Как я чёрта искушал - Сергей Климов

Опять это «о», опять «сын мой». Такой классный напарник был там – в астральной сфере, а тут снова попом стал. И не убедительно совсем ответил. Впрочем, его дело, не буду лезть. У каждого есть свои тайны, которые, возможно, так и должны оставаться тайнами.

Домой добрались без приключений. Старики ещё спали. Ни есть, ни пить уже не хотелось, на уме было только одно – сон.

Я дрых до обеда. Разбудила меня бабушка, пригласив к столу. Мне был вынесен строжайший выговор за то, что заставил стариков волноваться своим длительным отсутствием. Я выслушал всё молча, покорно склонив голову, и со всем согласился. Взамен своей безропотности выпросил обещание, что они не расскажут отцу о моём ночном отсутствии. На вопрос, где мы шлялись, ответил закономерно – годы молодые, сердечный пыл и всё в таком духе. Дед хмыкнул в ус, подбоченился, наверно, вспоминая свои молодые проделки, и вступился за меня перед бабушкой, мол, отстань ты от человека, не маленький уже, двадцать годков как-никак. Чёрт Борюня тоже меня выручил. Не знаю, спал ли он вообще, а только бабушка, желая пристыдить меня окончательно, начала ставить мне в пример моего товарища, который, гулял не гулял, а по хозяйству управиться помог. Вот тут уж Борьке спасибо, искусителю своему удружил.

Рваный плащ я незаметно спрятал, чтобы не вызвать лишних расспросов, пришлось пока надеть ветровку.

После обеда меня призвали «к барьеру» искупать вину, влепив в наказание чистку периметра дома от снега. На улице становилось всё теплее, скоро начнётся капель, вот дед и решил моими руками убрать от дома снежок, чтоб вода под фундамент не текла. Борис, конечно, помогал, но и я тоже не филонил. Нет, не из благородства (я – искуситель, мне нельзя!), просто то и дело во двор выскакивали старики, желая убедиться, что я действительно работаю. Никакого сострадания к бедному внуку, который раз в пятилетку решил навестить дорогих бабушку с дедушкой! Так что пришлось лопатой поработать.

День вновь не обещал ничего хорошего, поскольку, как только я встал, начались неприятности самого невнятного и бессмысленного характера, это не считая прочитанных моралей и снежной уборки. «Рогатого» это тоже стороной не обошло, хоть не так обидно. Когда я резал к обеду хлеб – поранил палец, когда этот хлеб ел – поперхнулся, еле откашлялся, обувался – шнурок порвал, полез в погреб за консервацией – лбом о дверной косяк стукнулся, набирал для скотины соломы – соринка в глаз попала, полчаса потом перед зеркалом стоял, выуживал. И вроде бы пустяки – ничего серьёзного, но приятного мало, согласитесь? Поэтому когда с крыши на меня упал приличный ком снега, пришлёпнув моё тело к земле, я вопросительно посмотрел на чёрта. Что за дела?! Мой праведник только вздохнул и сказал, что сам не избежал неприятностей. Говорит, когда от коровы навоз вывозил, она его в зад боднула, собаке блюдце с едой ставил – за ногу цапнула, вдобавок палец дверью прищемил и язык прикусил.

– Это они всё потешаются, прислужники Вельзевула, – решил нечистый. – Отец Лев говорил, что так будет. Будь начеку, Кирилл.

– Легко сказать, – поднялся на ноги я, отряхиваясь от снега. – Скорей бы наш беглый каторжник до жены батюшкиной добрался, а то и помереть недолго.

Когда снежная работа была выполнена, меня отправили в магазин за продуктами. По дороге нас чуть не сбила машина. В занос пошла, еле отскочили. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, я придумал Борьке искушение – незаметно сделал подножку, а он прямо носом в снег. Гы-гы!

– Инволюционируете, господин искуситель. Не оригинально и ни капли не смешно, – смахнув снег, гордо вскинул голову Борис.

– Сам знаю, что не смешно, – даже как-то зло осадил его я. – А ты по сторонам не зевай, корифей высоких нравов!

Началось то, чего я и боялся. Мне стало жалко этого гада, чтоб его… Раз дело оказалось не шуткой, не розыгрышем, не интермедией, искушения типа «оставить без штанов» не пройдут. Нужно было заварить кашу понаваристей. Я-то могу, дурное дело не хитрое, да только тогда придётся поставить его «на ножи» всех смыслах. Любовь на кону всё-таки. А у меня так некстати защемило в груди, заныло. Он вон из кожи лезет, чтобы добиться хоть мизерного, хоть косого внимания Бога, а я должен его в ад отправить. Понятно, что это не факт, кто ещё кого туда отправит, но от того настроение моё не поднималось. Оказывается, злым тоже ещё надо научиться быть, не всё так запросто.

Я хотел извиниться, но не успел – зазвонил телефон.

