Летчики на войне - Григорий Чечельницкий

Произошел и такой эпизод во время вылета звена старшего лейтенанта Александра Федорова, описанный впоследствии командиром 32-го гвардейского истребительного авиаполка Героем Советского Союза В. И. Давидковым: «20 июля тов. Федоров вступил в бой против пяти гитлеровцев. Сбил одного ФВ-190 (десятого на своем счету). На его самолете было отбито крыло. Из штопорящего самолета тов. Федоров выпрыгнул на высоте 75 метров.

За короткий период времени на орловском направлении звено тов. Федорова произвело 80 вылетов, уничтожив 12 самолетов противника»[36].

За 20 июля летчики корпуса сделали 235 боевых вылетов, провели 27 групповых воздушных боев, уничтожили 65 самолетов врага[37]. Если прибавить 32 стервятника, уничтоженных накануне, то станет ясно, как гвардейцы оберегали танкистов и вели борьбу за господство в воздухе.

Между тем противник лез из кожи вон, чтобы хоть на отдельных участках добиться успеха. Усилия оказались тщетными.

Картина не изменилась и 21 июля, когда танковая армия в соответствии с директивой Ставки резко изменила направление своего движения, наступая на Становой Колодезь.

Снова, как накануне, отличилась четверка истребителей старшего лейтенанта М. Л. Сидоренко, а героем дня стал младший лейтенант комсомолец Трушкин, на чей счет а штабе записали пленного немецкого летчика. Трушкин заставил одного «мессершмитта» приземлиться в расположении наших войск, сел рядом, перехватил бегущего к лесу летчика, а затем передал его подоспевшим бойцам 235-й стрелковой дивизии.

Как ни велико было огорчение пленного, но он поспешил снять с шеи разноцветный шарф и протянул его Трушкину, проговорив на ломаном русском языке:

— Я опытный летчик, а склоняю голову перед победителем.

Назавтра ареной воздушных боев стал район населенного пункта Золотарево. Сюда переместился пункт наведения корпуса.

— Я — «Пальма-3», — то и дело слышался в эфире ровный голос командира.

— Я — «Пальма-3». Слева сзади, ниже вас четыреста метров десять Ю-87 и шесть «фокке-вульфов». Атакуйте!

Это был приказ командиру эскадрильи капитану П. И. Муравьеву, который привел сюда свою группу.

Муравьев тотчас дал сигнал. Группа устремилась на «юнкерсов». Одна пара завязала бой с истребителями сопровождения. Неприцельное сбрасывание бомб противником было первым результатом атаки. В воздухе возникла карусель. Лейтенант Николай Денчик добился победы на вираже. Его ведомый сумел зайти второму гитлеровцу в хвост, и два «фокке-вульфа» упали вблизи Золотарево, почти рядом с «юнкерсом», сбитым капитаном Муравьевым.

«Пальма» подвела итог боя одним словом: «Хорошо».

После полудня на КП корпуса начальник оперативного отдела соединения В. А. Годунов принял по радио приказ:

— Я — «Пальма-3». Вышлите в мой район группу. Приближаются тринадцать Ю-88.

Взлетела десятка Ла-5. Ее повел капитан Александр Числов.

Послушные указаниям «Пальмы», «лавочкины» перехватили бомбардировщиков.

И снова прозвучал голос «Пальмы-3»:

— Благодарю за отлично проведенный бой. Белов[38].

В течение дня этот голос раздавался еще не раз в шлемофонах ведущих А. А. Федотова, В. Н. Кубарева, И. П. Витковского, В. А. Луцкого.

Генерал Белецкий руководил своими питомцами так, как будто находился рядом с ними в одном строю. Поэтому так уверенно чувствовали себя и командиры, и их ведомые.

Июльские бои явились трудным испытанием нравственных и физических сил летчиков. В гвардейских полках знали пылкого, стремительного истребителя Гуськова и такого же, как он, превосходного летчика Вострухина. Незадолго до начала Курской битвы младшие лейтенанты Г. Г. Гуськов и П. М. Вострухин удостоились звания Героя Советского Союза. Отважные соколы погибли в один день — 23 июля. К сожалению, война не обходится без потерь.

Фашистское командование убедилось в том, что действия советских истребителей в этом районе таят в себе большую опасность для немецкой авиации. Ее потери росли, и поэтому наряду с увеличением численности воздушных сил на орловском направлении враг предпринимал попытки нанести удары по нашим аэродромам базирования. Однако противнику не удалось застать их врасплох. Четко налаженная противовоздушная оборона и система оповещения разрушала эти планы.

