Альянс Нерушимый - Александр Борисович Михайловский

что и ответить. Североамериканский Директорат — это внутренняя сущность американского государства, предопределенная властью капитала над плебсом, а демократическое устройство — это внешняя оболочка, маскирующая истинную суть режима. И когда надобность в маскировке отпадает, маски могут быть сброшены очень быстро. К этому можно добавить мое личное мнение о роли личности Франклина Делано Рузвельта в американской истории. Решения, принятые в его правление, затормозили естественное развитие американской империалистической системы в чем-то на тридцать, а в чем-то и на семьдесят лет. В других искусственных мирах, где завоевать мировую гегемонию Соединенным Штатам не дали, но фактор Рузвельта все же присутствовал, ни до чего подобного Корпоративному Директорату на Североамериканском континенте так и не дошло. И это хорошо, потому что в Основном Потоке к уже имевшемуся набору ужасов не хватало только такой погани.

Впрочем, дальнейшие действия с выморочными североамериканскими территориями — уже не моя забота, а местных российских властей. Возвращать демократическую систему сейчас нельзя категорически. В нынешнем состоянии своего духа бывшие Жители и Налогоплательщики способны выбрать себе такое, что канувший в Лету Директорат еще покажется образцом порядка и благопристойности. Проходили мы такое в России, когда после Февральской революции парламентские говоруны, дорвавшись до абсолютной власти, принялись отменять полицию и провоцировать истребление солдатской массой фронтовых офицеров. А еще раньше была Великая Французская Революция, отметившаяся массовыми казнями представителей былого господствующего класса. И в эту же строку можно поставить события Реконструкции, случившейся на американском Юге после гражданской Войны Между Штатами.

В посткорпоративной Америке потенциальные либерально-демократические политики при прежнем режиме или пребывали в глубоком подполье, или критиковали существующие порядки ворчанием на кухнях. Обид на полицейских и прочих представителей власти, а также на класс Акционеров у них более чем достаточно. Если выпустить эти чувства на свободу, то рвануть может так, что весь предыдущий опыт по этой части покажется чем-то вроде невинной игры в «Зарницу». Исходя из этого, долгосрочная российская оккупация выглядит чуть ли не единственным способом сохранить контроль над развитием ситуации. Как раз об этом, и кое о чем еще, я собирался поговорить за чашкой чая с юной императрицей Ольгой Владимировной и… светлой эйджел Аделлой Коэной. Она — единственная из моих социоинженеров, кто имеет богатый опыт работы не только с населенными хумансами галактическими колонизатами, но и с настоящей западной цивилизацией планеты-прародительницы. А это уже несколько иное явление, чем зарегулированная контролем эйджел Франкония или Ханаан.

Выглядела Аделла Коэна как высокая и очень худощавая человеческая женщина в возрасте за сорок или даже за пятьдесят. Цвет волос — платиновый, кожа — белая, с легкой желтизной, а все прочие видовые признаки светлых эйджел заретушированы хирургическим путем. Еще в ее внешнем облике можно отметить некую нарочитую ухоженность, обычно свойственную высокоранговым Акционерам. Все это вместе создает определенный шарм, необходимый, среди прочего, для допуска в «высшее общество», где по одежке не только встречают, но и провожают. А тех, кто выбивается из общепринятого образа, незамедлительно подвергают остракизму и изгоняют прочь, сколько бы у него или у нее ни было денег.

Беседа состоялась в небольшой гостиной, предназначенной для частных приемов монарха и дипломатических переговоров глав делегаций с глазу на глаз. Не все дела удобно вершить в огромной парадной зале, где до другого конца стола еще надо суметь докричаться (шутка). Иногда лучше разговаривать тихим голосом, находясь от собеседника на расстоянии не более метра.

Когда мы вошли, на небольшом столике, окруженном тремя креслами, уже стояло все необходимое для задушевного чаепития. Пригласив дам садиться, я занял место во главе стола и произнес:

— Итак, леди, приступим. Сразу хочу сказать, что разговор будет вестись без скидок на возраст отдельных участников, поэтому, Ольга Владимировна, если что-то вам будет непонятно, лучше переспрашивайте сразу. На свою приемную дочь я никогда не обижусь, даже за очень глупый и странный вопрос. Тот, кто стесняется вовремя задавать вопросы, потом может попасть в нелепую и неприятную ситуацию. Молоденьких девушек это касается в первую очередь.

— Хорошо, Сергей Сергеевич, я запомню… — ответила юная императрица. — Но почему вы вообще пригласили для разговора меня, а не господина Маринина?

— А потому, — ответил я, — что именно тебе предстоит нести ответственность перед Богом и людьми за все доброе и злое, что свершится в ваше правление, а господин Маринин при этом может быть только вашим помощником и правой рукой. Именно тебе, невзирая на возраст, придется принимать все самые главные решения в тот период, когда ваша цивилизация, оторвавшись от родного третьего уровня, рванет прямо к звездам, а это произойдет уже в твое правление — так что лет через шестьдесят сдавать преемнику ты будешь уже галактическую империю. Словом, привыкай и к ноше ответственности на хрупких плечах, и к гордости за дела, свершенные при твоем участии.

— Но мне же всего четырнадцать лет! — воскликнула моя приемная дочь.

— Тебе целых четырнадцать лет, — ответил я. — Среди моих соратников есть Дима Абраменко, позывной Колдун, пятнадцати лет от роду. Как магу-исследователю ему нет ни цены, ни замены. Когда мы только встретились и выступили в поход, мальчику было всего двенадцать, но он сразу взял на себя всю работу по своей специализации, и делал по этой части столько, что мы без колебаний признали его почетным взрослым. Когда нужно вовремя ложиться спать, идти в школу, делать уроки или писать контрольные по математике — он мальчик школьного возраста, а во все остальное время мы относимся к нему как к полноценному бойцу. Магов со специализацией Исследователь в Мироздании так мало, что их, считай, и нет. По крайней мере, за исключением Димы-Колдуна, за все время мы не смогли встретить больше ни одного мага-исследователя. Так же и вам в качестве Императрицы Всероссийской замены нет и не предвидится. Надеюсь, это понятно?

— Да, Сергей Сергеевич, понятно, — кивнула Ольга Владимировна, опустив глаза. — Вы удивительный человек, и я рада нашему знакомству, несмотря на то, что его сопровождали весьма трагические обстоятельства.

— Да, — задумчиво произнесла Аделла Коэна, — вы настолько удивительный человек, будто вовсе даже и не хуманс. Должна сказать, что таких хумансов просто не должно быть. Вы ломаете все наши представления о том, каким должен быть Предводитель воинствующей орды, потому что все делаете не так, как другие. Наша социоинженерная наука не допускает того, что вы делаете, но вы есть и действуете, и это ставит меня в тупик.

Тут моя приемная дочь сдавленно хихикнула.

— Чему