Трубка снайпера - Сергей Зарубин

– Вполне подходящий! – сказал Репин. – Старший сержант

Юшманов решил помочь вам быстрее стать снайпером. Делитесь опытом, подружитесь. И у вас, товарищ Медуха, найдутся ценные жизненные навыки– в трудовой семье выросли! Вместе будете ходить на учебное поле, вместе пойдете за передний край. Тема сегодняшних занятий: выбор позиции, маскировка. Так укройтесь, товарищ Медуха, чтобы похвалил вас старший сержант. Недостатки разберете вместе. Все обсудите, посоветуйтесь.

–Есть!

–Номоконов!

– Я! – вышел солдат из строя.

– Крайне необходимо, чтобы вы передали нам свой опыт скрадывания зверей. Мне, старшему сержанту Юшманову, Горбоносу, Медухе, Павленко, Поплутину… Всем нам. Будете ежедневно рас­сказывать, как готовились в тайге к охоте, искали зверей, подкра­дывались, сидки делали, маскировались, в засадах затаивались.

– Есть, – вскинул солдат руку к пилотке.

– Это первое. Кроме того, обязываю вас подготовить напар­ника, который бы все понимал с полуслова. Чтобы мы сказали: вот хорошо обученная, крепко спаянная снайперская пара. Кого бере­те для обучения?

Большие, широко раскрытые, будто чем-то удивленные, глаза видит Номоконов и прищуренные, вроде бы недоверчивые. Лейте­нант часто беседует с молодыми солдатами, расспрашивает о жи­тье-бытье, об участии в боях, и Номоконов слышит, что говорят они. Работали до войны в колхозах и совхозах, стояли у станков, учи­лись. У всех есть отцы и матери, которые беспокоятся, конечно, за своих сыновей, понимая, что в армии не положено отсиживаться в теплом углу и прятаться за чужие спины. Будущие снайперы… Как будут выцеливать они фашистов? Или пули врагов закроют им гла­за? Ощутил Номоконов ответственность, которая ложится на его плечи. Но сумеет ли он научить человека?

– К вам прикрепляю Поплутина, – сказал Репин.

– Слушаюсь, лейтенант.

– Санжиев возьмет Жукова, – записал Репин. – Следующие пары: Тувыров – Лоборевич, Лосси – Васильев, Павленко – Кодин,

Канатов – Семенов, Горбонос – Князев… Есть возражения? Все со­гласны? Очень хорошо. Срок дан жесткий. Через неделю все долж­ны выйти за передний край. Уважайте старших, – наказал Репин, обращаясь к новичкам, – слушайтесь. Плохому они не научат. Обу­чающие, вы считайте, что выполняете особо важное задание. Когда ученики убьют первых фашистов, пусть радостью наполнятся ваши сердца. Так и скажите себе: легче стало защитникам Ленинграда.

Командир взвода приказал приступить к занятиям, и Номоконов подошел к Поплутину:

– Слышал? Пара мы теперь с тобой, как руки одного человека. Вот так… Учиться будешь?

– Смотря чему, – вежливо и спокойно произнес Поплутин. Строго, теперь уже внимательно и бесцеремонно, Номоконов осмотрел солдата с головы до ног. Худой и прямой, как гвоздь. Шея тоненькая, с большим бегающим кадыком. Руки длинные, а паль­цы тонкие, нерабочие. Загорелый и курносый. В черных глазах – блеск и смешинка.

– Зачем пришел сюда?

– А вы?

– Уничтожать, – сказал Номоконов. – Из винтовки бить фашис­тов. Меня позвали сюда.

– А я добровольно, – сказал солдат и переступил с ноги на ногу. –Наверное, не гостить.

– Откуда родом?

– Отгадали вчера: не бегал я по кошеной траве. В городе жил.

– Как зовут?

– Михаилом.

– Так, – произнес Номоконов. – Ладно… Ну, начнем, Мишка? Урок дали важный: выбор сидки.

– Позиции, – поправил Поплутин… – Наиболее удобной и скрытой от вражеских глаз. Секторы обстрела чтобы были хоро­шие, наблюдения…

– Правильно, – согласился Номоконов. – Я только сказать не могу, а так понимаю. Вали на поле, а я позади тронусь. Сперва посмотрю, как ходишь по земле.

– Ого! – рассмеялся солдат.

Решительно шел к учебному полю Михаил Поплутин, смот­рел по сторонам. Просвистел шальной снаряд, упал за бугром, взмет­нул черные комки земли, рассеял вокруг свистящие стальные зер­на. Обстановка для боевой учебы непростая! Оглянулся солдат на спутника, следовавшего по пятам, пошел быстрее. Учебное поле сразу же за первой позицией обороны, километрах в трех. Идет Поплутин смело, ступает мягко. На склоне старой лесной вырубки остановились солдаты, осмотрелись.

– Ну? – спросил Поплутин.

– Молодцом ходишь, – похвалил Номоконов. – Лоб сухой, дышишь легко. На вид хлипкий, а так ничего, сила есть. Однако много места занимаешь. Худо это.

– Как? – не понял Поплутин.

