Уроки - Николай Сумишин

- Я? Мы... ну, безрассудство - лезть с кулаками на старших и намного сильнее. Я так думаю...

Василий еще какой-то миг смотрел на Митьку презрительно, потом в его круглых, как голубые детские мячики, глазах появились веселые искорки, и он захохотал. Громко и как-то ненормально. От этого спеха Митька не почувствовал облегчения, напротив, в груди его появился какой-то холодок. Он не знал, что произойдет через минуту, горло перехватило предчувствие беды.

Но ничего страшного не случилось. Пришел Хома с двумя бутылками "чернил". Одну опорожнил Василий (он пил прямо из бутылки, и Митька не мог понять, где булькает: в бутылке или у него в горле), вторую Хома разлил по стаканам и тут же выпил свою порцию. На Митьку они и не смотрели, словно его и не было, а он сидел тихонько сбоку со стаканом в руке и раздумывал: выпить или вылить под ноги? Незаметно следил за Василием, этим непостижимым типом, который, наверно, знает, кто такой Гальс.

- Хома, - сказал Василий. - Ты на бензовозе когда-нибудь катался?

- Нет, - выдохнул Хома.

- Вон, возле проходной... Не помешало бы прокатиться...

Митька взглянул в сторону проходной и увидел бензовоз. Точнее, увидел не сам бензовоз, а желтое пятно среди листьев с суровой надписью "Огнеопасно". В его душе опять появилось предчувствие беды.

- Может... - начал было Митька, но Хома прервал:

- Ты пей! Ну! Не позорь, я тебя прошу!

"Ты же тогда побежал, товарища в беде оставил..."

"А может, Роман не такой уж и простачок? Он точно знает, что люди оценивают положительно, и всегда пытается получить положительную оценку. Каждый его поступок продиктован холодным разумом, чистым расчетом. Значит, не из-за товарищества он затеял на школьном дворе драку с Хомой?"

"Интересно, как бы повел себя Роман в этой ситуации?.."

"Романа Василий уважает, это точно, хотя Роман его и оскорбил... Меня нет... О, задачка со всеми неизвестными!.."

Митька выпил красную терпкую жидкость, бросил стакан в траву и сказал:

- Нам в самом деле не помешало бы проветриться.

Василий что-то пробормотал, потом захохотал, у Митьки даже мурашки по спине побежали:

- Ты что, серьезно?

- А ты, выходит, пошутил?

- Нет, ты послушай, а? - сказал Василий удивленно. - А ну, пойдем! - Он подхватился, зафутболил стакан в кусты.

Митька засмеялся. Ему было легко и совсем не страшно. В голове приятно туманилось.

Они перепрыгнули через невысокую ограду и оказались на площадке перед проходной. Старенький бензовоз стоял неподалеку от заводской столовой водитель, наверно, обедал.

Их догнал Хома.

- Ты что отстаешь? - вызверился Василий. Его лоб покрылся капельками пота.

- Стаканы прятал. Пригодятся.

- Проверь, на месте ли ключи.

Хома пошел к машине.

Василия пошатывало, и он облокотился на ограду.

Из проходной вышли какие-то мужчины. Один из них был с красной повязкой на рукаве. Они о чем-то оживленно поговорили и снова скрылись в темном коридорчике. Подошел Хома, кивнул: все в порядке.

Василий схватил Митьку за рукав:

- Бегом!

До бензовоза добежали незамеченными. Василий открыл дверку, толкнул Митьку в кабину, сам сел за руль. Заревел мотор.

- А я? - в ветровом стекле показалось озабоченное лицо Хомы.

- Прочь! Прочь с дороги! - закричал Василий. С его лица за воротник сорочки сбегали ручейки пота.

"Он боится! Боится! - пела Митькина душа. - А мне совсем не страшно..."

Бензовоз рванулся прямо на Хому. Испуганный, распатланный Деркач едва успел отскочить в сторону. Потом он догнал машину, прыгнул на подножку и со смехом показал в ветровое стекло кулак.

Бензовоз минул заводские постройки, и Митька опустил боковое стекло.

- Бросили меня? Эх вы! - кричал Хома, вставив голову в кабину.

Поселок остался позади. Бензовоз мчался мимо колхозного сада. Между яблонями виднелись белые косынки. "Наверно, женщины яблоки обрывают", подумал Митька. Он стал почему-то снова вспоминать, кто же такой Гальс, но так и не вспомнил...

ТУЛЬКО

Василий Михайлович только что прочитал в районной газете передовую "Учащимся - надежные знания" и теперь, улыбаясь, смотрел через широкие окна кабинета на просторный школьный двор. Его пухленькие пальцы быстро бегали по столу, а это свидетельствовало о том, что мысль его напряженно работала.

