Дело о смерти фрейлины - Лариса Куницына

от продажных и случайно попавших туда людей и обеспечить впредь надлежащий уровень рассмотрения дел.

Марку по долгу службы часто приходилось встречаться с Кавелье как для приватных бесед, так и для дачи показаний в процессе, потому он решил сразу же обратиться к нему, вместо того, чтоб искать клерка, который сможет дать ему нужную информацию.

Кавелье, седой старик в чёрном суконном камзоле книжника, на котором так необычно смотрелась золотая цепь с гербом королевства, сидел в этот час над очередным делом, но увидев Марка, оторвался от своего занятия.

— Ваше сиятельство, — учтиво поклонился он, чуть приподнявшись с места.

— Господин главный королевский судья, — ответил ему с небольшим поклоном Марк и подошёл ближе, чтоб сесть в кресло у стола.

Старик смотрел на него серьёзно, и всё же в его глазах читалась явная симпатия, может, потому что ему никогда не приходилось ломать голову, пытаясь разобраться в тех делах, которые расследовал этот молодой барон. К тому же он знал, что его гость и сам является занятым человеком и вряд ли явился бы сюда, не имея такой необходимости. Марк не стал ходить вокруг да около и сразу объяснил, зачем пришёл. Он рассказал о том, что в связи с расследованием смерти фрейлины ему стало известно о том, что её бывший жених был осуждён королевским судом к клеймению и каторжным работам.

Кавелье в свою очередь выразил недоумение по поводу того, что данное дело рассматривалось королевским судом, поскольку нападение без смертельного исхода не является тяжким преступлением, и такие дела попадают под юрисдикцию суда магистрата, однако после того, как Марк пояснил ему о роли короля Ричарда в этом деле, он нахмурился и кивнул.

— Я понял вас, господин граф. К сожалению, вернувшись в эти стены, я то и дело сталкиваюсь с подобными случаями, когда по приказу предыдущего короля выносились заведомо неправосудные приговоры.

Он взял со стола колокольчик и позвонил. Тут же сбоку открылась небольшая дверца, и оттуда появился невысокий человечек в мантии. Его согбенная фигурка и личико с острым носом делали его похожим на крысу, и это впечатление дополняли маленькие чёрные глазки, смотревшие вокруг пронзительно и остро.

— Послушай, Монти, — произнёс Кавелье, взглянув на него. — Ты помнишь дело, в котором фрейлина де Шаброль свидетельствовала против своего жениха?

— Конечно, ваша честь, — кивнул Монти. — Тогда её звали девица Бошан. Её отец торговец Бошан заявил о том, что рыцарь свиты графа Вермодуа Матис де Серро напал на его дочь. Его осудили кклеймению и каторжным работам на двадцать лет.

— За нападение? — недоверчиво переспросил Кавелье. — Девица была избита, изуродована? Ах, да, она же потом стала фрейлиной. Но что он с ней сделал, чтоб получить подобное наказание?

— Она и её отец утверждали, что он её избил, но никакие доказательства этого представлены не были. Девица на суде имела цветущий вид, а рыцарь категорически отрицал вину, и клялся, что любит свою невесту и, скорее, отрубил бы себе руку, чем поднял бы её на девушку.

— И всё же его осудили?

— Дело рассматривал королевский судья Рикон.

— Всё ясно! — недоумение на лице Кавелье сменилось раздражением. — Ступай и найди это дело. Отдашь его господину графу, он вернёт его по завершении расследования.

Монти кивнул и юркнул обратно в свою норку, а главный королевский судья мрачно взглянул на Марка. Тому ничего не нужно было объяснять, он всё понял. Год назад, сразу после коронации Жоана, на короля обрушился град жалоб и прошений о пересмотре судебных приговоров, вынесенных некоторыми королевскими судьями. Несколько месяцев суд под руководством Кавелье проверял эти дела и многие приговоры были отменены, один королевский судья, назначенный Ричардом, был арестован и позже казнён за измену, ещё у двух имущество было конфисковано в казну, а сами они отправлены в ссылку за взяточничество. Рикон своего приговора ждать не стал, он покончил собой в ночь перед арестом.

Вскоре вернулся Монти и вручил Марку тонкую пыльную папку. Открыв её, Марк просмотрел те немногие документы, что в ней находились, и убедился, что всё обвинение строилось на жалобе торговца Бошана и свидетельских показаниях его дочери. Де Серро обвинение не признал, однако его пламенная речь, которую запомнил Монти, даже не была внесена в протокол. Приговор был вынесен с учётом того, что подсудимый не проявил раскаяния и упорствует в своей лжи, отрицая обвинение, то есть проявляет неуважение к королевскому суду.

Пока Марк читал приговор, Кавелье хмуро наблюдал за выражением его лица.

— Я благодарю вас за помощь, господин главный королевский судья, — закончив, Марк поднялся и, кивнув ему, направился к двери.

— Если этот человек ещё жив, найдите способ известить его о том, что он вправе просить о пересмотре приговора, — вслед ему без особой надежды произнёс Кавелье.

— Непременно, — пообещал Марк и закрыл за собой дверь.

Он направился дальше, туда, где размещался департамент исполнения наказаний, и где можно было отыскать сведения обо всех каторжниках, направленных в королевские рудники по приказу суда. Здесь он обратился к первому же попавшемуся клерку и резко пресёк его попытку переадресовать вопрос кому-то другому. Поняв свою ошибку, клерк испуганно извинился, отвесил глубокий поклон и умчался в архив, а, вернувшись обратно, положил перед Марком толстую книгу, где указал на запись, согласно которой Матис де Серро, осуждённый к каторжным работам во второй год правления короля Ричарда, умер через два года после этого, о чём свидетельствовало донесение, представленное комендантом рудника.

Марк тяжело вздохнул и, покачав головой, велел клерку сделать копию записи и передать её в Серую башню. После этого он вернулся к себе, и ему тут же доложили о том, что аптекарь Дельмас доставлен и ожидает его в камере для допросов.

Это был невысокий мужчина средних лет в аптекарской мантии, однако по тому, что сшита она была не из сукна, а из бархата, и к тому же её широкий воротник украшало кружево, было ясно, что он весьма успешен на своём поприще и имеет влиятельных клиентов. Однако, оказавшись в подвале тайной полиции, он был напуган, чему немало способствовали имевшиеся там некоторые приспособления для развязывания языков тем, кто не желает сотрудничать с сыщиками короля.

Сев за стол, Марк посмотрел на него оценивающе, и подумал, что вряд ли он мог отравить эту даму. Да и зачем ему это? И именно этот вопрос он задал аптекарю.

— Травить