Превращение - Елена Усачева

оно уносилось вверх и там застревало в снеговых шапках деревьев. Северное сияние еще мазало по небу, словно гигантский нож клал на хлеб масло и никак не мог распределить его равномерно. От бывшего красным с лиловым отливом остался только серебристый отсвет, он метался из края в край, то там, то здесь на мгновение набухая. Небесное дыхание гасило пожар, и, как в тлеющем костре, огонек бежал дальше.

Макс вытер испачканные в крови руки.

— Закон охоты. Никогда не иди на шум. Иди туда, где тихо.

Я одним глазом покосилась на него. Другим на лося. Тень сознания человека говорила мне, что надо бы испугаться. Все-таки смерть. Рядом. Но я не была сейчас человеком. А воронам было все равно.

Сорвалась с плеча, когтем задевая нитку свитера, делая безжалостную дырку. Макс побежал следом. Я слышала под собой хруст снега, со свистом разрезаемый воздух.

Северное сияние погасло, уронив свой огонь в снег. Он отразился от белых граней бесчисленных снежинок, делая лес светлым. Макс больше не терялся. Он четко шел по своему легкому следу обратно. Выбравшись из-под елок, остановился около знакомого пенька со щепой, сел на его сбитый снежный покров. Я упала вниз, перелетела через торчащий край и ткнулась голыми руками в сугроб. Колючий снег, набранный за шиворот, быстро таял, бежал по коже щекотной струйкой. Это было ужасно неприятно.

Мои человеческие глаза смотрели на то место, где только что стояли дриады. Никого. Лишь воздух еще звенел от недавнего напряжения.

— Как ты? — Макс поднял меня, принялся старательно вычищать из рукавов снег. Его пальцы были такими же холодными, как ледышки, что он вынимал.

— За мной приходили… — Было так странно вновь чувствовать человеческие руки и ноги. Чего-то не хватало за плечами.

— Я думал, ты выберешь более приземленный вид перемещения, — пробормотал Макс, с тревогой заглядывая мне в глаза. — Например, лису.

— Что это было?

Не покидало ощущение: вот сейчас открою клюв, то есть рот, и из меня вылетят далеко не человеческие звуки. Но жесткий клюв давно превратился в мягкие губы. Язык коснулся зубов, онемевшего неба. Я сглотнула. Уши услышали обыкновенный человеческий звук. Я говорила.

— Ты превращаешься, дорогая моя. — Макс крепко держал меня за руку.

— В ворону? — Я крутанулась на месте, проверяя, не остался ли у меня черный перьевой хвост.

— В колдунью. Просыпается твоя сила.

Я вздрогнула всем телом, словно сбрасывая еще оставшиеся перья. В ту секунду мне так же хотелось избавиться и от того дара (или проклятья?), что невольно достался мне после смерти колдуна по прозвищу Мельник. Хотя… Недурное такое наследство получилось — умение жить в ладу с природой, чувствовать ее.

— Когда ты ушел, я увидела лес. Он приблизился ко мне. Дриада показала на этот пенек.

— Неудивительно. Тебя кто-то должен учить. Твое время пришло.

Страшно и радостно. Я балансировала между паникой и восторгом. Просыпающиеся во мне силы были притягательны, но я еще не могла ими управлять, что пугало. Малодушно захотелось все вернуть обратно. Мою комнату, длинные вечера с книгами, тренировки по вторникам и субботам, поездки на конюшню по воскресеньям. Но я прогнала возникшее чувство. Ничего, скоро привыкну.

Взгляд Макса был веселым. Кажется, ему нравилось, что у него такая затейливая подружка.

— Я люблю тебя!

От моих слов глаза Макса вдруг расширились, стали совсем прозрачные. Он легко коснулся губами моей щеки.

— Я тут ни при чем. Ты бы все равно менялась. Уже потому менялась, что время идет. А в кого бы ты начала превращаться — в брюзжащую старуху, в скучную тетку или в колдунью, умеющую перекидываться вороной, — зависит от тебя. А ты, кажется, уже сделала выбор.

— Если бы не ты, со мной бы вообще ничего не произошло!

— Большинство неприятностей ты придумала себе сама.

— У меня был хороший пример перед глазами.

— Я плохой пример. И тебе об этом наверняка говори т. Видимо, в меня с детства заложено желание менять все вокруг. Хорошо, что теперь все мои силы направлены на тебя, а то бы я развалил мир, стремясь сделать из него совершенство. Мир вампиров точно погиб бы. А теперь… пускай живет, — по-царски разрешил любимый. О боги! Как же он был сейчас великолепен!

— Хочу быть такой же сильной, как ты.

— Не думаю, что ворона сильнее рыси, — усмехнулся Макс. — Для равенства тебе стоило согласиться с Катрин и стать одной из нас.

Я засмеялась. Было приятно его слушать. В крови еще носился адреналин черной птицы-вещуньи. Я повела плечами, расправила руки. Восторг. Бешеный. Безграничный.

— Все не то! — крикнула гаснущим всполохам в небе. — Никаких равенств с подобиями. Каждый пусть остается самим собой! Не будет никаких изменений, способных помешать нашим отношениям.

— Я уже говорил — все зависит от тебя, — напомнил Макс.

В его светлых глазах отразилось умирающее сияние. Я снова фыркнула. От меня! Если бы от меня что-то зависело, этот мир исчез, и остались бы мы с Максом. И тревожная Полярная звезда над головой.

— И не сваливай всё на меня — продолжил любимый. — Если помнишь, то это ты первая ко мне подошла и спросила, сколько времени. Да и сегодня ты готова была встретить всю эту милую славянскую нечисть — вот они и заявились к тебе. Северное сияние тоже только помогло, а уж превращением ты занялась сама. Когда распускается небесный цветок, в воздухе скапливается много энергии. Она подтолкнула тебя на то чтобы увидеть суть дара.

— А тебя?

Макс отвел глаза.

— Любое небесное явление пробуждает в людях панику, а в вампирах голод.

— И полнолуние?

— Полнолуние тоже.

Макс обхватил меня за талию, приподнял и я с восторгом обняла его за шею. Некстати вспомнился лось, его прощальное тепло. Наверное, я вздрогнула, потому что Макс пересадил меня к себе на колени и спросил:

— Ты испугалась?

— Не успела.

— Предупреждать было некогда.

Мои ноги коснулись земли, под сапогом хрустнул снег.

— Ну, испугалась, — заторопилась я. — Пускай! Я люблю тебя. А ты не испугался, увидев меня с перьями и клювом?

Он стал медленно наклоняться, словно хотел поцеловать. Его дыхание коснулось моего уха:

— Ты была великолепна. Впору мне бояться, что однажды ты улетишь от меня.

— Полетим вместе. Навсегда!

Мне захотелось вернуть крылья, чтобы немедленно пуститься в путь.

Макс положил ладонь мне на грудь.

— Маленький храбрый вороненок… Он боится, но всё равно готов ринуться в бой… — Любимый выпрямился. — Одно время я тоже боялся…

— Ты боялся? — ахнула я. Открыла рот. Этого не могло быть!