– Ноги по сторонам кидаешь и шеей крутишь. Все равно как тымэн6. Не важничай, слушай. За три версты заметят тебя фашис­ты. Надо так ходить, хорошенько гляди!

Встал Номоконов, закинул за плечо винтовку, весь съежился, согнулся и пошел по склону. На ровной поляне остановился он, замер, маленький, издали похожий на старый пень, и, постояв не­много, двинулся вправо. Теперь хорошо был виден неторопливый крадущийся шаг охотника. Под ноги смотрел Номоконов, а когда озирался по сторонам, то лишь чуть поворачивал голову. Возле валу­на опять остановился солдат, прилег, и вдруг не стало его – камень да и только! Опять появился на поле человек и размеренной, очень скупой на движения походкой подошел к Поплутину.

– Фашист – это зверь, – сказал Номоконов. – А мой народ, Мишка, издавна бьет зверя. Самого осторожного и хитрого бьет –соболя. Старики, стало быть, так ходили за зверем и мне таежную науку передали. Всегда может появиться цель, в любой момент сумей застыть, укрыться. В комок соберись, низко голову держи, во­рочай одними глазами. Тогда и под ногами все увидишь, и впереди. На пятку сильно не дави: устанешь быстро и все одно нашумишь.

На скрад пойдешь – обязательно ступай носками. Это когда зверь близко.

– Походка с детства вырабатывается, – нерешительно сказал Поплутин.

– Меняй, – развел руками Номоконов. – Так думаю, что далеко нам придется шагать. Туда, к немецким домам… Не понравится, поди, фашистам, когда на германскую землю явимся? Стрелять будут. Война велит скрадывать. Потом бросишь этот шаг – тебе не нужен будет. Высоко голову поднимешь, прямо. Так… Теперь туда шагай, –показал Номоконов за бугор. – Подальше от меня. Выбирай место для стрельбы, сидку. Как по правде делай. Спрячься хорошенько, от пуль закройся. Приду посмотреть, хитрый ты али нет.

– Сколько времени на это? – оживился Поплутин.

– А сколько надо?

– Часок потребуется, пожалуй.

– Бери.

– Мне показаться, когда пойдете?

– Зачем? – махнул рукой Номоконов. – По правде делай, тихо сиди, спрячься, думай. Дождь прошел, глина кругом, трава. По сле­ду тебя найду.

Пожал плечами Поплутин, улыбнулся, вынул из чехла лопатку и, пригнувшись, более собранной, но еще неровной походкой по­шел за бугор. Номоконов посмотрел вслед ученику и задумался: лад­но ли делает он?

В памяти всплыли августовский день и березовая роща, где отдыхал полк, отходивший под натиском врага. Неслышно сту­пая в след друг друга, прошла среди деревьев цепочка людей в пестрых маскхалатах, исчезла из виду, словно растаяла. В тыл врага уходили разведчики. Мягок и выверен был их шаг, реши­мостью светились лица. Шли спаянные, хорошо обученные люди. Номоконов невольно залюбовался ими. Вспомнились и рассказы солдат, выходивших из окружения. Нарывались на за­сады, не замечали чужих следов, не все умели ориентироваться, бесшумно ходить, ползать… Толкнуть, конечно, можно Поплутина: иди на позицию, бей фашистов, целься! Не откажется…

Правильно, лейтенант! Оберегать надо людей, хорошенько под­готовить к смертельной борьбе.

Вчера на занятиях командир взвода рассказывал теорию стрельбы. С юношеских лет держал Номоконов в руках нарезное оружие, а вот не все знал. Оказывается, даже в зависимости от температуры воздуха надо вносить поправки в прицел. В тайге часто вплотную подходил охотник к цели, а здесь придется стре­лять издалека. Если, скажем, бить на пятьсот метров, то даже уме­ренный ветер отклоняет пулю от цели более чем на полтора мет­ра. И этого не знал Номоконов, выносил мушку против ветра на глазок. Многое, оказывается, надо учитывать при стрельбе вверх, вниз, через воду. Лейтенант все время изучает стрелковую науку – пожалуй, она вернее. Есть наставление для стрельбы по движу­щимся предметам, таблицы выноса точек прицеливания. Наизусть знает командир взвода, как стрелять по машине, которая движет­ся, по самолетам и танкам. А ночная стрельба по далеким вспыш­кам? Нет, тут не на солонцах. Не выручит кусочек бересты, при­вязанный к мушке. Но все же у него, Номоконова, большой опыт потомственного охотника. А откуда быть ему у молодых солдат –вчерашних колхозников, слесарей, школьников? Правильно, учиться нужно друг у друга.

Что посоветовать Поплутину?

Прежде всего, пусть обувь переменит. Болтаются худые ноги в широких голенищах новых сапог, шаркают. Ботинки и обмотки удобнее – надо подсказать лейтенанту. И часы пусть снимет с руки Поплутин – блестят. И портсигар, который часто достает из кармана солдат, тоже пулю наведет. А по звездам умеет он ходить? Да и днем можно закружиться. Взять, скажем, этот камень. Знает ли человек, выросший в городе, что зеленые капли лишайника гуще расплыва­ются на северной стороне? А по ветвям деревьев еще легче опре­делиться.