Моя жизнь под землей (воспоминания спелеолога) - Норбер Кастере

— Медведь!

Анри Годен перестает копать и с удивлением смотрит на меня.

— Медведь, говорю тебе, посмотри, это статуя медведя!

Он бросает кирку, подходит, смотрит, но, кажется, я его не убедил. Я показываю ему формы животного, подчеркиваю детали, и он, несмотря на плохое освещение, признает, что перед ним большая глиняная скульптура, изображающая медведя. Определить это нелегко, так как у статуи нет головы. Но я вижу еще что-то: между передними лапами животного лежит медвежий череп!

Пока Годен внимательно рассматривает статую обезглавленного медведя, я оглядываюсь и замечаю, что земляной пол местами покрыт какими-то неровностями, чем-то вроде застывших, гладких и отполированных кротовых куч. Оказывается, это маленькие горельефы, изображающие лежащих на боку лошадей.

Вглядываясь в поверхность стены и освещая ее сбоку по совету графа Бегуена, я начинаю постепенно различать тонкие рисунки, высеченные при помощи кремневого резца, и расшифровываю их: бизон, каменный баран, две лошади!

Мы оказались в удивительном доисторическом музее, который из-за нашего отвратительного освещения вначале пересекли, даже не заподозрив о его существовании, а теперь открыли благодаря находке при пробных раскопках обработанных кремней. Более часа мы рассматривали горельефы на полу и рисунки на стенах. Драгоценные уроки, полученные в Тюк д'Одубер и в гроте Трех Братьев, помогли мне обнаружить: следы пещерного человека и его шедевры. Эта почти неправдоподобная выставка явилась для нас вернисажем доисторического искусства.

Шаг за шагом мы рассматривали следы по всей длине коридора и вновь наткнулись на какие-то глыбы у стены, но на этот раз я смотрел на них уже наметанным глазом.

Без труда мы различили еще две статуи, плохо сохранившиеся, хотя и похожие, — двух львов в натуральную величину, тоже вылепленных из глины.

Мы вышли из пещеры и вернулись домой как во сне. Но этот сон был таким ярким, что не давал мне уснуть всю ночь. Я был потрясен и счастлив тем, что в этой пещере, показавшейся мне похожей на Тюк д'Одубер, открыл такие же следы доисторического искусства — наскальные рисунки и скульптуры.

На следующий день с утра, повторяя знаменитую телеграмму, которую когда-то отправил Картальяку граф Бегуен, я послал, теперь уже самому графу, телеграмму с таким текстом: "Мадленцы также лепили из глины". Телеграмма лишь немногим опередила меня самого в замке Эспа, куда я явился, чтобы лично рассказать о необыкновенной находке, вскоре ставшей достоянием прессы и всполошившей весь ученый мир.

Через восемь дней учитель Казедесюс, члены спортивной команды Сен-Мартори и аббат Мура, кюре из Монтеспана, прорыли дренажную канаву по галечному руслу ручья от сифона до самого выхода из пещеры. Таким образом удалось значительно понизить уровень воды в сифоне, и теперь можно было преодолеть его, погружаясь в воду только по грудь.

Лишь после этого состоялось посещение пещеры видными учеными, специалистами по доисторическому периоду, из которых многие были далеко не молоды. Но все они без колебаний вошли в воду, чтобы принять участие в длительном и опасном для здоровья предприятии. Особенно стоит упомянуть доктора Капитана из Коллеж-де-Франс, которому было шестьдесят семь лет, и профессора Селласа из Оксфордского университета, удивительно хорошо сохранившегося, мускулистого и стройного, как юноша, несмотря на свои семьдесят три года. Аббат Брейль и граф Бегуен первыми прибыли в Монтеспан вместе с профессором Гамаль Надрином из Льежа и графом Сен-Перье, который сам только что нашел в пещере недалеко от Леспюга удивительную ориньякскую статуэтку из клыка мамонта, изображающую обнаженную женщину: Венеру Леспюгскую.

Мисс Гаррод, ученица аббата Брейля, представляла в этой когорте ученых-первобытников юность и женственность. Юность, впрочем, была также представлена членами спортивной команды Сен-Мартори в лице Марсиаля, Анри Годена, Дюпейрона и Марраста, которые играли при ученых роль носильщиков и тащили для них сменную одежду до самой доисторической картинной галереи.

Хотя мы с Годеном в первый же день открыли и отметили основные находки в пещере, все же оставалось изучить еще много деталей, прежде чем можно было прийти к окончательному выводу.