– Привет, любимый. Почему не позвонил? Весь в делах-заботах был перед сном? – услышал я голос Ольки, в котором упрёка было больше, чем приветливости.

Вот осёл! Я же ей забыл вчера позвонить, как обещал. Да у меня и времени не было, меня убили. Может, так и сказать?

– Вижу, и утром не соизволил, – продолжала она. – Что молчишь, говорить не можешь, свидетели мешают?

– Могу. Я с Борькой.

– Так что же – нечего сказать?

Сказать мне было и вправду нечего, а опять что-то выдумывать не хотелось.

– Оль, я забыл. Да, был занят. По работе.

– Ты на работу устроился?

– Можно и так сказать.

– И кем? Авантюристом?

Вот что говорить? Что я искуситель чёрта?

Наверно, Борюня слышал, о чём ведётся разговор, потому что, выхватив у меня трубку, сказал:

– Ольга, это говорит Борис, прошу вас, оставьте ваш инфантилизм, устремитесь ввысь над прозаичностью бытия и попробуйте вернуться к истокам ваших отношений с Кириллом, когда сердца ваши реяли дивными просторами и пылали симфоническим огнём любовной страсти, сливаясь в унисон единым этюдом!

Я представил себе реакцию моей дамы, схватился за голову и начал отбирать у него трубку. А он не замолкал:

– Ольга, не подумайте, что я хочу исходатайствовать для Кирилла ваше прощение, однако смею заметить, этот человек не какой-то ярыга и ренегат, а порядочный и надёжный товарищ, хоть и фанфарон изредка.

– Отдай, чертяка, трубку, она же меня убьёт! – шипел я на него, пытаясь забрать свой телефон, но он ловко изворачивался и всё продолжал:

– Не сочтите мои речи сусальными, но прошу вас, не будьте слишком ригористичны в своих инсинуациях, ведь задержка телефонного звонка произошла лишь вследствие нашей ночной поездки к моей больной маме.

Я застыл на месте. К какой маме?

– Простите меня, я должен был ещё утром созвониться с вами и всё объяснить. Моя мама внезапно телефонировала мне и попросила приехать. Она страдает сильными мигренями, а в эту ночь ей совсем было тяжко. Кирилл великодушно согласился меня отвезти, мы пробыли там до рассвета. Он, вероятно, не сказал вам об этом, боясь, что вы не поверите. Однако я уверяю вас, это чистая правда! Да… О, что вы… Нет, конечно, нет… Я прекрасно вас понимаю… Не переживайте, человек se trompe, как это по-русски… склонен к ошибкам. Да, я передаю ему трубку.

Я с застывшим дыханием взял телефон.

– Кирюш, ну прости меня, я же не знала. Ну скажи что-нибудь, не дуйся. Какой ты у меня всё-таки добродушный! А скрытный какой, разведчик прямо! Не мог сам признаться? Бориной маме стало легче?

– Э-э, да… м-м-м, ей уже значительно лучше, – промямлил я.

– Кирюш, у меня сегодня родители в гости на ночь уезжают, приедешь?

Опа! Я мигом ожил!

– Конечно, приеду, Ольчик.

– Тогда я жду тебя к восьми часам. До встречи, мой герой!

Я повернулся к чёрту. А он стоял и улыбался во всю харю.

– Борян, с меня причитается! – благодарно хлопнул я его по плечу. – Спасибо, спас.

– О, всегда пожалуйста. Обращайся! – выпятив грудь, отмахнулся нечистый.

Вот вам и чёрт! Знаток женской психологии, оказывается! Тут уж не отнять.

В магазине мы купили всё, что было нужно и повернули назад. Пересчитывая по дороге деньги, я понял, что нас обсчитали: за колбасу я заплатил дважды. Деньги не жалко – пустяки, но обидно ещё как. Возвращаться всё равно не стали, я простил продавщицу. Знаете, напрашивается очевидный вывод: мелкие неурядицы портят нервы не меньше, чем крупные и, если бы ни назначенное свидание, обещавшее развеять мои смуты, я бы всерьёз распсиховался. Ну совсем нечисть обалдела! Ведь на каждом шагу поджидает!

Вернувшись в дом, первым делом договорился со стариками о поездке в город. Бабушка долго чесала голову, перебирая в мыслях неотложные дела, но, к моему счастью (что большая редкость теперь!), не найдя таковых, согласилась меня отпустить. Дед тоже не возражал. Надеюсь, хоть сегодня отец не узнает о моей отлучке. Во всяком случае, старики пообещали молчать. Чтобы быть совсем молодцом, я задержался до вечера – решил помочь скотину покормить. Как только Борька в моём лице покормил, мы тотчас и выехали. К тому времени я успел заработать себе лёгкий вывих ноги, а «рогатый» поцарапал затылок гвоздём, торчащим в сарае.

На трассе пробили колесо. Я не удивился. Смиренно меняя пробитое колесо на запаску, больно съездил баллонным ключом себе по ноге, отменно выругался и успокоился.