Крестом и булатом: Атака - Дмитрий Чераксов

– Увы…

– Надеюсь, Владимир Владимирович, что в следующий раз, – руководитель области не отпускал руку Высокого Гостя, – мы увидимся в более благоприятной обстановке.

– Несомненно, – Президент выдернул ладонь из судорожно сжатых пальцев губернатора и оказался перед очкастым и смурным маршалом.

Сергиенко вздернул руку к козырьку.

– Товарищ Верховный Главнокомандующий! Корабли и личный состав Северного флота находятся в состоянии полной боеготовности. Гидроакустические службы усилены дополнительными специалистами, на объектах выставлена удвоенная охрана. В море выведены все наличные силы…

– Я понял, Игорь Дмитриевич, понял, – Президент прервал доклад министра. – Сейчас речь не о том. Вы проследили, чтобы родственники погибших были размещены на базе?

– Так точно!

– Отнеслись со вниманием?

– Безусловно…

– Претензии к вашему министерству были?

– Никак нет!

Глава Государства шагнул к Самохвалову.

– Здравия желаю! – сиплым голосом сказал адмирал и отдал честь.

– Есть новости?

– Только предварительные…

– Изложите позднее, – Президент пошел дальше вдоль строя военных и штатских, пожимая протянутые руки и обмениваясь со встречающими короткими репликами.

Главком ВМФ расправил плечи.

Пронесло…

Верховный не стал прилюдно распекать адмирала и срывать с того погоны, как бы это сделал Бывший. У нынешнего другой характер. Сначала он хочет во всем разобраться, а уж потом принимать решение.

Что ж, флаг ему в руки.

Каждый день отсрочки играет на руку Самохвалову, позволяет запутать и без того непростую ситуацию вокруг катастрофы. Одни документы подменяются другими, появляются исправленные карты учений, на которых «Адмирал Молотобойцев» уже дислоцируется в тридцати милях от места аварии «Мценска», в океане бумаг тонут крупицы сведений, могущих дать истинную картину происшедшего.

А в Москву уже отправился гонец с несколькими спутниковыми фотографиями шестилетней давности, на которых изображена натовская лодка с разбитой носовой частью, стоящая в норвежском доке. Даты на снимках, естественно, стоят свежие, середины августа. В столице гонец войдет в контакт с журналистами из какого-нибудь мощного медиа-холдинга типа «Совершенно секретно» и подсунет падким до сенсаций журналистам «неопровержимые доказательства» тарана «Мценска» американской субмариной класса «Лос-Анджелес».

Те, конечно же, не откажутся от подобного «эксклюзива».

А через недельку после публикации на издательство навалятся хлопцы из особого отдела ФСБ, якобы озабоченные тем, что некто принялся торговать сверхсекретными снимками. Скандал вокруг спутниковых фотографий должен послужить мощной косвенной поддержкой версии о «злобных натовцах».

Что адмиралу и надо. Антизападная истерия поможет наложить последние мазки на картину операции отвлечения и убережет высшие чины флота от слишком сильного монаршего гнева.

Депутат Государственной Думы Юрий Щекотихин вяло помешал сахар в чашке, пригубил уже успевший остыть кофе и склонил плешивую голову набок.

– Не з-знаю, не з-знаю… П-положение беженцев неопределенное, п-поэтому мы п-пока затормозили публикации н-на эту тему. К т-то-му же, нас все время оп-пережают энтэвэшники и «Н-новая газета»…

Атташе посольства США по культуре изобразил на лице скорбную озабоченность словами визави…

– Тема крупная, – американец говорил по-русски безупречно. – Ничего, если не вы одни ее раскручиваете. У вас есть преимущество – возможность давать политическую оценку. Вы же депутат, а корреспонденты других изданий таковыми не являются.

– На НТВ окопался Яб-блонский и его к-камарилья, – сморщился Щекотихин. – Почти к-каждое в-воскресенье выступает. А у меня эфира н-нет совсем…

– Скажите, какой канал вас устраивает, – предложил атташе, совмещавший культурную деятельность со службой в Центральном Разведывательном Управлении. – В принципе, мы можем посодействовать вам в создании авторской программы. Это совсем несложно. Например, в сети СТС.

Депутат повращал глазами, обдумывая произнесенные американцем слова.

Авторская программа – это неплохо. Но работа над ней будет отнимать у участвующего в многочисленных коммерческих проектах народного избранника слишком много времени. И нет никакой гарантии, что его выступления станут пользоваться зрительской популярностью. Псевдодемократы, вылупившиеся из рядов диссидентского движения и отягощенные многочисленными комплексами собственной неполноценности, уже давно вызывали у населения чувство если не осознанного презрения, то безотчетной брезгливости.

