Крестной феей назначаю себя! (СИ) - Светова Ника

Графиня Роддерик выпрямилась, еще раз поблагодарила все семейство и решительно обратилась к Фредерику Крейстону, державшему в руках какое-то срочное письмо, только что принесенное посыльным.

— Господин Крейстон, я покупаю отрез "белого золота", который лежит сейчас у Вас на складе. Надеюсь, Вы не откажете мне в кредите, если я не смогу расплатиться сразу?

— А,? Что Вы сейчас изволили сказать, госпожа графиня? — задумчивый вид Крейстона, оторвавшего взгляд от распечатанного письма, явно показывал, что мыслями купец сейчас не в комнате, а в тех событиях, о которых только что прочитал.

— Нет, ну и зятек у меня! — возмущенная Джудит Форбин опять начала закипать, а ее дочь и внучка, пожалуй, готовы были объединиться с ней в негодовании на главу дома. — Госпожа графиня ясно сказала, что покупает "белое золото" и просит тебя продать шелк в рассрочку, если вы в цене не сойдетесь! А только, коли хочешь знать мое мнение, Фреди, не должен ты с графини ни копейки лишней брать, вот как! Свои деньги вернешь и довольно с тебя будет!

— Да, папа, пожалуйста, — Айлин так рьяно поддержала бабушку, что Эвелина заподозрила ее в подслушивании. Но, впрочем, подслушала Айлин или нет — это было неважно. Важнее был ответ Фредерика Крейстона на просьбу графини о кредите — даже по самой низкой цене Эвелина не смогла бы выплатить стоимость шелка сразу.

Крейстон увидел сколько женских глаз: требовательных, просящих, ожидающих, — смотрит на него сейчас и добродушно рассмеялся.

— Сколько же заступников в моем доме Вы нашли, госпожа графиня! — Крейстон улыбнулся всем женщинам сразу и торжествующе заявил, — А заступаться-то и не надо! Не придется Вам в кредит шелк покупать, вот что я Вам скажу, потому как покупка Ваша уже семь лет назад почти полностью оплачена!

— Как? — Эвелина ахнула, веря и не веря услышанному, — Неужели Северин…

— Точно так, сударыня, — широко улыбаясь, пояснил Крейстон, — уж очень ему хотелось тогда видеть Вас в "белом золоте" на Лунном Балу, да чтобы у других такого наряда не было. Вот он и внес аванс, почти в стоимость шелка, ну, может, пятую часть оплатить осталось, но такую-то сумму Вы и сразу заплатить сможете, верно я говорю?

— Пожалуй, верно, — Эвелина задумчиво кивнула, — но как могло такое быть, что Северин уже тогда расплатился за отрез "белого золота" почти полностью? У него не могло быть при себе столько денег, разве что он занял в долг…

Эвелина умолкла, понимая, кто мог одолжить графу Роддерику недостающую сумму, и не заметила, каким подозрительным взглядом сверлит зятя Джудит Форбин. Очнулась она только от радостного возгласа Крейстона:

— Да, я же письмо из дворца получил! Взяли-таки на место помощника звездочета младшего Линнеля, пристроили парня!

И Фредерик Крейстон сунул письмо прямо в руки тещи, да еще и пальцем ткнул в те строчки, которые считал самыми важными. Недоумевающая Джудит сердито глянула на зятя, потом все же прочитала письмо и расплылась в улыбке. Она по-доброму глянула на Эвелину и дружески заметила:

— Ну что же ты, графинюшка, вроде и не рада, что ладно так получилось с покупкой твоей? Твой теперь отрез, тут и сомневаться нечего!

— А я вот сомневаюсь, госпожа Форбин, — неожиданно для себя Эвелина решила довериться опытной в торговых делах женщине, — не могло у моего Северина быть столько денег, чтобы заплатить почти всю сумму за отрез "белого золота". Если бы я точно знала, сколько он своих денег потратил, а сколько одолжил…

— Ну, сколько бы ни одолжил, какая уж теперь разница, коли за долгом тем до сих пор никто не пришел. Не пришел раньше, значит и сейчас не спросит, и говорить здесь не о чем, — рассудительно заметил Крейстон.

А старая Форбин, глядя в глаза Эвелины, добавила:

— Верно, у хорошего друга одолжил, раз долга не спрашивает. А если хороший друг он был, то и ему в радость будет — увидеть тебя на Балу в том платье, о котором твой покойный муж мечтал.