Вот что произошло 22 июля. Радиостанция аэроузла, расположенного неподалеку от линии фронта, приняла сигнал от «Пальмы-3» о пролете группы немецких бомбардировщиков курсом на аэродромы 3-й гвардейской истребительной авиадивизии. Через несколько минут они прошли поодаль и, маскируясь облачностью, развернулись на юг, словно бы не обнаружив аэродромов. Но это был только хитрый маневр. Через несколько минут «юнкерсы» появились с запада и легли на боевой курс.

В тот момент по сигналу «Воздух» взлетела десятка Ла-5, ведомая командиром 63-го гвардейского истребительного авиаполка подполковником Н. П. Ивановым. Она атаковала с разных направлений и расчленила вражескую группу. Мечущиеся в панике бомбардировщики противника советские истребители расстреливали поодиночке.

С каждым днем преимущество нашей авиации становилось все заметнее. Она господствовала в воздухе. Действия истребителей 1-го гвардейского авиакорпуса в интересах 3-й гвардейской танковой армии явились одной из ярких страниц его истории.

Выполнив свою задачу, 3-я гвардейская танковая армия направилась на соседний Центральный фронт. Оттуда пришла телеграмма с теплыми словами друзей по оружию:

«Танкисты благодарят за отличные действия штурмовиков и бомбардировщиков, которые помогли нам прорвать оборону противника. Особенно мы довольны истребителями, надежно прикрывавшими наши боевые порядки с воздуха»[39].

Такие слова благодарности танкисты, пехотинцы, артиллеристы адресовали не только истребителям. Истребители, штурмовики, разведчики, бомбардировщики, в том числе ночные, были в первых рядах войск Брянского фронта, движущихся к Орлу.

Без экипажей легких бомбардировщиков-ночников не обходилась боевая работа воздушной армии в любых операциях. Хорошо проявили себя эскадрильи ближней бомбардировочной авиации во время рывка танкистов к Протасово и потом к Становому Колодезю. Для ночников исключались вылеты большими группами, какие могли совершать штурмовики или дневные бомбардировщики. Зато бесконечной была по ночам цепочка одиночных легких самолетов. На одном направлении действовала 313-я, на другом — 284-я авиадивизии.

Ночники выполняли самые разнообразные задачи. В одном вылете нужно было найти батарею, в другом — переправу, в третьем — склад боеприпасов. И пять, и десять, и пятнадцать вылетов за ночь. Дмитрий Супонин и Алексей Зайцев, Николай Шмелев, Михаил Егоров и Андрей Рубан и многие, многие другие могли в иных случаях сделать невозможное.

…Лучи прожекторов, выхватившие самолет из темноты летней ночи, высветили даже швы на перкалевой обшивке. Осколки зенитных снарядов прошивали и лохматили ее. В этот момент штурман младший лейтенант Н. И. Розанов услышал по переговорному устройству сдавленный голос летчика. Младший лейтенант Ефим Денисов скорей простонал, чем проговорил:

— Бери управление на себя. Ранен…

Выполняя приказ, Розанов повел самолет на цель. Он понял, что ранение командира тяжелое и теперь вся ответственность ложится на его плечи. В последующие минуты из кабины летчика уже не раздавалось ни звука: он лишился сознания.

Положение еще более усложнилось, когда горячий осколок впился в левую руку штурмана. А ведь опыт пилотирования самолета у него был ничтожный, тем более в таких тяжелых условиях. «Первым делом необходимо уйти от проклятого слепящего света», — подумал Розанов. Штурману не раз пришлось наблюдать, как это делали летчики во время тренировочных полетов, а однажды выдержать испытание в таком пекле. Тогда летчику удалось вывернуться, имитируя падение самолета. «Сейчас это тоже единственный выход, пусть даже с риском погибнуть», — мелькнула в голове мысль, и он толкнул ручку от себя, одновременно резко нажав ногой на педаль.

«Вышло!» — чуть не крикнул Розанов в темноту. Яркий свет прожекторов остался в стороне. «Теперь развернуться на цель». Это ему удалось сделать с большим трудом: давала себя знать раненая рука. Сбросить бомбы на вражескую батарею было более легким делом, привычным для опытного штурмана.

Потом Розанов вел в темени непокорную машину на свой аэродром. Неведомая сила влекла его вперед, обостряла чутье. И штурман, ставший одновременно летчиком, не заблудился. Посадку он произвел где-то вблизи Черни. На аэродроме механик обнаружил в самолете две сотни пробоин.

Так прошел полет комсомольского экипажа 997-го ближнебомбардировочного авиаполка 313-й авиадивизии ночью 23 июля. Считалось, что ничего исключительного не произошло. Раньше подобное было над пунктом Пальчиково с экипажами сержантов Таякина и Скорого.