С другой стороны, альтернативы пропрезидентским славословиям вроде тех, что бубнят ведущие программы «Однако», практически нет.

Ток– шоу и «Итого», идущие на НТВ, не в счет.

Там Индюшанский посредством верных кунаков Компотова сотоварищи сводит счеты со своими личными противниками и тщится представить себя в качестве «новорусского политэмигранта», преследуемого властями за отличную от государственной позицию. Если б Индюшанский не принадлежал к племени Моисееву, к нему бы прислушивались. А так пятый пункт анкеты портил всю картину. В глазах обывателя это выглядело следующим образом: один вороватый еврей наезжает на других таких же, умело замаскировавших свою сущность русскими фамилиями и православным вероисповеданием.

Индюшанский скоро допрыгается.

Слишком часто он мелькал на экране в «жидовской тюбетейке» под ручку с раввинами, присутствуя на церемониях по поводу окончания строительства новых синагог.

Народ этого не любит.

Нарочитая пышность открытия еврейских молельных домов и восторженные комментарии неумных журналистов вызывают лишь раздражение большей части телезрителей. И желание немного погромить иудейские лавочки и культовые сооружения.

Скромнее надо быть, скромнее.

– Люсьен Б-боруховна нас оп-передила, – Щекотихин упомянул мадам Стульчак, создавшую на государственном телеканале свой личный пресс-клуб «Слово свободы». – Я не очень хочу п-повторяться…

– Это ваше право, – легко согласился американец. – Но чеченскую тему следует развивать и усиливать. Без привлечения электронных СМИ это невозможно.

– А если сделать с-соответствующий сайт в Интернете? – депутат немного оживился. – Мы бы м-могли регулярно обновлять информационные п-полосы. М-материалов достаточно. В-войдем в альянс с П-пеньковым и Г-гильбо-вичем, п-подтянем молодых журналистов… По-моему, может п-получиться.

– Такая постановка вопроса интересна, -кивнул атташе. – Над этим стоит серьезно подумать.

– Я и г-говорю…

– Вы, насколько я понимаю, имеете расчет на команду из Санкт-Петербурга?

– Именно. Т-там есть определенные п-пер-спективы. И затраты на п-порядок меньше, чем в М-москве.

– Но новый закон об Интернете… – протянул американец.

– К-какой закон?

– Об обязательной установке контролирующей аппаратуры. Ваш министр связи, на мой взгляд, просто сошел с ума.

– А-а, это! Не в-волнуйтесь. Этот з-закон никто исполнять не будет.

– Почему?

– С-согласно традициям нашей ст-траны, – хихикнул Щекотихин. – С-суровость законов компенсируется их н-неисполнением. Д-даже разумных.

– Мне это известно. Но ваш новый Президент достаточно последователен в достижении поставленных целей. И контроль за Интернетом, как мне представляется, входит в число этих целей.

– Г-гэбуха, – с ненавистью сказал депутат. – Отрыжка ст-тарого режима. Т-только такое быдло, как н-наш народ, м-могло его избрать.

Атташе посольства США по культуре молча пожал плечами. Спорить с раскрасневшимся от хорошего коньяка Щекотихиным было без толку.

Рокотов наугад вытащил из лежащего плашмя на середине комнаты шкафа толстую книжицу и в свете пламени прочел название.

– Ничего себе! «Откровения Бананового старца»…

– Поваренная книга? – серьезно спросил присевший у окна Вася Славин.

– Нет. Трехстишия Басе.

– Кто это?

– Известнейший японский поэт. Типа нашего Пушкина… А тут явно жил местный интеллигент.

– Этот? – Дима Славин ткнул носком сапога скрючившееся в позе зародыша тело.

– Видимо…

– Читал я японскую поэзию. Ни фига не понял, – Вася повел стволом «Винтореза» из стороны в сторону. – Все чисто…

– Прочтение хайку требует большой сосредоточенности и особого душевного состояния, – наставительно сказал Влад. – Равно как и их сочинение. Плюс хайку в том, что его можно творить на ходу, описывая происходящее мгновение жизни. Как сейчас.

– Что вижу, то пою, – бормотнул Дима. Рокотов секунд десять помолчал и выдал:

Жадно лижет огонь черепичные крыши аула.Мертвый чичик лежит.А бамбук все растет…

– Ты это к чему? – Вася отодвинулся от окна.