Смущенная и убежденная последними словами, графиня Роддерик отбросила ненужные сомнения и быстро договорилась с Крейстоном по сумме, которую следовало доплатить за драгоценный шелк. Ее дружно уговаривали посидеть еще, почаевничать, но Эвелине уже не терпелось забрать свою покупку и бежать к Сеси — показать ей шелк, обговорить как будет выглядеть платье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Крейстон понимающе улыбнулся, увидев каким азартом горят глаза девушки, и вызвал двух приказчиков покрепче — проводить дорогую покупательницу с не менее дорогим грузом. Отказываться от сопровождения Эвелина не стала — она и сама побаивалась идти одна с такой ценной покупкой. Дружески попрощавшись с семейством Крейстонов, графиня Роддерик обещала "непременно заходить" просто в гости. Уже на пороге она не выдержала — вернулась. крепко обняла и расцеловала старую Джудит Форбин, так тепло вспоминавшую ее Северина. Добрая женщина понимающе улыбнулась и сама расцеловала знатную даму — такую строгую поначалу и такую человечную и искреннюю сейчас.

— Эх, а все же золотая у меня теща! — глубокомысленно заметил Крейстон, вышедший проводить дорогую гостью, — Вот еще бы не так упряма она была — цены бы ей не было!

— Разве? — весело спросила Эвелина, — А может, будь она покладиста, Вы, господин Крейстон, совсем бы от скуки извелись? Ну что за интерес, когда все с тобой согласны и поспорить не с кем?

Крейстон расхохотался от неожиданного вопроса, а пока он утирал слезы, вызванные приступом смеха, Эвелина поняла, что не давало ей покоя в истории с драгоценным шелком.

— Фредерик, — графиня и сама не заметила, как перешла на дружеский тон в общении с Крейстоном, — почему Вы сразу не сказали мне, что семь лет назад Северин уже внес аванс за "белое золото"?

Озадаченный Крейстон почесал затылок и не очень уверенно ответил:

— Да как Вам сказать, госпожа графиня… поначалу-то я и совсем не вспомнил эту историю, все-таки семь лет прошло…

— Вы, один из лучших купцов Армании, и забыли, кто и за что внес Вам аванс? — глаза графини Роддерик смотрели требовательно и недоверчиво, и Крейстону пришлось собраться, чтобы ответ звучал убедительно.

— Так, Ваша Светлость, те, кто аванс заплатил, обычно сами и приходят — или за товаром, или за деньгами. А здесь и не пришел никто, и я закрутился совсем, вот и не вспомнил сразу. Да что же Вы думаете-то, что я обманываю Вас, что ли? — вскричал купец, заметив, что его объяснениям не очень-то верят. — Госпожа графиня, мне в убыток продавать и деньги терять совсем не след, так у меня вся торговля скоро прогорит! Не вспомнил сразу, виноват. Не приди Вы сегодня, верно, уже после Бала деньги Вам вернул бы, что авансом уплачены. А так все ладно вышло: и Вы с покупкой, и я слово сдержал!

Успокоившийся Крейстон закончил, наконец, свою речь и испытующе посмотрел на графиню — верит она ему или нет. Что же касается Эвелины, ее убедили слова купца о том, что в убыток себе он торговать не будет, и графиня забыла последние сомнения. Она схватила сверток с драгоценной покупкой, никому его не доверяя, тепло простилась с купцом и в сопровождении охраны отправилась обратно в "Ателье мадам Лилье".

Глава 13

Счастливая, возбужденная Эвелина сама не заметила, как пробежала расстояние от лавки Крейстона до ателье. Она распахнула дверь, под переливчатый звон колокольчика влетела сразу в примерочную, минуя другие комнаты, и торжествующе открыла сверток перед Сесиль, Кэтрин и всеми, кто был сейчас в мастерской.

— Смотри, Сеси, вот оно, "белое золото"!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Драгоценный шелк золотистой лентой вырвался из обертки, застелив собой всю длину закройного стола и свободно свисая по его краям. Воцарившуюся тишину нарушали лишь восхищенные вздохи зрительниц.

И было чем восхищаться! Золотое сияние шелка не ослепляло, не заставляло прикрывать глаза — оно было ласковым и теплым, какими бывают лучи солнца, пробившиеся сквозь густую листву. Магические светильники в мастерской потускнели перед сиянием необыкновенного материала. А лица восхищенных девушек, окруживших волшебную ткань, казались нежнее и прекрасней. Золотое сияние отражалось в их глазах, скрадывало тени и морщинки, озаряло особенной неповторимой красотой каждую, кто была сейчас рядом.