Когда заплачет розовый фламинго - Ольга Геннадьевна Володарская

под него, не преображались, а выглядели даже хуже прежнего: на них и грязь, и пыль, и гниль проступали. А кожа все свои недостатки демонстрировала, от шероховатостей до пигментаций.

Обнажившись, Марк подошел к Лизе. Она обвила его шею руками, он провел своими по изгибу ее поясницы. Все как раньше…

Будто и не расставались!

Глава 7

Прошлое…

Она изо всех сил выдавливала из себя улыбку. Семью Ароновых в речной круиз провожала толпа народа. В основном это были друзья отца, некоторые из них явились с женами или любовницами, мамины коллеги притащили своих детей. Лизе же с причала никто не махал ручкой. Вся ее компания уехала в Крым, с парнем своим она в пух и прах разругалась как раз из-за этого и в данный момент чувствовала себя глубоко несчастной. Сдался ей этот теплоход, эта Волга, эта семейная вылазка! Лиза хотела на море, к друзьям…

Но папа не отпустил ее. Сказал, мала еще, чтобы отправляться в самостоятельное путешествие. Но этого ему показалось недостаточно, и Борис Алексеевич потащил жену и дочь в родную Астрахань, а не отправил их в Турцию, как просила Лиза. Если не с компанией в Гурзуф, так хоть в Анталию с родительницей. Мама у нее мировая, с ней легко и весело, а пятизвездочный отель с аквапарком и веселой анимацией в миллион раз лучше старого трехпалубного корыта, носящего имя какого-то революционера, где основной контингент – старушки-веселушки. Лиза представляла, как они будут отплясывать на дискотеке под Леонтьева (или тот для них слишком молодежен?), устраивать концерты самодеятельности, занимать все лежаки и стульчики, чтобы посплетничать, и толкаться возле трапа на стоянках…

– Хватит физиономию кривить! – гаркнул ей на ухо отец. Он был под хмельком, и ему все нравилось, кроме поведения дочери. – Речные круизы, чтоб ты знала, престижнее и дороже твоей всевключенной Турции.

– Что-то не наблюдаю я среди публики элиты. Или все эти бабуси – подпольные миллионерши?

– С теплоходом нам не повезло, соглашусь. Пришлось брать тот, в котором имелись свободные каюты. Зато у нас люкс с кондиционером, душем и потрясающим видом.

Лиза тяжко вздохнула, понимая, что спорить нет смысла: ничего уже не изменить. Но и расслабиться, чтобы получить удовольствие, не выходило. Предстоящая неделя виделась ей мучительно-унылой. Города, в которых они будут останавливаться, ее не интересовали, публика не нравилась, мероприятия (их список был вывешен в кают-компании) вызывали одно лишь недоумение. Что остается Лизе? Сидеть в их распрекрасном люксе за книжками. Благо, их она взяла несколько, да и на теплоходе есть библиотека. Одно радует: родители быстро найдут себе компанию и оставят ее в покое. Она под присмотром, значит, в безопасности, а от скуки еще никто не умирал!

Марш «Прощание славянки», под который теплоход отплывал, сменился веселой песенкой из раннего, еще советского Лизиного детства. Имени исполнительницы она не знала, но ее звонкий голосок помнила. Однако сейчас он утонул в хохоте отца. Тот уже успел обзавестись дружбанами, с которыми отправился на корму пить коньяк. Мама помахала ему вслед и вернулась к беседе с бортовой медсестрой. Она сама окончила медучилище, когда-то работала в больнице, а сейчас стояла за администраторской стойкой дорогого медцентра. Могла бы не работать вовсе, отец прекрасно семью обеспечивал, но мама не желала сидеть дома.

Они познакомились, когда Борис попал в больницу с ножевым ранением. На него, пьяненького и хорошо одетого, напали в подворотне. Он оказал сопротивление. С троими справился, а четвертый финку достал. Но даже после ножевого удара Борис сознания не потерял и готов был продолжить драку, да дружинники подоспели.

Из больницы он быстро выписался. На нем, как сам Борис говорил, все как на собаке заживало. Он съездил на соревнования в Татарстан, а когда вернулся, явился в больницу с чак-чаком и букетом ромашек, который сунул в выигранный кубок. В тот день он сделал предложение медсестричке, в которую влюбился с первого взгляда. Та ответила: «Я подумаю!»

– Давай, только недолго, – сумрачно проговорил Борис. Не ожидал он подобного ответа. Красавец, спортсмен, завидный жених с квартирой в Москве (дали за победу в чемпионате мира) впервые сделал предложение девушке, а она ему «подумаю»?

– А если долго, то что? Другой предложение сделаешь? – насмешливо спросила та.

– Другой жены мне не надо.

– Что тогда будет?

– Украду тебя, как на Кавказе принято, и насильно в загс притащу.

– Ой, не смеши!

Борис криво усмехнулся, схватил хрупкую медсестричку под колени, взвалил на плечо и, не слушая протестов, вынес из здания больницы.

– Мил человек, где тут ближайший загс? – крикнул он водителю скорой помощи, курящему возле машины.

– Километрах в двух, не дотащишь невестушку, – ответил тот весело.

– Своя ноша не тянет!

И побежал в указанном водилой направлении. А «пленница» устроилась на плече поудобнее, чтобы проверить, доведет ли Борис дело до конца…

Довел! Внес невесту в загс уже на руках, поставил перед столиком с образцами заявлений. Но в тот день они свое не подали. Девушка уговорила Бориса повстречаться месяц и только потом осуществлять задуманное им. Тот вынужден был согласиться хотя бы потому, что у девушки при себе не было паспорта.

Вернулись они в загс уже через две с половиной недели. Еще через месяц поженились. О чем ни разу не пожалели. И ладно Борис, но и Лизина мама, которой за супружескую жизнь чего только не пришлось пережить: и участие благоверного в криминальных разборках, и его пусть и недолгую отсидку, и потерю всего, включая квартиру в Марьино. А когда все неприятности остались позади и Борис Алексеевич превратился в успешного бизнесмена, владеющего складскими помещениями и транспортной компанией, в его жизни стали появляться любовницы. Все как на подбор молоденькие и хорошенькие. Каждую вторую он брал к себе на работу секретарем. Мама знала о них, но терпела. И не потому, что ей было все равно, и тем более не из-за денег, просто она знала: Боря любит только ее, а с остальными лишь развлекается.

Лиза ничего этого не знала, пока была маленькой. Ее родители оберегали ото всех проблем. Отец, как мог, обеспечивал, мама создавала в доме благоприятную атмосферу. Когда они остались без квартиры и вынуждены были переехать чуть ли не в барак, для Лизы по сути ничего не изменилось. Отец купил остатки обоев, по рулону разных, и обклеил ими облезлые стены. Получилось ярко, весело. Страшные двери они разрисовали всей семьей. Матрасы с клопами выбросили, а на сетчатые кровати настелили пенопласт и одеяла. Жестковато, зато спине полезно.

Мама