Хозяин леса 2 - Андрей Дай

— не самый хороший человек. Продажная душонка, если честно… Но он обладает харизмой, отлично подвешенным языком и чувством неприятностей.

— Или нам недоступными источниками информации, — сделал я предположение.

— Думаете, Стас? Если это действительно так, то все его предупреждения начинают выглядеть по-иному.

— Что же он такого напророчествовал? — хмыкнула Корсак.

— Мы с ним давно знакомы, — качнул седой головой старый офицер. — Однажды, я даже его выручил. Не специально. Просто так вышло. Но с тех пор, он считает себя моим должником. И сейчас вот заявил, что моей жизни угрожает опасность. Представляете⁈ На федеральной планете, в глубоком тылу, где никогда ничего не происходит? Как прикажете верить этому… оракулу?

— У вас есть враги, сэр? — деловито спросила, включившая решим полицейского, Хельга. — Такие, чтоб желали вашей смерти?

— Не припомню таких, — оскалил сверкающие белизной зубы старый вояка.

— Среди сослуживцев? В семье? Противники по политическим битвам? Может быть, с кем-то когда-то давно поступили не по справедливости, и он затаил обиду?

— Ну вы спросили, госпожа, — снова улыбнулся полковник. — Если он затаил, я-то как об этом могу знать? И политикой я не занимаюсь. Армия вне политики. Мы стоим на страже Федерации. Всей. Целиком. И в более мелких дрязгах не участвуем.

— Ясно, — кивнула, похоже, всерьез воспринявшая предостережение сенатора Корсак. — Тогда, кому была бы выгодна ваша смерть? Кто бы получил наибольшую выгоду?

— Чувствуется хватка, — восхитился Раухбаум. — Ваша подруга — настоящий профессионал, Стас. Я не знаю, госпожа Корсак. Вооруженные силы на Авроре представлены всего одним батальоном. Причем, даже не полной численности. Обычное, резервное, никому не нужное подразделение. Склады, полигон, станция деактивации. Странно, что нас еще не передали в интендантскую службу, а продолжают числить в списках боеготовых частей и соединений…

— Наследники?

— Я не скопил много денег, — пожал плечами офицер. — От моего исчезновения, никому озолотиться не получится. Дети давно выросли и разлетелись. Супруга уже давно в лучшем из миров. Единственное ценное, что у меня еще осталось, это статус командующего планетарным гарнизоном.

— А что будет, если командующий планетарным гарнизоном неожиданно погибает? — блеснула глазами Хельга.

— Расследование? — не особо уверенно предположил Раухбаум.

— Федеральное расследование, — кивнул я. И добавил:

— И скорее всего, вести его станут военные разведчики.

— Кому может понадобиться на Авроре группа офицеров с огромными полномочиями? — забила последний гвоздь лейтенант полиции.

9

Искусство ведения переговоров настолько же древнее, как человечество. Оно родилось вместе с первыми осмысленными звуками первого из людей, пытавшегося донести свою мысль до других членов своей стаи. Так что логичным будет предположить, что искусство родилось одновременно с человеком разумным.

За многие тысячелетия искусство обросло массой правил, без которых уже не может существовать. Одним из таких является — место. Пригласи оппонента к себе в кабинет, и он подсознательно будет чувствовать себя в подчиненном положении. Разговоры в жилище одной из сторон дает преимущество владельцу дома. Идеально, когда беседа ведется в каком-то нейтральном, не дающем дополнительных бонусов кому либо, месте.

Тут тоже могут быть нюансы, но не все способны их ощутить. Простой пример: дорогущий, пафосный ресторан и представитель неимущего слоя населения. Будет ли он чувствовать себя уверенно в таком положении? Конечно — нет.

А вот мне было все равно. Мой счет в банке существенно усох после покупок новых участком земли, но все еще позволял побаловать себя изысканными деликатесами. Обстановка же, какой бы напыщенной она не была, давным-давно не производила на старого солдата должного впечатления. Вся эта позолота, мрамор и деревянные панели на стенах вызывали только досаду за бездарно потраченные на ерунду ресурсы.

Арчибальд Лукошин, кстати, тоже не выглядел завсегдатаем таких пафосных мест. Тем не менее, назначил встречу именно в таком.

— Здесь можно говорить безопасно, — пояснил он первым делом. — Владельцы заведения гарантируют конфиденциальность.

— Она нам понадобится? — усмехнулся я. — Конфиденциальность?

— Вам — не знаю, — пожал плечами Лукошин. — А вот мне, в связи с родом моей деятельности, не помешает. Деньги любят тишину, знаете ли.

— Будем говорить о деньгах? — удивился я. — Из меня плохой инвестор выйдет. Сразу предупреждаю.

— Хорошая шутка, — оскалился менеджер. — А как вы относитесь к крупным корпорациям? Насколько я знаю, если бы не армейский контракт, вы стали бы сотрудником одной из них?

— Ага, — не стал запираться я. — Сбежал от такого «счастья» в войска. Поэтому, мой ответ: никак. Никак не отношусь. И не намерен относиться. Второй раз я в эту ловушку не попаду.

— А я, как видите, попал, — оскал сменился тонкой, одни губами, улыбкой. — И даже добился кое-каких успехов.

— Не завидую, — признался я.

— И не нужно, — кивнул Арчибальд. — Хотя, если разобраться, вооруженные силы — тоже, в какой-то мере, корпорация. Причем, обладающая государственной монополией на насилие. Разве нет?

— Тогда это же можно сказать о структурах государственной безопасности и полиции.

— Несомненно. Вы верно ухватили суть. Однако масштабы несопоставимы. Если те или другие — это просто очень крупные… предприятия. То Армия и Флот — это мегакорпорация. Огромная, обладающая собственными ресурсными базами, разрушительным оружием и системами передачи информации, структура.

— Отличие все же есть, — улыбнулся я. — Даже Генеральный Штаб не управляет этой структурой. Стратегическое планирование и оперативное реагирование осуществляет федеральный Управляющий, а не кто-то из людей. И главная цель существования не извлечение прибыли для акционеров, а свобода и безопасность всех граждан страны.

— Согласен. Тем не менее, на более приземленном уровне, у армии тоже есть собственные интересы и предпочтения. Есть даже лобби в Сенате. Вы знали об этом?

Тайной это не было, и не могло быть. Часть уволившихся в запас ветеранов ВС, выбравших стезей для гражданской жизни политику, оказывали посильную поддержку. Мы все птенцы одного гнезда. Мы все навсегда вписаны в скрижали памяти многомиллионного коллектива. Мы — одна семья.

Так что в ответ я только улыбнулся. Никакой проблемы я в этом «лобби» не видел.

— Ну да, — развел руками Лукошин, словно бы прочитав мои мысли. — Вы правы. У нашей системы есть недостатки, но достоинства с лихвой их перевешивают. Кстати, в каких отношениях вы с моей дочерью?

Он задал этот вопрос так, будто бы действительно «кстати».