Тайна цыганского фургона - Фергюс Хьюм

Не успела она закончить фразу, как в дверь постучали. Мгновенно сообразив, кто стучит в дверь, Лоусон подпрыгнул со стула и уже открыл дверь, пока Джоззи удивленно смотрела на него. Он вернулся с цветным конвертом.

— Читай! Читай! — скомандовал он, горя от нетерпения.

Миссис Трембли прочитала:

— «Помолвка расторгнута. Одри свободна. Скажи Лоусону. Боллард».

Глава 17

Дик мгновенно почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Как Боллард смог расторгнуть помолвку между его племянницей и Рендольфом, было выше его понимания, но не оставалось никаких сомнений, телеграмма четко сообщила результат. Одри была свободна.

— Она станет моей! Она станет моей женой! — закричал молодой человек, прыгая по комнате. — Удача вернулась ко мне, Джоззи. Черная полоса закончилась, и начинается самая светлая и яркая.

— Не спеши радоваться, — сурово посоветовала миссис Трембли.

— А ты не каркай! — Дик почувствовал беспокойство, настолько серьезен был ее тон.

— Я не говорю ничего без причины, мой дорогой. Рендольф очень мстителен. Он не сдастся без боя.

— Что же он может сделать?

— Не знаю, — миссис Трембли откинулась на стуле и обхватила голову руками. — Но он смог заставить Одри обручиться с ним, поэтому, мне кажется, он владеет какими-то опасными для нее сведениями.

— Если так, он бы не согласился расторгнуть помолвку.

— Хм, хм! Что-то здесь не так, Дики, дорогой. Интересно, каким образом Боллард разрушил планы Рендольфа?

— Спрошу его, когда увижусь с ним, — решил Лоусон.

— На твоем месте я бы не делала этого. Лучше оставить все как есть. Иди на Винтер-сквер и объяснись с Одри.

— Я бы с радостью, — Дик засомневался, и выражение его лица стало немного отчужденным. — Но станет ли она слушать меня?

— Думаю, да. Когда я видела ее вчера вечером, она тебя очень хвалила. В ее глазах ты добрый, умный, человек чести, и все такое. Одри сказала, что она никогда не забудет, как обязана тебе.

— Это лишь благодарность, — без всякой благодарности произнес Дик. — Я хочу любви.

— Ну, — философски заметила леди, — говорят, от жалости до любви один шаг, чем же плоха благодарность? В любом случае, Дики, у тебя есть шанс.

— Будет Одри слушать меня?

— Я думаю, да. Нет, я уверена, что будет. И я бы не пожелала ей лучшего мужа. Ей необходим защитник, — закончила Джоззи торжественным тоном.

Лоусон прекратил ходить по комнате и уставился на нее.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что Рендольф хитрый, умный и злобный. Я знаю о нем гораздо больше, чем ты, Дики, поскольку мой покойный муж водил с ним дела. Если бы Болларду не удалось расторгнуть помолвку, я бы предоставила свои сведения о темном прошлом Рендольфа, которые мне удалось собрать. Но пока все идет так, нет нужды вмешиваться.

— Если только он не тронет Одри, — задумчиво закончил Дик, — но я не думаю, что он может ей что-то сделать.

— Я согласна. Тем не менее он сделает все возможное, чтобы осуществить свои намерения.

— Вряд ли. Вероятно, он утешится Эстер.

— Как бы не так, Дики, — сердито ответила миссис Трембли. — Мы не сильно близки с твоей кузиной, крайне глупой старой девой. Но все же она слишком хороша для этого негодяя, который растратит все ее деньги и в конце концов бросит ее. Боллард предотвратил брак с Одри, теперь я должна предотвратить брак с мисс Спайн. Не беспокойся об этом. Я держу розгу наготове для мистера Артура Рендольфа, хотя мне бы и не хотелось использовать ее без крайней нужды.

Лоусон рассеянно кивнул.

— Все это хорошо, Джоззи, но ведь не это главное. Мы как никогда далеки от разгадки тайны убийства.

— Всему свое время, Дики. Мы приближаемся к разгадке! О чем вы разговаривали с Рендольфом прошлым вечером за ужином с вашей кузиной? Расскажи мне все слово в слово. Это может быть важно.

— По-моему, ты делаешь из мухи слона, — ответил Лоусон, вспоминая вчерашний ужин.

— Как бы там ни было, мне надо это знать.

Обладая удивительно хорошей памятью, молодой человек пересказал весь разговор, включая рассказ Рендольфа об Африке и спасении его жизни молодым Хэмбером. Джоззи внимательно выслушала и казалась крайне заинтересованной, настолько, что Лоусону это показалось странным.

— Не вижу в этом ничего интересного, — заявил он.

