Тени в переулке - Эдуард Хруцкий

Митрофанов взял ключи, открыл комнату, где находились сейфы, а когда открыл бронированную дверцу, один из храбрых защитников отечества приставил к его голове револьвер и приказал открыть все сейфы.

Не торопясь, офицеры сгребли содержимое бронированных шкафов в саквояж, Митрофанова привязали к креслу и заткнули рот платком. Уходя, «гвардейцы» забрали из стола наличность в сумме десяти тысяч рублей, сняли с пальца мычавшего хозяина перстень с бриллиантом и из жилетного кармана извлекли золотые часы с репетиром.

Андреев поручил надзирателю опросить приказчиков, а сам попытался разговорить перепуганного Митрофанова. Тот, охая и чуть не плача, рассказал, что поручик был в пенсне, у обоих офицеров усы и бороды.

Но главное, вспомнил хозяин, у капитана был ярко выраженный польский акцент.

Это уже было кое-что.

Дело в том, что, когда немцы вытесняли русскую армию из Царства Польского, в Москву прибыло огромное количество польских беженцев. И, конечно, варшавское, лодзинское, гродненское ворье тоже прибыло в бывшую российскую столицу.

Но вместе со своими соотечественниками в Москву переехала канцелярия варшавского генерал-губернатора во главе с директором, камергером Высочайшего двора действительным статским советником Николаем Николаевичем Граве. В его подчинении находилась и тамошняя сыскная полиция, командовал которой старинный приятель Андреева Людвиг Антонович Курантовский.

Следующим утром Андреев поехал в Спиридоньевский, где в доме 12 располагались варшавские коллеги. Курантовский внимательно выслушал Андреева и сказал, что есть у него клиент со сходным почерком. Некто Анджей Цеховский, который, по данным его конторы, объявился в Москве. Из Варшавы он бежал, так как на нем висело два заочных приговора. Австрия разыскивала его за нападение на почтовую контору на окраине Вены, Германия – за налет на ювелирный в Гамбурге.

Андреев показал фотографию Цеховского Митрофанову, но тот не опознал своего обидчика.

Тогда Андреев заехал к своему приятелю-художнику и попросил сделать портрет с этой фотографии, но только изобразить человека в военной форме с усами и бородой. Когда портрет привезли к ювелиру, он радостно закричал, что это тот самый негодяй.

Андреев понимал, что Москва для Цеховского – пока город чужой. У него нет устойчивых связей в преступном мире города, а стало быть, укрыться ему трудно.

От Курантовского он узнал, что налетчик любит красивую жизнь, азартные карточные игры и женщин. Следовательно, Цеховский должен отсиживаться на «малинах».

Но на Хитровку в трактир «Каторга» он не пойдет, в притонах на Сретенке, где гуляют карманники, ему тоже нечего делать, значит, он будет искать место, соответствующее его вкусу.

Безусловно, Андреев сориентировал свою агентуру. Особо просил помнить про часы, наигрывающие первый такт вальса «На сопках Маньчжурии».

Через два дня ему позвонил его агент, хозяин бильярдной в переулке у Чистых прудов. Они встретились, и тот поведал сыщику, что вчера у него катал шары профессиональный карточный игрок Спиридонов по кличке «Перебор». Он хвастался именно такими часами.

На квартиру Спиридонова Андреев отправился, прихватив двух крепких сыщиков из летучего отряда. Дверь им открыла горничная и сказала, что хозяин отдыхает.

Андреев прошел в спальню. Хозяин мирно спал. На стуле рядом с кроватью лежали массивные золотые часы. Андреев взял их, нажал на кнопку, и они заиграли знаменитый вальс.

Спиридонов вскочил. Протер глаза и узнал Андреева. Что и говорить, знаменитый московский сыщик был заметной фигурой в московском уголовном мире.

– Твои часы? – спросил Андреев.

Спиридонов молчал.

Андреев сел на кровать, открыл заднюю крышку.

– Ты думал, братец, что здесь две крышки, а их три.

Андреев аккуратно ногтем подцепил еще одну крышку и вслух прочитал надпись:

– «ЕМ. Митрофанову в день рождения от Купеческого клуба». Так что будем делать, Спиридонов? Возьмешь на себя налет на магазин Митрофанова?

– Побойтесь Бога, ваше высокоблагородие, я же игрок, такими делами не занимаюсь.

– А часики на улице нашел?

– Да никогда. В польский банчок выиграл.

– Что, у клиента денег не было?

– Как не быть, были. Только я их у него тоже выиграл.

– Сколько?

– Пять тысяч.

– А где играли?

– У Бегов…

– У Кондрата?

– Точно.

– Клиент наш или залетный?

– Залетный, из Варшавы, кажется.

– О чем разговор был?

Спиридонов задумался.

– Да ни о чем. Он спрашивал, есть ли в Москве шикарное место, где можно время провести. Ну я послал его на одну «малину»…

Спиридонов запнулся.

– Начал, так говори все до конца, а то у меня в передней два молодца сидят.

– Так закладывать не хочу. К Баронессе его послал.

Это была необыкновенная удача. Баронесса, бывшая выпускница Московского института благородных девиц Елена Кузьмина, по окончании курса попала в Петербург в дом барона Будгрофа в качестве гувернантки. Сначала все шло как обычно, а потом она исчезла вместе с украшениями и деньгами. Отловили ее только в Одессе, уже на сходнях парохода, отплывающего в Афины.

Ее сослали в каторжные работы, а после окончания срока она объявилась в Москве. Неведомо на какие деньги приобрела роскошную квартиру в Потаповском переулке и завела дом свиданий. Там-то ее и завербовал Андреев. С той поры «малина» эта стала подлинным садком, куда попадали крупные рыбы: медвежатники, кассиры, сбежавшие с казенными деньгами, крупные налетчики, знаменитые шулера и фальшивомонетчики.

Андреев поехал к Баронессе, показал ей фото Цеховского и проинструктировал, что надо делать. За домом Баронессы поставили следить самых опытных филеров.

Два дня длилось нервное ожидание. Правда, сыскная полиция времени зря не теряла. Эти два дня стали черными для содержателей московских притонов.

Андреев лично поехал на самую крупную московскую «малину» – трактир «Каторга» на Хитровке и поговорил с хозяином. Разговор получился душевный. Мещанин Кулаков, как значилось в паспорте хозяина знаменитого на весь жиганский мир России трактира, оказался человеком понятливым. Вытирая кровь с разбитых губ и носа – а Андреев был человеком весьма сильным, – он заверил господина коллежского советника, что даст указание своим людишкам искать залетного по всем ювелирам-скупщикам, а то от полячишек и армяшек честному вору деваться некуда.

Цеховский пришел на третий день. К дому подкатил мотор на дутых шинах, из него вылез роскошно одетый господин и вошел в подъезд дома. Он назвал условный пароль, проник в квартиру и сразу оценил это замечательное место: пол в прихожей, покрытый пушистым ковром, бронзовые бра на стене, картина с обнаженной натурой. Шикарная была «малина», больше похожая на дом свиданий.