Попал по собственному желанию - Данил Коган

— Хорошо. Я с ним встречусь. — Максимус бы, конечно, послал мастера гильдии. Ему, потомку Доримедов, общаться с голоногим быдлом? Тавернщику, за такую передачу он навешал бы люлячек, как богиня свята. Но я не Максимус!

Что за гильдия голоногих? Это здесь профсоюз неквалифицированной рабсилы, нищих и бедняков. Мастер гильдии, как минимум член Совета, то есть ЛПР (лицо принимающее решение) на наши деньги. Что ему надо, посмотрим. Но обычно патриций из древнего рода и мастер гильдии голоногих могли пересечься примерно так же, как параллельные прямые. Ну или как бомж и олигарх. А здесь сам пришел. И у меня есть идея, как их можно использовать.

Да. Я совсем не Максимус.

— Токмо просьба есть одна. — Снова обратил на себя мое внимание Терто. — Может, вы в саду поговорите, раз уж решили. Здесь чисто у меня, и в саду легче прибраться будет, если вы там все кровью зальете. Простите, господин, за дерзость.

— Ладно. Все в сад! Веди уже. Когда центурион приведет юриста, скажешь подождать, если я еще не закончу. Юристу налей за мой счет, чтобы не скучал.

В саду я расположился в мраморной беседке, окруженной кустами, усеянными благоухающими цветами. Запах в воздухе стоял одуряющий. Когда появился мастер гильдии, я понял, почему Терто проводил меня именно сюда. Передо мной стоял грязный оборванец. Пахло от него наверняка соответствующе. Но запах цветов перебивал все остальное.

При виде меня оборванец пал ниц, я чуть не подпрыгнул, и пробормотал:

— Гильдия приносит тебе свои извинения, господин Доримед. И спешит уверить, что нападение на твою персону не связано с делами цеха. Отщепенцы, совершившие святотатство, поступили так, поддавшись посулам приезжего колдуна. Обещанная плата затмила им разум. В качестве извинения гильдия предлагает тебе мою голову, или же пять тысяч феррумов.

Выпалив все это на одном дыхании, он замолчал. Максимус бы, пожалуй, снес ему голову, прямо на месте. В назидание. Кто-нибудь другой в моем положении взял бы деньгами. Пять тысяч — очень солидная сумма даже для патриция. Я же имел другие планы на этот разговор.

— Твоя голова мне ни к чему, мастер. Сядь. Я люблю смотреть в глаза собеседнику, а не на его оттопыренную задницу.

Выполняя распоряжение, он сел на пол беседки, скрестив ноги по-турецки. Лицо его было спокойным. Волнение выдавали только два алых пятна на грязных щеках.

— Значит, великий паладин богини, возьмет виру деньгами?

Паладин богини? Хм. Так вот где собака порылась! Гильдии покровительствует один из легендарных спутников богини. Отвечающий то ли за алчность, то ли за воровство. Короче, там сам черт ногу сломит. Ребята боятся гнева небесных сил, а вовсе не некоего Максимуса Доримеда.

— Если договоримся, то я возьму не деньгами, а услугой.

— Чем же такие, как мы, находящиеся на дне сточной канавы отщепенцы, могут услужить самому богоподобному Максимусу?

— Как тебя зовут, мастер?

— Чак, господин.

— Чак. Вы же занимаетесь грабежами на заказ?

— Эээ. — Он слегка прифигел с моей простоты. Но я не очень хочу плести словесные кружева, и ходить вокруг да около. Да и вообще. Всадник я или кто? Тупой и прямой, как древко копья? Всадник. Во-от! — Господин. Я бы выразился иначе. Мы иногда помогаем добрым людям, получить то, что должно принадлежать им, но по недосмотру богов временно принадлежит другим добрым людям.

— То есть занимаетесь грабежами на заказ.

— Как будет угодно господину. Но патриции обычно… Не имеют с нами дел. Мне сложно вообразить, что именно должна достать гильдия для такого важного господина? Возможно, наших скромных сил не хватит.

— Ты наверняка знаешь человека, по имени Мутато.

— Да, господин. Очень важный и богатый человек. Ему принадлежит десятая часть города, с одной его руки кормятся все городские магистраты, с другой статусные и знатные люди. Опасный человек. Очень опасный.

— У него есть бумаги, которые принадлежат мне. Но думаю, он их не отдаст. А я очень хочу их получить. Как ты думаешь, Чак, стоят ли эти бумаги пяти тысяч феррумов или твоей головы?

— Определенно стоят, мой господин, — ответил он практически без колебаний. — Но мне нужны подробности.

— Все документы, касающиеся дел его Дома и латифундии Доримед. Меня устроят копии. Почти наверняка оригиналы вам похитить не получится. И думаю, что все документы, касающиеся меня и моей супруги, лежат в одном месте.

— Мне нужно время, чтобы дать вам ответ. До завтрашнего утра, господин?

— Хорошо.

— Разрешите удалиться?

— Как мы свяжемся?

— Пусть ваш центурион кинет медную монетку нищему на углу возле остерии. Дальше ему скажут, что делать.

— Ступай.

Я человек циничный и не связанный дурацкими сословными предрассудками. Так что Мутато не понимает, с кем связался. Не думаю, что он ждет от человека, подобного Максимусу заказа на ограбление. Я бы и его самого заказал, но не уверен, что это поможет мне вылезти из финансовой ямы.

Возможно, мне до сих пор, происходящее, кажется, не совсем реальным. Что-то вроде компьютерной игры. И поэтому я так легко говорю о наемных убийствах. И кстати, совсем не переживаю о судьбе дюжины голодранцев и Владеющего, покушавшихся на меня. Это странно. Вроде я должен испытывать моральные терзания. Но в душе только спокойствие и чувство удовлетворения. То ли со мной что-то не так. То ли так и должно быть.

Поленившись ходить туда-сюда, я попросил Терто пригласить адвоката в беседку, и притащить сюда же закуски и вино, для поддержания беседы. В саду было прохладно и свежо. Намного лучше, чем во внутренних помещениях.

Обычно в книжках, как только у попаданца появляются проблемы с законом или кредиторами, он тут же находит лучшего адвоката в пределах досягаемости. Какого-нибудь старика — еврея. И тот с радостью, теряя тапки, бежит браться за дело. И рвет всех оппонентов на тряпочки. Ну, или, как вариант попаданцу достается молодой талантливый адвокат. Такой нераскрытый еще Плевако. Специалист во всех отраслях права. И он тоже берется за дело и, естественно, с блеском его выигрывает.

Поэтому я был слегка шокирован заявлением седобородого старичка, который едва взглянув не свиток договора, заявил:

— Я не возьмусь за это дело, патриций. И никто из коллегии не возьмется. Оно совершенно безнадежно.

— Вы же еще не посмотрели документы!

— Я прекрасно знаю печать господина Мутато. И его