Поцелуй Иуды - Виктория Холт

Франсин с удовольствием уселась около чайника. Ее светлые волосы выбились из-под ленты и падали ей на лицо. Она была очень хороша.

Мы узнали, что молодого человека звали Рудольф фон Грютон Фукс, и что родом он из Брюксенштейна.

— Звучит очень красиво, но это, наверное, очень далеко, — предположила Франсин.

— Очень далеко… пожалуй, да. Красиво? Может, вы когда-нибудь приедете в мою страну и посмотрите сами.

— С большим удовольствием.

— Я бы с радостью принял вас. Только сейчас… — он помялся и печально посмотрел на нее. — Сейчас там неспокойно, — добавил он. — У нас это часто случается.

— Похоже, это смутная часть света, — заметила Франсин.

— Можно сказать и так. Но это далеко отсюда. А мы, к счастью, здесь в этот чудный вечер.

Он перевел взгляд на меня, но мне показалось, что ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать глаза от Франсин.

— У вас, наверное, было много приключений, — предположила Франсин.

— Таких приятных, как сегодняшнее, никогда не было, — заверил он ее.

Франсин болтала без умолку. Она упивалась прекрасным вечером. Она решила использовать эту возможность, и веселиться без оглядки, потому что так страшилась своего надвигающегося семнадцатилетия и всего, что оно ей сулило. Хотя она и клялась, что никогда не выйдет замуж за кузена Артура, она обладала достаточным здравым смыслом, чтобы предвидеть дедушкину ярость при ее отказе, или, еще хуже, если он не захочет об этом слышать. И поэтому ей так хотелось забыться хотя бы на короткое время. Ей нравится этот Рудольф, подумала я. Он нравится ей не меньше, чем она ему. Я видела, как она старается продлить удовольствие, но в конце концов она неохотно встала и сказала, что нам пора.

— Так рано? — удивился он.

Но это было совсем не рано. Мы проговорили полтора часа.

— В нашем доме строгие правила, — объяснила она. Я подумала, что с ее стороны довольно неприлично в таком тоне говорить о нашем доме.

Он предложил проводить нас, но Франсин так испугалась, что он перестал настаивать. Но Рудольф все же проводил нас до калитки и при прощании поцеловал нам руки. Я заметила, что он задержал руку Франсин в своей дольше, чем мою.

Наконец, мы расстались и через поле побежали к дому.

— Ну и приключение! — воскликнула Франсин. — Со мной никогда не случалось ничего подобного.

Приглашение для Франсин передала Дэйзи, которой отдал его Ганс. Оно было от графини, и она приглашала Франсин навестить ее в три часа, потому что хотела ее о чем-то попросить. Я в приглашении не упоминалась, и Франсин пошла одна. Мне не терпелось услышать, что случилось, и я ждала ее в поле неподалеку от домиков.

Она появилась примерно через час, раскрасневшаяся и возбужденная. Я давно не видела ее такой.

— Ты видела его? — спросила я. — Этого… э-э… Рудольфа?

Она покачала головой. У нее был такой вид, как будто произошло нечто совсем необыкновенное. Может, она нашла еще одного поклонника?

— Это невероятно, — сказала она. — Я видела графиню. И что ты думаешь? Она пригласила меня на бал.

— На бал! О чем ты говоришь?

— У них скоро будет бал, и они меня пригласили. Все просто.

— Мне кажется, это совсем не просто. Отпустит ли тебя дедушка? И у тебя нет бального платья.

— Я знаю. Я обо всем этом думала. Но я сказала, что приду.

— В синей сарже? Или, может, в твоем выходном поплине?

— Не будь таким пессимистом. Я где-нибудь найду бальное платье.

— Легко сказать.

— Что с тобой, Пиппа? Тебе завидно?

— Вовсе нет! — воскликнула я. Я хочу, чтобы ты пошла танцевать с Рудольфом, но я просто не представляю, каким образом, только и всего.

— Пиппа, — проговорила она, и я никогда и ни у кого не видела более решительного выражения лица, чем в ту минуту у Франсин. — Я пойду.

Мы говорили об этом всю дорогу домой и потом далеко за полночь. Рудольфа она не видела. Она пила чай с графиней, которая сообщила ей, что скоро будет бал и пригласила ее. Она не знала, стоит ли посылать приглашение. Должно быть, мы ясно дали понять, что у нас за жизнь в Грейстоуне, и она поняла, что если выслать приглашение через дедушку, последует немедленный отказ. Она очень просила Франсин прийти. Она сказала, что без нее бал не состоится.

Франсин приняла приглашение, находясь в состоянии эйфории и, доверяя своей способности достигать невозможного, она просто отмела в сторону все бытовые детали. Что-нибудь подвернется.

— Добрая фея? — спросила я. — Откуда же она возьмется? Может, они водятся в Брюксенштейне. Но их точно нет в Грейстоуне. Не знаю, найдем ли мы тыкву для кареты, но крыс найдем наверняка, так что, по крайней мере, с лошадьми не будет проблем.

— Перестань шутить, Пиппа. Это серьезное дело. Все это, конечно, безнадежно, но я радовалась, что ее мысли отвлечены от гнетущего дня рождения.

Когда мы на следующий день пошли навестить бабушку, она сразу же почувствовала, что что-то произошло. Она прекрасно понимала, что Франсин боится, что ее заставят выйти замуж за кузена Артура, но очень скоро ей удалось выудить из нас все происшедшее с подробностями. Бабушка с интересом слушала.

— Итак, Пуншевая комната теперь называется Weinzimmer. По вашим рассказам мне понравилась графиня, и Рудольф тоже очень мил.

Наша бабушка обладала романтической натурой, и брак с дедушкой явился настоящей трагедией для нее. Удивительно, но горький опыт не озлобил ее, а наоборот, добавил мягкости и терпения.

Она заявила:

— Франсин должна пойти на этот бал.

Я была поражена. У бабушки был на все готов ответ. Платье? Одну минуту. Ей кажется, у нее есть какая-то ткань в комоде. Она хотела сшить из него платье в честь рождения второго ребенка. Нет… не Грейс… того, который родился мертвым. Она купила роскошный голубой шифон, на котором серебряной нитью были вышиты звезды.

— Это была самая красивая ткань на свете, — сказала она. — Но когда я потеряла ребенка, я больше не могла смотреть на нее. Я сложила ее и убрала. Если серебряные звезды не потускнели… Мы попросим Агнесс найти ее.

Агнес очень обрадовалась хорошему настроению своей госпожи. Однажды, она шепнула мне, что она очень изменилась после нашего приезда.

— Мне кажется, в молодости она была очень похожа на вашу сестру… но тогда было еще меньше свободы.

«Не намного меньше», — подумала я. Я радовалась, что Агнес на нашей стороне, ведь нам так нужны были союзники.

Нашлась ткань. Франсин вскрикнула от восхищения. Звезды совсем не потускнели и сверкали так же ярко, как и в тот день, когда бабушка купила ее.

— Возьми ее, — бабушка улыбалась, как будто тоже смотрела на ткань, хотя, наверное, она себе представляла ее мысленно. — Идите к Дженни и велите ей сейчас же приниматься за работу. Она всё сделает, как надо. Она умеет шить бальные платья.