— Ты не видишь дальше собственного носа, — довольно грубо огрызнулась миссис Трембли. — Быть может, он сказал куда больше, чем тебе кажется.

— Что ты имеешь в виду?

— Не важно. Ты подал мне идею. Нет, не спрашивай какую, потому что я не собираюсь объяснять. Мне надо это обдумать и действовать в зависимости от этого. А теперь, Дики, можешь идти домой и мечтать об Одри.

— Я бы предпочел увидеться с ней, а не мечтать о ней, — уныло сказал Лоусон. — Если ты вдруг увидишь ее, замолви за меня слово, Джоззи.

— Обязательно. Я собираюсь навестить ее на днях — в три часа в четверг.

— Тогда я тоже приду, — сказал Дик, приободрившись. — Не возражаешь?

— Нет, я буду рада, — Джоззи поднялась, зевая. — Все, Дики, иди уже домой.

Выгнанный таким образом, Лоусон отправился к себе, полный надежд. Там он провел остаток вечера, куря и думая об Одри, о том, какая она красивая, какой ангел — и все в том же духе. О том, какая она самая храбрая и преданная во всем мире. О том, как она заступалась за своего брата и как она держалась на протяжении всего этого времени.

— Никто в мире не сравнится с Одри, — сказал себе Дик, ложась спать.

На следующее утро пришло письмо от Болларда, в котором он просил Дика навестить его в конторе в полдень. Лоусон удивился, почему приглашение пришло сразу после телеграммы для миссис Трембли, но был рад получить приглашение. Если бы письмо не пришло, он в любом случае навестил бы фондового брокера из-за неудержимого любопытства — как же тому удалось справиться с Рендольфом. Возможно, Боллард собирался рассказать ему об этом, и пока Дик вел уроки верховой езды в окружении дам, он постоянно думал о предстоящей встрече. Он стоял перед дверями офиса, когда все церкви в городе били в колокола, извещая наступление полудня.

Когда молодой человек появился в офисе, Боллард, еще более уставший и взволнованный, чем раньше, молча указал ему на стул. Дик удивился такому странному поведению обычно веселого старика и заметил, что во время всего разговора тот говорил приглушенным голосом. Не было обычного громового голоса, не было искреннего смеха. Болларда как будто подменили.

— Вы плохо себя чувствуете, сэр? — сочувственно спросил Дик.

— Я беспокоюсь, мой мальчик, беспокоюсь, — сказал фондовый брокер, потирая рукой лоб. — У меня вчера был неприятный разговор с Рендольфом.

— Так я и думал. Но ведь он хорошо закончился.

Боллард с угрюмым видом кивнул.

— Я уладил этот вопрос. Вижу, ты горишь от нетерпения узнать, как же я это сделал. Но я не собираюсь объяснять.

— Не буду настаивать, сэр, — быстро сказал Лоусон.

— Знаю. Поверь мне, если бы я мог хоть кому-то сказать об этом, я бы сказал тебе, малыш Лоусон. Но некоторые веши должны оставаться в секрете.

— У Рендольфа темное прошлое, я узнал это от миссис Трембли, — предположил Дик.

— То, как я убедил его, не имеет никакого отношения к его прошлому, — поспешно сказал Боллард. — Но если он даст о себе знать после всего, что я сказал ему, я открою его прошлое, которое не отличается добропорядочностью. Я нанял частного детектива, чтобы выяснить все детали, хотя пока и не использовал это.

Он сделал паузу.

Дику было интересно, о чем же думает старик, настолько его лицо было напряжено и наполнено болью, хотя взгляд оставался холодным и уравновешенным.

— Вы хотите что-то обсудить со мной, сэр? — сказал он, когда тишина стала невыносимой.

Боллард уставился на него, как будто его застали врасплох, и стал больше похож на себя, глядя прямо в глаза собеседнику. Затем он произнес фразу, которая не имела отношения к теме разговора.

— Ты любишь мою племянницу? — тихо спросил он.

— Вы знаете, что люблю, сэр. Я сказал вам, когда мы виделись в прошлый раз, что попрошу у вас ее руки.

— Я благословляю вас.

— О! — Дик чуть не задохнулся и с открытым ртом уставился на Болларда.

— Конечно, при условии, — добавил Боллард, — что она любит тебя.

— Я… я… думаю, что любит, — промолвил Лоусон неуверенно. — Я знаю, что я люблю ее, — закончил он уверенно и твердо.

— Вижу. И я склонен думать, что Одри отвечает тебе взаимностью, насколько я разбираюсь в женской натуре. Твое безупречное поведение и рыцарское молчание произвели на нее огромное впечатление. Я не знаю никого, кого бы я с большей охотой выбрал ей в мужья.

— Спасибо… спасибо. Но… — Дик побледнел. — У меня нет денег.