Друзья - Ольга Резниченко

Я никогда ничего не крала, и если вдруг мне такое пришьют, обвинят — это будет, просто, расстрел на месте. Уж лучше и дальше буду так страдать, как прежде, еще с десяток аварий переживу, но таааакого позора — я не выдержу. Такого моя душа (или это самолюбие, гордость?)… не выдержат.

Наконец-то. Звонок в дверь.

(спешно кинулась открывать)

— А я уже заждалась, — несмело скривилась в улыбке (черт, а моя фобия, оказывается, только-только начинает себя проявлять!! еще чуток — и я закиплю от нервоза; ну же — сходи, проверь, убедись, что всё на месте…. молю, Марат!)

— Да вот, пытался сообразить, что нужно. Что люди обычно покупают.

Да и тебе… и малышу, что полезно, а что — нельзя.

… хлеба купил, молоко, йогурты… творог, сметану, сыр.

Ах, да… яйца. Можно омлет сделать… если умеешь.

— Умею. А масло… подсолнечное?

— Черт. Забыл, — пристыжено улыбнулся. — А еще же и соль нужна.

В общем, так… Патти, предлагаю сегодня вечером съездить вместе за продуктами.

— Съездить? Да тут до рынка пять минут идти.

— И пакеты за собой таскать?

Кстати, Патриция.

Что бы ты не решила, насчет…

— Так что?

— Будь благоразумна. Постарайся побольше спать, не нервничать.

Особенно прошу — тяжелое не таскать…

В общем, веди себя так, что, если наконец-то и решишь оставить всё, как есть,

не пришлось о таком твоем безрассудном поведении жалеть.

(несмело закивала я головой; поджала губы)

— Хорошо.

— Так, как поступим?

А! Вот… думаю, что-то же еще брал. Вот, пельмени. Свари — поешь, йогуртом закуси и спатки.

(несмело рассмеялась я)

— Что? Я что-то не так сказал?

— Да мне, просто, уже на работу… пора.

— Патриция.

— Что?

— О чем мы только что говорили?

(невольно скривилась)

— Но… я не могу все так бросить. И потом, в декрет уходят…

— Декрет ты…

я понимаю, что не сразу всё произойдет, поменяется в твоей жизни —

будешь помогать первое время своей тетушке, пока замену та тебе не найдет.

Но сегодня ты — никуда не пойдешь. Целую ночь не спала. Синяки под глазами — уже даже не синие — черные!

Патриция.

Нет. И даже речи не может быть об этом.

Тем более, ты уже мне пообещала, что будешь заботиться о вас… двоих…

(глубокий, шумный вздох — невольно улыбаюсь…

и как можно спорить с таким человеком?)

(закачала головой)

— И хоть убей меня, не могу понять, почему ты мне помогаешь. Есть миллионы людей…. которые…

— Патти, но друг-то у меня — ты. А не те… миллионы людей.

(пристыжено улыбнулась)

— Надеюсь, и я когда-нибудь смогу тебе помочь, отблагодарить за всю твою доброту.

— Ты скрашиваешь мое одиночество — а это максимум, что я могу просить, и желать…

Глава Двадцать Вторая

— Нет. Марат. Это — уже явно перебор. Я так не могу…

— Патриция, даже не спорь. Вам с малышом нужна мягка постель, тепло и уют. А на этом диванчике — я уже привык ночи коротать. Часто, как лягу читать — так и засыпаю прямо здесь, так что…

(невольно рассмеялась)

— Настолько увлекательные книги??

— Ну. Не каждый же раз читать приключенческие романы. И самообразованием нужно заниматься. А это — увы, бывает и скучноватым.

— Так, постельное белье я поменял, так что…

(пристыжено улыбнулась)

— Спасибо.

— И, прости, из женской одежды у меня ничего нет, так что максимум, что могу предложить — так это свою рубашку. Она новая…

— Я не брезгливая.

(мило улыбнулся)

— Вот и хорошо. И, кстати, думаю…. сегодня, как поедем по продукты, можем, заодно заехать и забрать твои вещи. Хотя бы самое необходимое…

— О…

(растерялась я от неожиданности)

Было бы круто. Но, в принципе, я и сама могу сходить…

— Патти. И снова схожу… И что? Ты будешь всё тащить в зубах?

— Чего в зубах? В руках… у меня… не особо шикарен выбор вещей. Так что…

— И всё же…

— Патриция, ты еще не спишь?

— Нет.

— Прости, что тревожу. Но вот, что я подумал.

Тебе нужно позвонить домой. Скажи матери, что ты в безопасности, у своего друга ночуешь. Что пусть не переживает…

— Ха. Марат. Прошу! Она меня выгнала в три шеи. Ей плевать, где я, что со мной — пусть даже удавлюсь, лишь бы…

— Ты не права.

— Поверь! Ты просто не знаешь мою маму… Она, когда…

— Патриция. Прошу, просто позвони. Мне так будет спокойнее. И дай ей мой адрес, чтобы… не волновалась.

— Нет. Что-что, а адрес не буду давать. Иначе через пять минут прибежит — забирать меня, крича, что я ее еще больше позорю…

(нервно вздохнул)

— Ладно, тогда просто позвони.

— И ты успокоишься?

— Да.

…

— Мама!

…. Та ну хватить!

Мама!!!!

(нервно отдернула я трубку от уха, резкое нажатие на кнопку — и едва сдержалась, чтобы телефон не зашпулить в стену)

Взгляд, полный обиды и укора, обрушила на Марата.

— И о чем я тебе говорила? Ей только дай шанс — сразу целая тирада матов и презрения.

— И, тем не менее, она будет уже спокойна, зная, что ты жива. И весь этот ее крик, вся ее истерика — не что иное, как элементарное проявление заботы, переживания и любви.

(едко расхохоталась я)

— Марат, прошу, не смеши.

— Поверь, Патриция. Было бы намного хуже, если бы ты услышала в ответ спокойный тон… или, вообще, равнодушные гудки.

(тяжело вздохнула)

Может, быть… и прав. Но сейчас мне — не до понимания. Меня-то она понять — НЕ ХОЧЕТ! Тогда чего я должна?? А?

— Ну, и как теперь заснуть?

Еле успокоилась, как теперь…

— Я тебе чай с ромашкой заварил. Выпей — должно помочь…

(несмело протянул чашку)

Аккуратнее, горячий еще.

— Спасибо. Я как раз такой и люблю…

Ромашка — не ромашка, а заснуть так и не могла.

То ли тот факт, что я в чужой квартире, лежу в чужой постели, то ли окончательно расшатанные нервы, последствия истерики и нервного срыва… — только и качалась я из бока на бок, вертелась, как гриль на палочке… да лучше не ставало.