Тяжело в учении, легко в бою (СИ) - Лифановский Дмитрий

Шапошников откинулся на спинку кресла и устало потер пальцами уголки глаз:

— Да-а, товарищ лейтенант государственной безопасности, вопрос Вы мне задали… Вы садитесь, садитесь, товарищ Стаин, — потом, видимо на что-то решившись, повернулся к Судоплатову со Стариновым: — товарищи командиры, у Вас еще есть вопросы к товарищу лейтенанту гсбезопасности?

— Нет, товарищ маршал Советского Союза, пока нет, — ответил Судоплатов, Старинов, соглашаясь, молча кивнул.

— Тогда Вы свободны. Старший майор ГБ и подполковник тут же встали и покинули кабинет. — Товарищ майор госбезопасности, — теперь маршал посмотрел на Волкова, — не могли бы Вы нас оставить на некоторое время?

Волков кивнул:

— Пойду, ученых проверю.

— Мне тоже уйти? — спросил Мехлис.

— Не надо, Лев Захарович. Вам все равно, как Начальнику ГавПУРа, это надо будет знать. Дождавшись когда за Волковым закроется дверь, Шапошников сказал: — Генеральным штабом в середине января была запланирована наступательная операция силами Ленинградского и Волховского фронта. Собственно, Волховский фронт и создавался под эту операцию. Основной целью операции являлось деблокирование города Ленинграда и окружение группировки противника в районе Шлиссельбурга. Но Верховный, своим волевым решением наступление отменил. Теперь я понимаю, что двигало товарищем Сталиным, но тогда это его решение вызвало недоумение и более того недовольство среди высшего руководства РККА, — Мехлис при словах о недовольстве недобро сверкнул глазами. Шапошников от такой реакции Начальника ГлавПУРа поморщился, но тем не менее спокойно продолжил: — Однако, блокаду надо снимать! По возвращению в Москву, я буду ставить вопрос о разработке новой операции, с учетом знаний, полученных здесь, на базе. Считаю, что успешные перспективы у наступления есть. Раз уж Вы, товарищ лейтенант госбезопасности задали такой вопрос, то Вам и карты в руки. Завтра утром зайдете ко мне, получите вводные по обороне противника, рельефу и направлениям ударов. Если будет нужно что-то еще, обращайтесь. Посмотрите, как вы со своими вертолетами можете помочь при наступлении. Эти ваши ОДАБы, ракеты, Вам лучше знать. Я, конечно, постараюсь просмотреть, все, что вы мне сегодня сказали, но времени у нас мало, а Вы уже имеете представление, о чем идет речь. Как будете готовы, сразу ко мне, это, кстати, и в Ваших интересах.

— Есть, товарищ маршал Советского Союза! — Сашка подскочил и вытянулся. Вот же попал! Не зря говорится, что инициатива всегда больно имеет инициатора! Но и разговор этот нужен был! Ай, ладно, справлюсь! Интересно даже! Только вот когда?! Придется Никифорова впрягать в тренажеры, а теорию пусть Весельская читает. Вечером готовится, а днем читает. Заодно и сама лучше все поймет. Ида умница! Справится! А может сделать так чтоб, каждый день новый курсант доклад готовил? Обсудим с Петром. Пока ничего путнего в голову не лезет.

— И не стесняйтесь фантазировать, товарищ лейтенант государственной безопасности. Все равно то, что Вы предложите мы с Вами очень тщательно разберем. Вы молоды и довольно образованы, может своим юным, не зашоренным умом дойдете до чего-нибудь нового в военной науке.

— Сделаю, товарищ маршал Советского Союза! Разрешите привлечь к работе лейтенанта госбезопасности Никифорова? Он летчик, штурман бомбардировочной авиации, знает современную технику, нашу и противника, средства ПВО.

Шапошников задумался и вопросительно посмотрел на Мехлиса. Получив в ответ чуть заметный кивок, согласился:

— Хорошо, привлекайте. Вы и так все в подписках ОГВ, так что одной тайной больше, одной меньше… Вы свободны, товарищ лейтенант государственной безопасности. Завтра утром, в восемь, жду Вас у себя.

Сашка кивнул и вышел из кабинета. Опять все планы летят в тартарары! И самое интересное, он к этому стал уже привыкать.

VI

— Здравствуйте, товарищ Сталин.

