Золоченая цепь - Дэйв Дункан

Дюрандаль проиграл ему утром на рапирах, чего никак не следовало делать. После этого он выиграл на саблях, что стало еще одной ошибкой, поскольку согласно замысловатым, придуманным лично Королем правилам, ему пришлось готовиться к решающему поединку на двуручных мечах. Редкие поединки доходили до этого, так что толпа гудела от возбуждения. В бою на мечах, где важна сила, а опыт почти ничего не решает, преимущество Алдана становилось почти неоспоримым.

Правую ногу вперед, левую ногу вперед, правую ногу вперед… каждое движение стоило значительных усилий. Доспехи были древними, как свет. В них воняло так, словно кто-то жил в них день и ночь со времени Отечественных Войн. Становилось до отвращения жарко. Правый наколенник скрипел. Когда он опускал забрало, то видел окружающий мир в узкие прорези, что превращало бой в бессмысленную драку — какое уж тут искусство. В отличие от поединков на рапирах и саблях, судьба этого боя решалась в единственном раунде, продолжающемся до тех пор, пока один из соперников не сможет или не захочет биться дальше. В противоположность широко распространенному мнению, человек, упавший в таких доспехах, все же может подняться на ноги без посторонней помощи — но не тогда, когда кто-то колотит по нему шестифутовым мечом.

Один из разодетых в красное с золотом судей дал знак Дюрандалю не подходить ближе. Он остановился и с лязгом повернулся к королевской ложе, сразу же заметив, что на этот раз королева сидит на своем месте. Она ожидала нового ребенка, хотя принцессе Малинде не исполнилось еще и двух лет. Графиня теперь редко появлялась при дворе. Ходили слухи, что скоро ее изгонят окончательно.

Загремели фанфары, отозвавшись в шлеме Дюрандаля противным эхом, и шум в толпе стих. Судьи поклонились Королю. Соперники подняли свои мечи в салюте, что с учетом их веса само по себе было достижением. Дюрандаль повернулся к своему противнику, снова увидев в глубокой пещере забрала самоуверенную ухмылку парня. Что ж, чем больше воин, тем крепче приложится, падая.

И тем тяжелее у него удар. Плечо Дюрандаля до сих пор ныло после утреннего поединка на саблях, когда подбитый войлоком пластрон так и не погасил до конца энергию яростного графского удара. Мечи были тупые, но его панцирь может треснуть как старый пергамент, если этот здоровяк примется молотить по нему. Хуже того, поскольку ранение Клинка помешает ему как следует охранять своего подопечного, лежащее на Дюрандале заклятие может заставить его разрешить эту проблему, проиграв бой. Он должен поставить все на быструю победу. Какой уж тут справедливый поединок.

— Приготовиться, милорды! — объявил старший судья. Алдан поднял руку в перчатке размером с хорошее ведро и опустил забрало.

Дюрандаль не пошевелился.

— Готовьтесь, милорд!

— Я буду биться так. Здесь слишком жарко, — драться с открытым забралом чистое безумие, но это еще и блеф. Алдан будет сбит с толка, пытаясь понять, что за экзотические приемы известны сопернику из Айронхолла, которых он не знает.

Судья поколебался, покосился на своих помощников и даже на королевскую ложу, потом пожал плечами.

— Да помогут духи лучшему. Сражайтесь, милорды!

Судьи брызнули в стороны, убираясь с дороги. Соперники неуклюже затопали навстречу друг другу. Дюрандаль изготовил свой меч на манер пики и заставил себя пуститься вперед почти бегом. Алдан сразу же перенял его тактику: стоит им столкнуться, и он одним своим весом сшибет Дюрандаля как кеглю. Скоро он бежал в полной броне со вполне приличной скоростью: надо же, ну и силища! Он поднял свой меч, целя в соблазнительно открытое забрало.

Разумеется, обзор у него был не лучший. Должно быть, он крайне удивился, когда его противник вдруг исчез.

Дюрандаль упал перед ним на четвереньки. Само по себе это было рискованно, ибо доспехи — не лучшее место для занятий гимнастикой, и он мог пораниться, даже не дождавшись удара противника. Да и с точки зрения тактики это было чистое безумие. Если ему не удастся подловить на это графа, он окажется полностью в его власти. Если упадут оба, он не получит никакого преимущества. Единственное, на что он надеялся, — это на то, что до него этого не делал еще никто.

Алдан перелетел через него головой вперед и врезался в землю с грохотом обрушившейся кузницы. К счастью, его вес не опрокинул Дюрандаля и не придавил его сверху — вся энергия ушла на попытку задвинуть шлем графа в плечи. Дальнейший поединок свелся к вопросу, кто поднимется на ноги первым и начнет превращать панцирь противника в лом. Поскольку Алдан по меньшей мере временно лишился чувств, Дюрандалю не составило особого труда с лязгом встать и поставить ногу бедолаге на спину. Он нашел подходящий зазор в броне и приставил к нему острие меча.

— Сдавайся, мерзавец! — возгласил он.

Судьи углубились в оживленный спор. Шум толпы превратился в рев, громкостью не уступавший горному обвалу.

— Дурак! — взвыл очнувшийся Алдан и сделал попытку встать. Дюрандаль ткнул ему по почкам тупым концом меча — относительно тупым. После того благородный граф только лежал, молотя стальными кулаками по земле и сдавленно ругаясь.

Судьи махнули флагом. Победа. Толпа взревела еще громче.

3

Взяв шлемы под мышку, соперники бок о бок ковыляли к королевской ложе. Алдан демонстрировал виртуозное владение нецензурной лексикой.

— Этим словам тебя тоже научили в Стипнессе? — невинно поинтересовался Дюрандаль.

Парень покосился на него своими угольно-черными глазами. Кровь из носа у него до сих пор не унялась. Ничего, его кошельку придется еще хуже, ведь теперь нужно будет платить за лечение.

— А тебя учили мошенничать в Айронхолле?

— Послушай, у тебя впереди еще двадцать лет. Дойти до полуфинала в твоем возрасте уже замечательное достижение.

— Да плевать мне на проигрыш, дубина! Плакали мои денежки, и какие!

Поскольку сам Дюрандаль не играл, об этой стороне турнира он как-то не подумал.

— И каковы ставки?

— К обеду я принимал тридцать к одному, — признался граф.

Это даже отдаленно не напоминало честную игру.

— Стыд какой!

— Тут сотни проигравших. Тебе повезет, если ты выйдешь из дворца живым, деревенщина проклятая.

Ничего смешного.

Король тоже казался не слишком довольным. Когда соперники остановились у барьера его ложи, он откинулся на спинку своего пышного кресла и смерил Дюрандаля свирепым взглядом. Лицо сидевшего рядом миниатюрного герцога Гайлийского приобрело опасно серый оттенок. Сколько он поставил на своего милого малютку сына? Разумеется, большинство из присутствовавших дворян ставило на фаворита, хотя стоявшие сзади Клинки радостно скалились.