Освободите тело для спецназа - Сергей Шемякин

— Симпатичный, можешь в этом даже не сомневаться, — усмотрев, как он недовольно хмурит брови, тут же высказалась Сьюзен, отодвигая зеркало в сторону. — Наверняка за тобой в колледже куча студенток увивалась. Для них преподавателя оттрахать, всё равно, что медаль Конгресса заработать! Тем более такого красавчика!

Она уставилась на него дерзкими смеющимися глазами, и Глеб почувствовал, как у него запылали уши.

— Ты думаешь, я помню?! — хрипло выдавил он из себя, не отрывая взгляда от её полуоткрытых манящих губ.

— Ах, ты мой бедненький! — наклонилась над ним Сьюзен. Её язычок пробежал возбуждающей искоркой по губам Глеба один раз, второй, третий, а потом тёплые губы наградили ласковым поцелуем.

— Неужели ничего не помнишь? — подняла она смеющееся лицо.

— Не помню! — упрямо тряхнул он головой, рассчитывая на продолжение.

Девушка тихонько засмеялась и опять склонилась над ним, будоража свежим дыханием и ароматом губ.

— Сейчас запомнишь, хитрюга, — пообещала она и легонько обожгла первым, коротким как укус, поцелуем. За ним последовал второй, третий… десятый…. Да разве можно их сосчитать, если голова идёт кругом от прикосновения этих жарких, нежных, аппетитно-сладких девичьих губ! Проглотил бы их вместе с хозяйкой не один, не два, а тысячу раз!

Г л а в а 9

На невнимание к своей персоне Глеб пожаловаться не мог. В понедельник опять зашёл Митчелл.

— Я тут кое-что тебе принёс, Рич! — бросил он на тумбочку пакет с фруктами. — А в коридоре тебя еще целая делегация из колледжа дожидается. Там одна такая красотка есть, что я начал таять, как мороженное, — плюхнулся он на стул, вытирая платком потную шею. — И, насколько я понял, эта красотка питает к тебе определённые чувства, — с нажимом сказал он. — Она с такой досадой закусила губку, когда меня пустили вперёд, что во мне на секунду заговорила совесть, — засмеялся Дейв, пряча платок в карман.

— А кто она такая? — заинтересованно приподнял голову Глеб.

— Если бы я знал! Скорее всего, тоже преподаватель. Выглядит на двадцать пять, стройная блондинка, так и просится на обложку. Ей бы для «Пентхауза» сниматься, а не в колледже преподавать. Так что считай, что тебе повезло, приятель, — ткнул он легонько в плечо привставшего Глеба.

«А красотку эту, и все её связи надо будет хорошенько прощупать, — продолжая улыбаться, подумал лейтенант, — из-за такой крали, многие пойдут на всё».

— Ну ладно, к делу, — мгновенно сбросил с лица улыбку Митчелл. — В общем, расследование, как я и предполагал, зашло в тупик. Работал наверняка профессионал, и меня это очень настораживает. Стрелял из револьвера сорок пятого калибра с глушителем. Хозяина той сожжённой машины мы установили: она краденая. Свидетели говорят, что в машине был белый, в очках, с огненно-рыжей шевелюрой. Сам понимаешь, что это явно для простаков — наверняка парик, да и грим наложен. Для себя лично, я больше хороших ходов не вижу, за исключением одного: мне нужно знать хотя бы причину, из-за которой тебя собирались убить. Что ты скажешь мне на это, Рич?

— Что я могу тебе сказать, Дейв? Ты уже в третий раз приходишь и спрашиваешь об одном и том же. Не помню я….

— Ты не вбивай себе в голову, что не помнишь. Поднатужься, покопайся в мозгах, может что и выплывет. А то опять нераскрытое дело на участке будет висеть, — с огорчением сказал лейтенант.

— Ладно, я попытаюсь, — неохотно пообещал Глеб.

— Вот и отлично, — удовлетворился его обещанием Митчелл, доставая из кармана небольшой пакет. — Я тут тебе вещи твои принёс: бумажник, в нём сто двадцать долларов, кредитная карточка, водительские права, часы, расчёска и ключи, — достал он из пакета брелок с ключами. — Вот эти — от квартиры, адрес ты помнишь: Олд Бридч восемнадцать, второй этаж, квартира пять. А эти — от машины. Ты её держишь в трёх кварталах от дома, в гараже Гаррисона, он по той же улице. Квартиру и машину мы, на всякий случай, осмотрели, вдруг какому-нибудь придурку придёт в голову взрывное устройство заложить, так что не удивляйся, если найдёшь их опечатанными.

А вообще, Рич, как выйдешь из больницы, веди себя поосторожней. Вряд ли тем, кто собирался тебя прикончить, придётся по вкусу то, что ты до сих пор по земле ходишь. А тут ещё эти вонючие газетчики проходу не дают. К тебе приходил кто-то из этих уродов?

