В плену подозрений - Джон Макдональд

В ее глазах промелькнул немой укор, и мне стало вдруг стыдно за то, что, сам того не желая, я обидел ее.

— Вы ведь сами попросили меня высказать мое мнение, Геван.

— Да, понятно, конечно, но...

— Высказать мнение и при этом, вольно или невольно, не затронуть чего-нибудь личного? Простите, если случайно задела ваши чувства. Хотя все равно считаю, что ваши отношения с Ники важны и сейчас, поскольку будут оказывать самое прямое воздействие на дальнейшее развитие событий в компании.

Я в упор посмотрел ей прямо в глаза, но она не отвела их. Даже не моргнула.

— Ладно, Перри, извини. Я действительно сам попросил тебя высказать твое мнение и услышал его. Спасибо.

Она тепло улыбнулась:

— Послушайте, Геван, мне совсем не хотелось бы испытывать судьбу, но все-таки... вы по-прежнему относитесь к ней как тогда?

— Честно говоря, не знаю. Когда я сюда ехал, то мной владело только одно желание — ее ненавидеть. Хотя, наверное, это все-таки слишком сильное слово. Затем увидел ее, и все будто вернулось. Совсем как тогда вначале... в самом начале. Увлечение, желание, страсть... Все как прежде.

Я жестом подозвал официанта, заказал еще выпить. Бросив взгляд в сторону Джоан, заметил, что лицо ее болезненно скривилось.

— Я ненавидела ее, Геван. Причем для меня это слишком мягкое слово.

— Ты? За что?

Она отвела глаза в сторону:

— Наверное, вполне обычная вещь. По уши влюбиться в своего первого большого босса! Детское увлечение. Роскошный офис, милые улыбки... Господи, я была так молода, Геван. Если бы вы тогда попросили меня выпрыгнуть в окно, я не стала бы даже ждать, пока его откроют. Затем, когда вы устроили ее на работу и начали с ней встречаться, все знали об этом. Мне было больно видеть все это, но я убеждала себя, что так и положено. Рано или поздно она все равно вам надоест, так что нечего переживать. Надо просто смириться и ждать. Это было очень заметно, Геван. Мои чувства, переживания, ну и все прочее...

— Мне казалось, ты просто довольно неуклюжа, часто краснеешь, сшибаешь все вокруг, но такое мне даже не приходило в голову.

— А мне казалось, это было написано на моем лице. И что вас это очень забавляет. Что-то вроде бесплатного развлечения. Может, со смехом рассказываете друзьям о влюбившейся в вас молоденькой глупенькой секретарше.

— Нет, не было. И совсем не забавляло. Да и в любом случае я бы даже и не подумал ни с кем этим делиться. Тем более для развлечения. Даже бесплатного.

Она, согнув в локте руку, положила подбородок на кулак.

— А знаете, у меня все было продумано заранее. Настоящий сценарий. Просто гениальный, во всяком случае, как мне тогда казалось. Когда-нибудь вы неизбежно остановите на мне свой взгляд, я имею в виду настоящий взгляд, и обратите внимание, что буквально рядом с вами такая красота и очарование, а вы настолько слепы, что даже не замечаете этого. Затем вы произнесете торжественную речь, и мы, обнявшись, пойдем навстречу рассвету...

— Перри, но я никогда не...

— Я тогда была просто маленьким несмышленышем, Геван. И каждый вечер молилась, чтобы завтра наступил тот самый день. А он все не приходил и не приходил. Когда я услышала о вашей помолвке, то, поверьте, чуть не умерла. Жуткая зима и весна. Помните, вы часто задавали мне всякие глупые вопросы... ну о всяких там девчоночьих делах? О том, какие цвета они предпочитают, что любят носить... Я знала, вы покупаете ей разные вещи, но все равно продолжала надеяться, что рано или поздно все это закончится. Потом Господь услышал мои мольбы. Я будто родилась заново. Лежала в постели и хохотала от счастья. Будто на моем небе снова взошло солнце. Но затем вы вдруг уехали.

— И ты спокойно пережила это?

— Да, но только далеко не так быстро, Геван. Я написала вам по меньшей мере писем пятьдесят и порвала их. Серьезно думала убежать к вам. Интересно, а как, собственно, такие увлечения проходят? Лично я, честно говоря, до сих пор не знаю. Наверное, для этого надо сначала увидеть много обнадеживающих снов, вдоволь нагуляться под проливным дождем, выплакать много слез в подушки, чтобы как-нибудь утром понять — наконец-то этот долгожданный день наступил, все, славу богу, закончилось. Совсем как в романе: в последней главе героиня понимает, какой глупой она была. Частично в этом есть и ваша вина, Геван. Вам не следовало быть со мной таким милым и обходительным, когда мне было так мало лет. Таким терпеливым, все понимающим. Знаете, я тогда просто физически обмирала, услышав, что вы вызываете меня к себе в кабинет.