— Здравствуйте, Борис Михайлович, проходите, садитесь. Ну как съездили? — вид Сталин имел болезненно усталый, не смотря на это, взгляд был живым и полным уверенности в себе и своих силах. Напряжение сорок первого года стало понемногу отпускать. Враг ценой неимоверных потерь и усилий отброшен от столицы, фронт стабилизировался. Красная армия встала в позиционную оборону. Все наступательные операции были отменены волевым решением Сталина. Среди высшего командования РККА зрело недовольство нерешительностью, а кое-кто поговаривал и о трусости Верховного. В сложившейся обстановке Сталин очень надеялся на поддержку Шапошникова, заслуженно пользующегося огромным авторитетом в армейской среде. Василевский такого влияния на генералитет не имел. Поэтому и пришлось пойти на огромный риск, отправляя Начальника Генерального штаба на Ковчег, фактически в тыл к немцам. Но Сталин умел рисковать и в данном случае считал риск вполне оправданным.

— Это удивительно, товарищ Сталин! Не увидел бы собственными глазами- не поверил бы! — Шапошников посмотрел на Верховного и добавил: — И страшно! То, что эта война принесет огромные потери, было ясно с первых ее дней, но чтобы столько! А самое страшное, что человечество не успокоилось на этом, пока не уничтожило само себя!

— Нет такого преступления, на которое не рискнул бы пойти капитал ради прибыли, — переиначил Даннинга Сталин. — Пока существовал Советский Союз, существовала сдерживающая хищнические инстинкты буржуазии сила. С распадом СССР этой силы не стало, и капитал пожрал сам себя, прихватив при этом на тот свет все человечество. А значит, задача наша усложняется. Нам мало выиграть эту войну, мало просто победить. Нам надо победить так, чтобы Советское государство просуществовало века! И я в этом деле очень рассчитываю на Вашу помощь, Борис Михайлович! Очень! — Сталин задумался, набивая трубку. Шапошников молчал, не решаясь прервать мысли Верховного. — Надеюсь, теперь Вы понимаете, чем я руководствовался, введя мораторий на все наступательные операции?

— Понимаю, товарищ Сталин! Но, тем не менее, наступать придется. И наступать в ближайшее время.

Иосиф Виссарионович, прищурившись, посмотрел на собеседника:

— Слушаю Вас, Борис Михайлович.

— Что немцы не остановятся, мы и так знаем. Вопрос стоял, где они начнут наступление. На юге или в центре? Мы склонялись к тому, что Гитлер еще раз попытается взять Москву, используя, как трамплин Ржевско-Вяземский выступ. Но видимо ситуация с ресурсами в Рейхе гораздо хуже, чем нам виделось. В мире Ковчега Вермахт пошел на юг. Не думаю, что в нашей исторической реальности будет иначе. Не настолько критические изменения произошли с октября прошлого года. Значит, готовимся к обороне южного направления. Допустить немцев к Сталинграду и на Кавказ мы права не имеем. А для этого необходимо любой ценой удержать Крым. В той реальности в силу ряда причин, этого сделать не удалось — Шапошников не стал заострять, что основной причиной сдачи Крыма были кадровые ошибки самого Сталина. И ладно Козлов, Дмитрий Тимофеевич не плохой генерал. И только. Козлов против Манштейна откровенно слаб. Но зачем надо было отправлять туда Мехлиса?! Это же не человек, это стихия! Неужели Верховный не понимал, чем это может закончиться? Или действительно не понимал? Да и неважно это теперь. Сейчас будет другая битва, другая история. — Ситуация на полуострове тяжелая, но не катастрофическая. Феодосия держится[i], наступление противника на Севастополь выдохлось. Сейчас на юге установилось шаткое равновесие. Если бы я знал раньше то, что знаю сейчас…, - Шапошников с укоризной посмотрел на Сталина. Верховный взгляд не отвел. Он не чувствовал своей вины в том, что инициатива в Крыму была упущена. Да и не считал, что она в принципе там была у наших войск. Что бы там не писал Манштейн[ii], но наступление вглубь полуострова было попросту невозможно. Не хватало резервов, артиллерии, топлива. Сталин усмехнулся в усы:

— Продолжайте, Борис Михайлович, я знаю, о чем вы подумали. Но вы уверены, что наступление на Джанкой принесло бы успех?