Дело о смерти фрейлины - Лариса Куницына

остаюсь всего лишь бароном де Сегюром. Этот титул и без того откроет мне любые двери не хуже жетона тайной полиции, но не приведёт моих собеседников в полуобморочное состояние. Ты меня понял?

— Конечно, ваша светлость, — с готовностью кивнул Эдам и придержал для него дверь.

Марк вошёл и, приветливо улыбнувшись смущённой хозяйке, спросил, может ли он поговорить с главой гильдии аптекарей. Она закивала и, немного успокоившись, проводила его в небольшую каморку, где стояла конторка и шкафы, заполненные книгами и аптекарскими прописями.

Пожилой аптекарь сразу вспомнил его и выразил свою готовность ответить на все его вопросы. Они сели на старинные крепкие стулья возле небольшого стола.

— Дельмас? — старик с удивлением взглянул на Марка. — Он почтенный член нашей гильдии, я даже горжусь им, поскольку он мой ученик. Он всегда был лучшим и его слава и достаток вполне заслужены. У него истинный талант как к изготовлению уже известных, так и к изобретению совершенно новых лекарств. Он прекрасно осведомлён о пользе, вреде и противопоказаниях всех веществ, используемых нашей гильдией, и при подборе доз учитывает состояние больного и имеющиеся у него симптомы. Именно потому к нему обращаются наиболее богатые и влиятельные клиенты и даже придворные лекари. И пусть некоторые члены нашей гильдии считают его несколько заносчивым, я полагаю, что это не более чем зависть, ведь я знаю, сколько времени и сил Дельмас посвятил изучению нашей науки.

— Известно ли вам, что он изготавливал пилюли для фрейлины двора госпожи де Шаброль? — спросил Марк.

— Он говорил мне об этом, в частности упомянув, что она очень требовательна к внешнему виду пилюль. «Что ж, Жанно, — сказал я ему, — она платит тебе достаточно, чтоб ты удовлетворил её желание», и с тех пор он делал пилюли сам.

— Встречался ли он с госпожой де Шаброль?

— Насколько мне известно, нет. Такие клиенты редко являются к нам сами, чаще присылают с рецептами слуг.

— Не говорил ли он о том, что у него с этой дамой возник какой-то конфликт?

— Нет, конечно! Он неизменно вежлив со всеми, и всегда исполняет пожелания клиентов. Зачем ему ссориться с ней?

Недоумение старика было искренним, и Марк перешёл к следующему вопросу. Он расспросил его о том, какие у Дельмаса отношения с другими аптекарями, есть ли кто-то, с кем он близок, на что глава гильдии ответил ему, что Дельмас поддерживает со всеми ровные отношения и никогда не отказывает в совете и помощи, однако, друзей у него нет.

— Разве что последнее время он сблизился с господином де Перреном, зятем господина Меро, — припомнил он. — Тот неплохо разбирается в траволечении, на том они и поладили.

Покинув дом главы гильдии, Марк сперва отправился в дом Дельмаса. Опросив его заплаканную жену, он осмотрел лабораторию, но понял, что самому ему с обыском не справиться, и потому запер дверь и опечатал её, а ключ сунул в свой подсумок. Потом он прошёл по домам аптекарей, всем им задавая одни и те же вопросы, но их мнение мало отличалось от мнения почтенного старца, которого он посетил первым. Некоторые сетовали на высокомерие Дельмаса, кое-кто считал, что он намеренно переманивает у коллег богатых клиентов, но все сходились в том, что он хороший аптекарь, очень аккуратный и знающий, и никогда не отказывает другим в советах. О Клодине де Шаброль здесь почти никто не слышал, и выходило, что эта яркая дама действительно не появлялась на улице аптекарей.

По ходу этих разговоров Марк начал понимать, что Дельмасу вовсе незачем было травить фрейлину, не говоря уж о том, что при этом он слишком многим рисковал, а ему было, что терять. Его дом был самым богатым на улице, он был популярен среди лекарей и даже придворных, к тому же у него было пятеро детей, которых он, по общему мнению, любил безумно.

— Дельмас — отличный малый! — воскликнул в ответ на вопрос барона де Перрен, зять аптекаря Меро. — Многие здесь считают его заносчивым, но это не так. Он стеснителен, и под некоторым высокомерием просто прячет свою робость. Но он добрый и порядочный человек. Я считаю, что мне повезло иметь такого друга.

Марк с интересом рассматривал этого человека, потому что его образ как-то не вписывался в ряд лиц, которые ему пришлось видеть здесь. Де Перрен был одет как небогатый дворянин, отличался высоким ростом и худобой. Впрочем, последнее, скорее всего, было следствием болезни, поскольку он был к тому же бледен, его щёки запали, и он иногда кашлял, привычно поднося к лицу мятый платок.

— Вы ведь рыцарь, господин де Перрен, — произнёс Марк, бросив взгляд на гербовое кольцо на его руке. — Как же вы оказались здесь?

— Волей судьбы, ваша светлость! — усмехнулся тот. — Я не так чтоб беден, но и небогат. И к тому же был одинок и болен. Я обратился к аптекарю Меро с рецептом от лёгочной болезни, которой страдаю много лет. Поскольку принимать лекарство мне нужно постоянно, я стал часто бывать здесь, избыток свободного времени позволил мне задерживаться в его доме, иногда он приглашал меня посидеть вечерком у камина с кружкой отвара или даже на обед. Он проникся ко мне сочувствием и проявил заботу, я был ему благодарен, а потом к тому же искренне привязался к его дочери Хлое, и она ответила мне взаимностью. Так я обрёл дом, семью и хорошего приятеля в лице Дельмаса, с которым познакомился чуть позже.

— Вы женились на девушке не своего круга? — уточнил Марк с любопытством.

— Что есть наш круг? Знаете, господин барон, тяжёлая жизнь и недуг меняют взгляды. Я немолод, красотой не отличаюсь, и хоть не нуждаюсь в деньгах, нет ничего, что я смог бы завещать своим детям. Потому я более стремлюсь к тёплым отношениям со своими близкими, которым так благодарен за заботу. Я уверен, что, сколько бы мне не выпало прожить на этом свете, я буду обязан им за то, что они каждый день продлевают мне жизнь.

— И вы сами занимаетесь траволечением?

— Конечно, нет! — рассмеялся он. — Всего лишь в своё время прочёл несколько книг на эту тему, наивно надеясь в них найти лекарство от моей болезни, и теперь иногда могу поддержать беседу. И моему тестю и Дельмасу это льстит, хотя, подозреваю, что они в глубине души