Дан стал искать экономку, твердо намереваясь вытащить ее хоть из постели. Но та не спала. Более того, ждала Марана и ответила на вызов не из своей комнаты, а из кухни.

— Сейчас принесу, — сказала она сразу. — У меня все готово.

И появилась с подносом ровно через пять минут. К удивлению Дана она стала расставлять на столе отнюдь не тарелки с бутербродами и даже не разогретый сегодняшний обед. Прекрасно приготовленный антрекот, картофель фри, тертые овощи, закуски, соки, чай, даже пирожные. Расставив, она скромно выскользнула за дверь, не дожидаясь появления Марана.

— Спасибо, Эмилия, — сказал вдогонку Дан, крикнул: — Маран, скорее, ужин остынет, — но тот уже выключил душ.

— Зачем столько еды? — сказал он с порога. — Я что, дракон?

— Могу помочь, — предложил Дан. Видимо, в курс лечения входили препараты, возбуждавшие аппетит, и он все время хотел есть.

— Давай, — согласился Маран и разрезал мясо пополам, а затем стал нарезать на кусочки долю Дана.

— Я сам бы смог, — сказал Дан запоздало. — Практически не болит, только двигать пока немножко неудобно.

Но Маран уже поставил перед ним тарелку и взялся за свою порцию. Ел он, несмотря на то, что якобы был голоден, лениво, как всегда, и Дан, решивший было дождаться, пока он поест, кончив уплетать свою часть, не утерпел.

— Как тебе удалось уговорить эту компанию? — спросил он с любопытством. — Я имею в виду Правление. Они же фактически остались не у дел. Я правильно понимаю?

— Правильно понимаешь, — сказал Маран и поглядел на него чуть смущенно. — Не знаю, Дан, одобришь ли ты меня? Возможно, я поступил не принципиально. В общем, я пошел на то, на что не захотел пойти тогда, в шестидесятом.

— А именно? — спросил Дан.

— На компромисс. Помнишь, они предлагали мне уступки в обмен на архивы Высшего Суда? И я отказался.

— А теперь? Согласился? Но зачем им эти архивы теперь? Ныне они представляют только исторический интерес. Ты же все обнародовал.

— Дело уже не в архивах, Дан, а в них самих.

— То есть?

— Я обдумал все возможности, какие у меня были. Одна — действовать согласно уставу Лиги, иными словами, еще раз пройти путь, который я уже однажды прошел, и, вполне вероятно, оказаться у того же разбитого корыта. Вторая — последовать совету нашего любителя ограниченного насилия Илы Леса, наплевать на законы, придуманные Лигой, и избавиться от этой компании, отдав ее под суд или просто поставив к стенке. Как несомненно сделал бы тот же Ила. Но я не для того использовал случайно подвернувшуюся возможность пройти законным путем. Ведь только законный путь может быть бескровным. Но, с другой стороны, ты знаешь, что происходит в стране. Все разваливается. Заниматься позиционной борьбой, пытаясь перетянуть на себя одеяло, декадами, месяцами? Невозможно. Нет времени. Надо было действовать быстро. А быстро можно только убить. Или простить. Я выбрал второе. — Он замолчал и посмотрел на озадаченного Дана. — Что скажешь?

— Что ты понимаешь под «простить»? — спросил Дан.

— Отказ от судебного преследования. Пенсия и спокойная старость. В конце концов, я уже обещал это Лайве. Главному преступнику. Остальные ведь помельче.

— И они согласились? Отказались от власти?

— От химеры. Нет, конечно, от поста Главы никто из них не отказался бы. Но этого уже нет. Я перескочил через их головы и надежды и взял главный приз. Вернее, то, что они считают главным призом. Им тоже оставалась позиционная борьба с неясным исходом. В лучшем случае. Они же понимали, что я не забыл уроков прошлого. И боялись, что я предпочту другой вариант. Тут есть еще один нюанс. Тонака. Иными словами, армия, потому что армия по-прежнему за ним. В прошлый раз Тонака поддержал меня против Изия, но промолчал на Большом Собрании, не стал выступать против, поскольку, в конце концов, я его вытащил из камеры и дал должность главнокомандующего, но и за не посмел. Или не захотел. Впрочем, я его не порицаю, у него были свои иллюзии. Как и у меня. Ты наверняка помнишь, как мы с ним уточняли позиции перед осенними событиями, когда он сразу заявил, что против Лиги не пойдет, а я ответил, что идти надо не против Лиги, а против Изия. А теперь, после того кошмара с испытанием глубинного оружия, перед лицом развала, который не сегодня-завтра может обернуться общим хаосом… Он мне сказал: «Делай, что считаешь нужным, вот тебе моя рука, я приму все». Понимаешь? Сказал утром мне, когда я встретился с ним наедине, и повторил вечером на правлении… Словом, они согласились. В чем я не сомневался. Ты не одобряешь меня?