— Да, вчера заходил какой-то журналист, не то Болдеринз, не то Булдеринг, я не разобрал толком.

— Бодстринг — репортёр уголовной хроники. Сколько он нашей кровушки попил, недоносок. Вечно свой нос засунет, куда не надо. На вот, почитай на досуге этого засранца, — вытащил он из оттопыренного кармана свёрнутую газету, — писать он умеет.

Глеб взял протянутую газету, сложенную так, что в глаза сразу бросался крупный заголовок: «ВСПОМНИТ ЛИ РИЧАРД ХАДСОН СВОЕГО УБИЙЦУ?!»

Считай, что этой статьёй, — постучал лейтенант пальцем по газете, — он тебе мишень на спину повесил, сволочь! Теперь можно даже ставки делать, когда тебя прихлопнут — на этой неделе, или на следующей….

«Ну, это мы ещё посмотрим… кто кого», — подумал Глеб, но вслух ничего не сказал.

— Да, вот возьми ещё распечатку с нашего компьютера, тебе будет интересно.

— Спасибо, Дейв, — поблагодарил Глеб, забирая оторванную от рулона полосу.

Благодарил он искренне, испытывая к лейтенанту не только чувство признательности, но и расположение. Митчелл ему нравился. Он был прост в обхождении, дружелюбен, ненавязчив, легко сходился с людьми, а главное — делал добро! Не говорил о нём, а делал. Доброжелательно, бескорыстно, следуя заповеди: «Помоги ближнему своему». Такого человека стоило уважать, и Глеб его уважал.

Хотя распечатка содержала всего десяток строчек, но Глеб наконец-то получил возможность узнать кое-что из своей новой биографии.

Родился он, оказывается, в мае 1964 года в Стоктоне, штат Калифорния. В 1987-м окончил Калифорнийский университет в Беркли, получив степень магистра. С 1988 года проживает в Дейтоне, штат Огайо, преподаёт в Дейтонском технологическом колледже. Холост. Из ближайших родственников значился только отец, проживающий, судя по адресу, в том же Стоктоне, в Калифорнии. Мать, как оказалось, умерла четыре года назад. Братьев и сестёр не было.

— Мы твоему старику позвонили на прошлой неделе, поставили в известность, — словно почувствовав, о чём задумался его подопечный, сказал Митчелл. — Обещал позвонить, и при первой возможности — приехать. Так что не переживай особо — встретитесь, всё само собой и образуется. Телефон его, я там сбоку написал на всякий случай.

«А мои, вчера, поминки наверняка делали, девять дней, как никак», — с тоской подумал Глеб, живо представив сгорбившегося за столом отца и всхлипывающую мать, которую безуспешно пытается успокоить Олька, готовая сама в любой момент зареветь. Он горестно вздохнул и, заметив, что Митчелл за ним внимательно наблюдает, тут же перевёл разговор на другую тему.

— Тут написано, что я имею степень «магистра», это как? — спросил Глеб, по простоте душевной представляя американского магистра сродни нашему доценту или кандидату наук.

«А про отца видно помнит», — отметил про себя лейтенант, пускаясь в объяснения.

Американцы, как оказалось, высшим образованием считали любое образование после средней школы, не важно, что ты кончаешь — колледж, институт или университет. Закончил двухгодичный колледж — младший специалист; трёхгодичный институт или профессиональную школу — техник; четырёхгодичный институт или университет — бакалавр. Ну, а если дополнительно ещё годик-два там же потёр штаны — магистр. Так что в СССР, все, кто вузы закончил, по американским меркам — магистры, ну на худой конец (может где-то и четырехгодичное обучение есть) — бакалавры.

«Да и я, выходит магистр то вполне взаправдашний, — усмехнулся Глеб, — зря, что ли от звонка до звонка горбатился?!»

— Ты чему улыбаешься, — остановил Дейв свой рассказ, подозрительно покосившись на своего подопечного.

— Да так, не обращай внимания, — махнул рукой Глеб. Не мог же он сказать лейтенанту, что находит систему американского образования несколько странной. Двухгодичные колледжи, судя по объяснениям Митчелла, тянули только на советское ПТУ и к высшему академическому образованию, по мнению Глеба, отношения не имели. Институт соответствовал техникуму, да и то надо было посмотреть — у американцев были и двухгодичные институты. «А вообще странно, конечно, когда учёные степени не башкой, а задницей зарабатывают. Хрен бы им у нас даже кандидата дали, хоть десять лет проучись, пока диссертацию не напишешь и не защитишь».

— Многие солидные университеты носят название штата, — продолжил Митчелл. — А Калифорнийских так целых два — один в Беркли, который ты закончил, второй — в Лос-Анжелесе. Но тот, который в Беркли — престижней. Так что тебе повезло, Рич. Можешь сделать неплохую карьеру, если, конечно, всё нормально пойдёт. Но я очень надеюсь, что память у тебя восстановится.