Кроме статуй и примерно сорока изображений животных в первобытной галерее было обнаружено много обломков и маленьких загадочных произведений, тем более интересных, что в пещеру, после того как ее покинули последние мадленцы, не проникал никто. Все оставалось в полной неприкосновенности.

На стенах, местами покрытых глиной, сохранились отпечатки пальцев, а также царапины от медвежьих когтей и круглые отверстия, нанесенные дротиками и копьями. На естественных приступках можно было увидеть на прежних местах, где их когда-то положили, комки глины величиной с кулак. Из одного из них была вылеплена эмблема женщины. Шариками из глины к стене были прикреплены кремневые ножи. Таким же способом к стене была приклеена маленькая глиняная голова лошади и нечто напоминающее ласточкино гнездо, также вылепленное из глины.

Одно из углублений в стене, очевидно, служило рабочей шкатулкой, оно было наполнено кремневыми орудиями. На земле можно было заметить отпечатки босых ног мадленцев. К сожалению (и весьма некстати), мы сами были босиком и ходили по тому же самому полу, так что не всегда можно было отличить следы доисторического человека от наших.

Необходимо отдельно остановиться на скульптурах.

В дополнение к сказанному о медведе следует добавить, что длина его корпуса составляла один метр двадцать сантиметров и что весь он был покрыт маленькими дырками и ямками, нанесенными стрелами и дротиками. Странный и волнующий факт — отсутствие головы у медведя и находка черепа, лежащего между передними лапами, — свидетельствует о чрезвычайно любопытном и интересном с научной точки зрения первобытном ритуале. Охотники первобытных племен были знакомы с магией и прибегали главным образом к охотничьей магии.

Колдун и несколько посвященных пришли в глубину пещеры Монтеспан при свете смолистых факелов и светильников с жиром. Кремневыми ножами (теми самыми, которые я нашел при первых раскопках) они накопали глины. Около статуй виднелись ямки, из которых ее брали, и, кроме того, можно было различить следы ножей, которыми пользовались при этой работе. Потом глину мяли, месили, и главный художник (вернее всего, сам колдун) слепил статую.

Животное представлено в виде медведя, лежащего в берлоге головой к входу, навстречу входящему. Форма груба так же, как и сама модель. Лежащий медведь похож на бесформенную массу, но есть характерная деталь — вылеплены когти. Мадленские охотники (особенности каменных орудий и наскальных рисунков свидетельствуют об их принадлежности к началу мадленской эпохи) старались представить медведя как можно более реалистически и с этой целью отказались от лепки головы, предпочитая приделать к статуе настоящую голову с мясом и кожей) убитого ими животного. Эта удивительная и страшноватая пересадка осуществлялась, несомненно, при помощи деревянного кола (следы его еще видны в шее статуи), на который насаживали голову, прикрепляя ее таким образом к глиняному туловищу. Постепенно голова обнажилась от тканей, деревянный кол рассыпался в прах, и остался лишь череп, лежащий между передними лапами.

Над этим глиняным манекеном (не исключено, что на него натягивали шкуру медведя), несшим ту же функцию, что и восковые куклы средневековых гадальщиков и различные фигурки, которыми до сих пор еще пользуются кое-где, колдун из Монтеспана производил магические действия. Весь колдовской ритуал был направлен на то, чтобы "убить" изображение медведя, и с помощью этого магического действия одолеть потом живого медведя, которого станут преследовать охотники. По психологическим законам магии всех времен участь, которой подвергается "дубль" или магическая кукла, фатальна для соответствующего ей живого существа, и, таким образом, "успех" предстоящей охоты на медведя был обеспечен.

Истоптанная босыми ступнями почва указывала на то, что колдун и охотники исполняли вокруг статуи ритуальный танец. Подобные танцы встречались не так уж давно у некоторых племен — воинственный танец аборигенов Австралии, танец бизона канадских индейцев, танец оленя или тюленей у эскимосов. Наконец, хочется упомянуть еще такую убедительную и наглядную подробность — статуя медведя из Монтеспана изрешечена ударами стрел и дротиков, то есть тем же самым оружием, которым охотники должны пронзить и убить на охоте намеченного ими зверя.

Тот же магический ритуал с теми же намерениями совершался перед статуями двух львов. У обеих скульптур также отсутствуют головы (но здесь мы не нашли поблизости черепов, а только локтевую кость льва), и они тоже были "околдованы" и изранены. На груди видны следы глубоких ран, нанесенных на этот раз уже не стрелами, а копьями, причем с такой силой, что статуи почти развалились под мощными ударами.