— Бог ты мой, — прошептал я.

Она рассмеялась:

— О, ну не стоит, совсем не стоит так пугаться. Я давно уже далеко не такая, как раньше.

Да, признаться, вот так сразу привыкнуть к совершенно новой Джоан Перри было нелегко, очень нелегко. Я помнил ее неуклюжей, нервной молоденькой девушкой, почти девочкой, но никогда даже не догадывался о том, что происходит у нее в душе. Рассказав мне о себе, она вдруг стала по-настоящему и полностью живой, с весьма привлекательным подвижным лицом, быстрыми выразительными жестами, нежным, но решительным голосом...

— Жаль, что мне не довелось узнать тебя раньше.

— Вряд ли, Геван. Тогда я была всего лишь маленькой и очень глупенькой девочкой.

— Тогда, возможно, тем более жаль, что все уже прошло.

Она слегка наклонила голову:

— Вообще-то довольно странно слышать это от вас, вам не кажется?

— Извини, я сказал прежде, чем подумал. Наверное, у тебя есть что-то вроде этого и сейчас... ну, допустим, безумное влечение к кому-то.

— Вообще-то пока нет.

— Но может, тебе захочется и... — Я остановился, вдруг совершенно неожиданно осознав, что сам себя загоняю в угол, что она просто смеется надо мной, и... покраснел.

Джоан взглянула на ручные часики:

— Извините, но, боюсь, работающей девушке уже пора домой.

Я подозвал официанта, расплатился. Она назвала мне свой адрес. Это была узкая тихая улочка в одном из старых жилых районов города. Мы выкурили по последней сигарете, и, прежде чем выйти из машины, Джоан сказала:

— Подумайте хорошенько о возвращении на работу, Геван. Когда я думаю о вас там, во Флориде, мне прежде всего приходит в голову мысль о бессмысленной и обидной потере времени.

— Я слишком долго был не у дел и теперь собираюсь пробыть здесь ровно столько, сколько потребуется, чтобы принять правильное решение при голосовании. А затем тут же назад. Но... но мне бы очень хотелось до отъезда еще раз тебя повидать, Перри.

— Почему?

Ее прямой вопрос вызвал у меня раздражение.

— Почему? Да может, просто потому, что у меня, черт побери, сегодня был очень хороший вечер, вот почему!

— К собственному удивлению? Спокойной ночи, Геван. Не надо провожать меня до двери. Я дойду сама.

Джоан захлопнула дверцу машины и ушла. В тусклом свете уличного фонаря я видел, как она открыла дверь, обернулась, помахала мне рукой и скрылась в доме. Я медленно отъехал, продолжая о ней думать. Да, забавно. Забавно и приятно было узнать о ее чувствах. Пусть даже о тех, которые были давным-давно. Джоан сильно изменилась. Превратилась в красивую, уверенную в себе молодую женщину. Куда менее забавно было вдруг понять, что ты потерял нечто, чего у тебя, собственно, никогда и не было.

Я нашел нужную мне улицу и свернул на юг, в сторону Южной долины.

Глава 7

Было уже где-то около полуночи, когда я наконец добрался до открытого кафе под многообещающим названием «Обжираловка». Небольшое белое здание посреди огромной залитой ярким светом площадки для парковки, мощные динамики на столбах, из которых неслась оглушительно громкая музыка, несколько десятков машин... Дул сырой ночной ветерок, и официанткам в их облегающих коротких юбочках, белых русских блузках, белых туфельках на высоких каблуках и нелепых шляпках было, наверное, совсем не жарко, хотя они изо всех сил старались это скрыть.

К окну моей машины тут же подскочила блондинка с блокнотом для заказов в руках:

— Хотите чего-нибудь?

— Лита сегодня работает?

— Работает. Позвать ее?

— Да, будьте любезны.

— Без проблем, — ответила она и направилась к группке официанток, зазывающе покачивая мощными бедрами.

К машине вскоре подошла темноволосая девушка. Небольшого росточка, с очень тонкими ногами, карие глаза на неестественно белом лице... Она заглянула в окошко машины, с угрюмым равнодушием, но внимательно посмотрела на меня:

— Вам что-нибудь от меня надо?

— Если вы Лита Дженелли, то надо.

— Ну тогда, да, мистер, это я. Что вы хотите?

— Меня зовут Дин, Лита. Геван Дин.

Она слегка оцепенела, прикусила нижнюю губу, затем ее глаза резко расширились.

— Дин? Геван Дин? Господи Иисусе! Значит, это был ваш брат, которого... Послушайте, а что вам надо от меня?

— Я говорил с Уолтером Шеннари, Лита. По словам сержанта Португала, вы пытались обеспечить Шеннари алиби. Мне стало интересно, говорили ли вы Португалу правду или врали ему. Кроме того, мне хотелось бы быть полностью уверенным, что они задержали именно того человека, который убил моего брата.