Смелая женщина до сорока лет - Денис Викторович Драгунский

по мелочи из одежды, из белья. Смартфон сменила. Стала брать на завтрак вкусное: хороший йогурт, например.

С йогурта и началось.

У Тани была сестра Карина. Старше на три года. От маминого первого мужа. Она давно жила сама по себе. А эта квартира была Таниного папы, второго маминого мужа. Так что квартира после смерти родителей досталась Тане. Маленькая двушка в девятиэтажке. Спасибо комнаты не смежные. Потом Карина развелась и попросилась пожить к Тане, вместе с сыном-второклассником – пока развод-размен и все дела.

Таня, конечно, их пустила. В маленькую комнату. Это раньше была ее спальня. Но всё равно в большой комнате стоял телевизор, так что Карина и ее сын там торчали всё время.

Так вот, йогурт.

Карина была шумная, смешливая и не очень добрая. В смысле – занозистая, хамоватая. Работала на почте. Зарплата маленькая. Алиментов пока не было. Но жили, справлялись. А тут йогурт. По шестьдесят рублей.

Короче, йогурт стал как-то быстро кончаться.

Рано утром Таня вошла на кухню, а Каринин сын завтракает и йогурт ест. Который Таня себе купила, восемь стаканчиков на неделю. А осталось только три.

Таня ничего не сказала, только посмотрела на него, потом на Карину. А та как заорет, но со слезами, вот прямо рыдаючи:

– Что тебе, ребенку жалко?

– Разве я сказала, что жалко? Я вообще молчу.

– Вот и не зыркай!

– А ты не ори.

– Ну извини! – вздохнула Карина, вытолкала сына в школу, вернулась в кухню и стала расспрашивать сестру – что, откуда и как.

Потом Таня прокляла себя, что сказала правду. Ну то есть не самую правду, потому что всё равно никто бы не поверил, а так – что вот появился у меня один человек… Примерно с октября. Регулярно помогает. Господи! Надо было на что-то этакое намекнуть. Типа ФСБ. Типа завербовали, и вот теперь платят. Но не словами сказать, а так, загадками, но чтоб Карина сама догадалась и чуток испугалась. А она взяла, да и попросту. Мужчина, познакомились, подружились.

– Старый? – спросила Карина.

– Ну… так. Не очень молодой. Сильно за сорок. Или даже за пятьдесят.

– Даешь по полной? Или только классику?

– Иди к черту! – Таня сама чуть не заплакала.

– А чего плохого? Ты у нас такая беленькая, сладенькая, – Карина ущипнула ее за плечо, потискала грудь. – Прямо пампунчик! А я смотри какая гибкая…

Она вскочила с табурета, раскинула руки, прогнулась, встала на мостик. Снова выпрямилась, распахнула халат, показала свои гладкие красоты.

«Мой халат, кстати! – подумала Таня. – Всё берет, как свое».

– А то давай вдвоем твоего спонсора угостим? Спроси. Может, ему понравится. Он мне тоже подкинет.

– Ты ничего не понимаешь! – Таня заплакала уже не чуть, а сильно.

– Подумай, подумай, не будь дурой! А если ревнуешь, спроси, может, у него есть приятель голодный… – Карина открыла холодильник. – Тут два йогурта осталось, тебе какой, с грушей или с черникой?

* * *

Таня перестала приносить домой вкусные вещи. Зато купила красивые трусики и лифчик, и модные кроссовки, лилового цвета – уже весна была, – и решила позвонить Валерию Васильевичу.

Они очень хорошо говорили, о книгах, о кино, немножко даже о политике, в том смысле, что всё очень сложно и неоднозначно, – но она ждала, когда же он предложит встретиться. Он молчал. Тогда она сама заговорила про театр, про новую выставку. Так, вообще. Культурная жизнь столицы.

– Нет, нет, нет! – засмеялся он.

– Что «нет»? – удивилась она.

– Встреча с вами не входит в мои планы. Даже в музей. Не гневайтесь.

Она хотела спросить «почему?» – но ей это показалось унизительно. Смешно, что она навязывается пятидесятилетнему мужчине. И – как будто бы она вся в комплексах из-за этих денег. Она сказала «что вы, что вы!» и закруглила разговор.

Тем более что к ней подходила сестра Карина со своим сыном.

Потому что Таня теперь частенько ужинала в магазине. Там был такой уголок, три столика и рядом стойка с кофе, витрина с булочками. И еще можно было взять любое готовое блюдо с полки – типа котлета с пюре, – и тебе его разогреют в микроволновке.

Она как раз там сидела, пила кофе и разговаривала по телефону.

– Вот, Данилка! – сказала Карина сыну, не поздоровавшись. – Смотри, тетя Таня вкусняшки наворачивает. – И наконец обратилась к ней: – Стыд и совесть у тебя есть вообще-то?

«Какой стыд, какая совесть? – брезгливо подумала Таня. – О чем она, эта побирушка, иждивенка, приживалка?»

Мальчик глядел в ее тарелку и облизывался. Это, конечно, мамаша научила.

Таня доела. Встала. Подошла к стойке.

– Коктейль молочный. Два пирожка с яблоком. Вот ему! – показала на мальчика, заплатила картой и вышла вон.

* * *

Через пару дней она пришла с работы и уже в прихожей поняла, что сестра днем кого-то приводила. Пахло табаком. Не куревом, а вот именно прокуренной одеждой. И еще слегка пивом. Потным мужиком пахло.

В комнате – в ее, в Таниной комнате, она же «большая» и как бы общая – была разобрана постель. Ее, Танина постель. Изгваздали простыню. Сразу видно чем. Бэ-э!

Таня собрала простыню комом, сорвала пододеяльник. Когда Карина пришла, этак благопристойно ведя за ручку сына с продленки, Таня без слов пихнула ей прямо в лицо это грязное белье и ни слова не сказала, только чуть зубами не заскрипела от злости.

– Ты чего бесишься? – спросила Карина. – Данилка, марш в комнату! – скомандовала сыну. – Чего вся прямо на говно исходишь? Ты себе счастье нашла, вот и я пытаюсь… Даст бог, повезет… Подумаешь, простынку обкончали, делов-то… Сунула бы в машинку, я бы вечером запустила, и нет проблем.

– Прости, Кариночка, – вздохнула Таня. – Распсиховалась. Устала потому что.

* * *

Назавтра Таня договорилась насчет отгула.

Послезавтра она дождалась, когда Карина с сыном уйдут, и вызвала мастеров, сменить замки во входной двери.

«Как приятно иметь возможность – вот так взять да и истратить восемь тысяч пятьсот рублей. Как приятно иметь почти сто тысяч в месяц, – думала Таня. И вдруг к ней пришла и вовсе странная мысль: – Деньги – это нужно, но деньги – это страшно. Деньги отрезают людей друг от друга. Вряд ли можно договориться с человеком, который втрое беднее тебя… Казалось бы, фигня – сто тысяч или тридцать пять тысяч… Да еще квартира. У меня двушка в собственности, а ей еще с бывшим бодаться надо за долю. Так что получается, что у нее вся формула жизни другая, а значит, и мозги другие… И душа тоже. Хотя кто знает, что такое