Четвертая высота - Елена Ильина

И Лёва ушёл. Улёгся он позади одной из палаток, накрывшись курткой.

Соня осталась у костра одна. Было совсем тихо. Только потрескивали в огне сухие ветки.

Соня посмотрела на свои часики. Стрелки как будто стояли на месте. Она приложила часы к уху. Нет, часы не остановились, идут. Но как медленно! А вокруг так черно и глухо!..

Вдруг она услышала за собой шорох. Вздрогнув, обернулась. Это была Гуля.

— Сонечка, — сказала она, — разреши мне пойти в лес! Только до опушки — и назад!

— С ребятами поспорила? На пари? — спросила Соня.

— Да нет, не потому. Хочется перебороть страх…

И в глазах её, освещённых пламенем костра, Соня прочла твёрдую решимость.

«А может быть, нужно воспитывать у ребят смелость?» — подумала Соня.

— Вот Лёва встанет, спросим у него, — сказала она.

— А когда он встанет?

— В половине двенадцатого…

— Ещё не скоро! А я мигом сбегаю и вернусь. Ну что, можно?.. Я сразу же вернусь!

И, не дождавшись ответа, Гуля побежала по полянке. Её белая блузка мелькнула в свете костра и скрылась во мраке…

Перебежав полянку до лесной опушки, она оглянулась. Пламя костра ей весело светило. Казалось, что костёр машет ей красными рукавами и как будто говорит ей:

«Не бойся, я здесь!»

Она уже хотела было побежать обратно, как вдруг что-то с силой хлестнуло её по лицу.

— Ой, что это? — вскрикнула она. — Кто это?!

Звук своего голоса показался ей каким-то чужим, странно незнакомым. Сердце у неё замерло. Она пошарила вокруг себя руками и нащупала ветку.

«Глупая я! Ветки испугалась!» — подумала она и стала шептать:

— Не боюсь! Не боюсь! Не боюсь!

Постояв минуту, она решила пойти дальше, пока глаза не привыкнут к темноте.

Она пошла по лесной тропинке, широко открытыми глазами вглядываясь в густую тьму.

Ей вспомнилось, как она в детстве боялась тёмной комнаты и как мама, бывало, уговаривала её, маленькую: «Темнота, Гуленька, совсем не страшна…»

Да, тогда темнота и в самом деле была не страшна. Она спускалась над её детской кроваткой, как тёплый полог. А сейчас здесь, в этом чёрном лесу, темнота совсем-совсем другая. Она полна чего-то неизвестного, таинственного… Вокруг будто какие-то чудовища. Нужно зорко всматриваться во всё вокруг. Ощупывать руками стволы и ветки, чтобы понять, что это не чудовища. Нужно чутко прислушиваться к звукам леса, чтобы не испугаться шорохов, скрипа, шелеста…

«Да, недаром говорят: „У страха глаза велики“, — подумала Гуля. И ей вдруг стало понятно, откуда взялись всякие сказочные страшилища: змеи горынычи, бабы-яги…

«Ну, чудовищ нет. А что, если зверь какой-нибудь на меня нападёт?»

На своём веку она видела уже и волков, и медведей и даже гладила и кормила их с рук, но то было в зоопарке, а не в лесу. И не ночью, а днём. Нет, лучше не думать об этом!

«А тот огонёк всё ещё горит?» — спросила она себя, как, бывало, спрашивала в детстве маму.

Гуля опять оглянулась, но костёр уже не светил ей сквозь ветви деревьев.

«Неужели догорел? — подумала Гуля. — Нет, не может быть. У костра сидит Соня. Потом придёт Лёва. Будут поддерживать огонь всю ночь. Куда же я забрела? И в какой стороне наши?»

Тут только Гуля поняла, что она давно уже идёт не по тропинке. Она не думала, что так скоро окажется в самой чаще леса. Она ринулась назад, и вдруг что-то с силой вцепилось в подол её юбки.

«Держидерево!» — вспомнила Гуля Лёвины слова.

Да, конечно, это оно. Распростёрло ветки, как жадные лапы, словно так и норовит зацепить кого-нибудь. Гуля хотела было отцепить подол, но острые шипы уже вонзились ей в руку и в ногу.

Исцарапанная в кровь пленница изо всех сил старалась вырваться на волю…

А тем временем Соня разбудила Лёву.

— Хорошо, хорошо, сейчас, — пробормотал он, думая, что она будит его для того только, чтобы он сменил её.

На него смотрели испуганные глаза Сони.

— Что-нибудь случилось?

— Да, случилось, — проговорила она. — Гуля ушла!

— Ушла?! — И Лёва сразу же вскочил на ноги. — Куда?

— В лес. Одна… Ох, я так беспокоюсь!

— Как же ты её отпустила?!

— Я не отпускала… Просто не могла её удержать, — ответила Соня, чуть не плача.

Лёва вытащил из кармана электрический фонарик.

— В каком направлении она ушла?

— Туда! — показала Соня рукой вправо.

— Оставайся у костра. Я пойду на поиски, — сказал Лёва.

И скоро он скрылся во мраке.

Соня подбросила в огонь хворосту. Ещё чернее показался ей лес.

Она видела, как медленно ползло в темноте светлое пятнышко. Это был луч Лёвиного карманного фонарика. Должно быть, Лёва держал его высоко над головой.

Временами блуждающий огонёк скрывался за деревьями, потом опять появлялся где-то вдали, шарил по сторонам и плыл дальше.

Скоро вокруг ярко вспыхнувшего костра собрались ребята. Кто-то из них, проснувшись, узнал об исчезновении Гули. Каким-то образом об этом узнал и весь отряд.

— Ребята, это не дело, — сказала Соня. — Давайте так: маленькие укладываются спать, большие остаются.

— Мы все большие! — недовольными голосами закричали маленькие.

В сущности говоря, они были ненамного моложе старших, и всё-таки старшим они казались малышами.

— Ну ладно, — сказала Соня. — Давайте притащим сюда одеяла и бушлаты, а то вы простудитесь.

Никогда ещё в Артеке костёр не горел так жарко, как в эту ночь на вершине Аю-Дага.

— Очень уж долго ночь тянется, — говорили ребята, грея у огня руки.

Маленькие скоро уснули, свернувшись клубком под одеялами, а старшие всё ещё глядели в лес, не давая сомкнуться усталым векам. Страшно было подумать, что где-то там, в темноте, блуждает одна-одинёшенька в лесу, дрожа от холода и страха, Гуля Королёва, та самая девочка, которая играла вместе со всеми в волейбол, в теннис, ездила с Хамгоковым и так хорошо работала вёслами, когда ребята выходили на лодках в море.

И вдруг Барасби захлопал в ладоши и закричал:

— Фонарик! Фонарик! Сюда идёт! Наверное, это они!

— Где? Где? — встрепенулись ребята.

— Вон там!

Из темноты плыл, приближаясь, блуждающий огонёк…

— Сонечка, прости меня! — закричала Гуля, бросившись к вожатой.

— Осторожней, сгоришь! — сердито крикнула Соня, отстраняя Гулю подальше от огня.

— Я знаю, что страшно виновата! — продолжала Гуля, опустившись перед Соней на колени. — Но я всё-таки рада, что не струсила. То есть сначала струсила, а потом со страху расхрабрилась. Знаете, — и она поглядела на ребят, с любопытством смотревших на неё со всех сторон, — как я с держидеревом воевала?