Директор откровенно издевался над ночными своими настроениями, его округлое лицо заливал румянец, как только он вспоминал разговор с женой о заявлении, о своем намерении перебежать в простые учителя.

Нет, Омский все-таки молодец! А она говорила... Да его нужно на руках носить, как родного ребенка!

Естественно, размышлял Василий Михайлович, статья не вызовет необходимого резонанса у педагогов, не зацепит по-настоящему, как хотелось бы, наверно, и жену. И только потому, что в статье и словом не упомянута Малопобеянская средняя школа. Но именно это обстоятельство чрезвычайно утешало Василия Михайловича, потому что его школу могли назвать в числе критикуемых, в числе тех коллективов, где "еще не искоренены серьезные недостатки...". Только дурак, наивный дурак, зная состояние дел в Малопобеянской школе, будет искать ее среди лучших...

- Василий Михайлович...

Тулько, словно из-под воды, вынырнул из своих противоречивых дум (чего греха таить, и ему хотелось увидеть название руководимой им школы в числе первых, да разве с такими педагогами, как Иван Иванович, Дмитрий Павлович, чего-нибудь достигнешь?). В прямоугольнике двери стояла Надя Липинская, самый молодой педагог.

- Василий Михайлович, все уже собрались...

Директор никак не мог понять, чего хочет от него эта модница Надя.

- Все уже собрались... на заседание комитета, как мы и договаривались.

- А, хорошо, - понял наконец Тулько, о чем идет речь. - Начинайте. Я сейчас приду.

И в самом деле не побежишь же следом за этой девчонкой. Несолидно.

А вообще-то, зачем нужно это заседание? Напрасно обещал. Разве мало у него первоочередных дел? Но куда денешься, если заранее дал согласие?

"А все-таки молодец Омский! - думал Тулько, закрывая дверь своего кабинета. - Не допустил, уберег мою седую голову от позора, а мое имя - от злых языков..." Василий Михайлович был уверен, что данные для редакции представлял Омский и именно он "помиловал" Малопобеянскую среднюю школу.

В учительской стояла необычная после уроков тишина. Но, остановившись у двери и прислушавшись, Василий Михайлович различил приглушенное, как шум включенного холодильника, бормотанье. Кто-то монотонно читал вслух.

"Статью читают!" - догадался Тулько и приник ухом к двери. Он не ошибся: за дверью действительно кто-то вслух читал передовую, напечатанную в районной газете.

- "...Для примера можно взять Манятинскую среднюю школу, где директором член бюро райкома партии Олег Федорович Мартиненко..."

Василий Михайлович сразу же представил всегда улыбающееся, задорное лицо директора манятинской школы. Посмотрит на тебя - и хочется отвести глаза. Что-то пронзительное, тяжелое пробивается сквозь его улыбку...

- "...Партийная организация и правление колхоза вместе с дирекцией школы сделали все необходимое, чтобы школа была на уровне современных требований. Учащиеся там хорошо воспитаны, растут патриотами своей Родины... - тянул чей-то голос, раздражая Василия Михайловича все больше и больше. - ...Вместе с тем в ряде учительских коллективов еще не искоренены серьезные недостатки. Кое-где учащиеся плохо ознакомлены с событиями в стране и за рубежом, имеют узкий кругозор, учатся преимущественно на "три", а иногда допускают и правонарушения..."

"Слава богу, у нас пока еще тихо. Графа правонарушений в этом году чистенькая - иди, уважаемый Фок, проверяй!" - подумал директор и нашел хоть в этом какое-то утешение.

Решил все-таки заглянуть в учительскую.

Да, сидят рядочками, как ученики на уроке. А читает Иван Иванович. И так старается, делает такие логические ударения, что дух захватывает.

"Смотрите, какая наглость! Какое неуважение! Хотя бы прервал, ведь директор зашел..."

Но Иван Иванович только глянул исподлобья на Тулько и продолжал произносить холодные, будто речь шла о Малопобеянской школе и ее директоре, слова.

- "...В частности, неутешительные дела в Волицкой средней школе. Учителя работают там по-старому, не внедряют в практику новые методы и формы учебы. А все потому, что директор С.И.Кропивец..."

"Какое ударение! Какое ударение!"

- "...формально относится к своим обязанностям..."

"Нет, не надо было сюда заходить. Теперь каждый из присутствующих учителей думает обо мне. Думает и взвешивает..."

- "...Особенный интерес вызвало выступление заместителя директора Малиницкой средней школы на тему. "Опыт организации работы в девятых классах по выявлению и искоренению пробелов в знаниях учащихся за курс восьмилетней школы и по предупреждению отсева их..."

- Ну и стиль! - заметил Никита Яковлевич, и Тулько был искренне ему благодарен: своим замечанием учитель как бы поставил под сомнение всю статью.