Попал по собственному желанию - Данил Коган

принялся читать финансовый отчет. И первое, на что упал мой взгляд, была сумма моего текущего баланса по договору. Минус сто тысяч феррумов. Минус сто, мать их, тысяч! Быстро просмотрел документ до конца. У меня все отлично с арифметикой, так что эту бумагу я понял без особенных проблем. Чего Мутато, видимо, не ожидал.

Я резким рывком сел на краю ложа, опрокинув рабыню, которая пыталась запихать мне в рот очередной кусок дыни. Нависнув над собеседником, я прорычал:

— То есть, пока я лежал без сознания, ты с моей женой решили меня ограбить? И давно ты с ней сговорился, Мутато? Интересно, какой штраф с меня возьмут, если я прирежу тебя прямо сейчас?

Надо сказать, толстяк не дрогнул под моим напором. Он слегка развел руками, как бы говоря, ну как же так:

— Не понимаю, чем я вызвал ваш гнев, мой господин? Я всего лишь следовал указаниям вашей супруги, и букве нашего договора. Могу представить вам письмо от нее, где она просит избавиться от некоторой собственности, по вашему указанию. Я просто исполнил свою обязанность, ваша милость.

У меня зачесалось левое плечо под лопаткой. Кто-то смотрел мне в спину с очень недобрыми намерениями. Сука. А я не вооружен, да и доспех оставил в остерии. Впрочем, тело Максимуса само по себе оружие. Но лучше слегка сбавить обороты, мало ли вдруг здесь за угрозу жизни хозяину дома могут пристрелить и фамилию не спросить?

— Серьезно? Ты меня, видимо, за дурака держишь, барыга? Продажа оливковой рощи, по цене кухонного раба, это честная сделка? — я ткнул пальцем в пергамент, чуть не проделав в нем дыру. — А остальное? Я не собирался вообще ничего продавать из своего имущества. Надеюсь, не надо говорить, что все сделки последнего месяца, от имени моей супруги, дезавуированы?

— Вы не можете так поступить. Она действовала законно и обоснованно, ввиду вашей недееспособности.

— Ты, сука, лучше меня не беси. Думаю, от горя моя супруга помешалась, чем и воспользовался нечистый на руку финансист, чтобы прибрать к рукам мое имущество. Ведь меня считали покойником. Так, я это преподнесу в Железном суде. —

Я с трудом выловил название дворянского суда из памяти Максимуса. Сейчас я находился в заведомо проигрышной позиции, поскольку вообще не понимал, кто прав, кто виноват с точки зрения имперского закона. Зато я понимал, что меня попытались нагло ограбить, списав со счетов. И этот охреневший жирдяй был исполнителем ограбления. При словах про «сошедшую с ума супругу», он едва заметно вздрогнул. Видимо, я случайно удачно попал в какую-то болевую точку его плана. Слова по Железный суд на него, кстати, никакого впечатления не произвели.

— Достойный господин Доримед! Мы всегда можем уладить любые недоразумения между нами, к взаимной выгоде. Можем пересмотреть цены на проданную собственность. Но я хочу осведомиться, раз уж у нас произошел такой неприятный разговор, как вы собираетесь закрыть свой долг перед моим домом, если не продадите что-то? Заключение договора на пять лет может решить эту проблему, но у меня сложилось впечатление, что вы не настроены продолжать наше взаимовыгодное сотрудничество.

— Значит так. — Я скатал оба пергамента в трубку и сжал в левом кулаке. — Завтра к утру. У меня должны быть все копии документов, подтверждающих наши финансовые отношения. Мои письма, расписки, распоряжения. Приложения к договору. То же самое касается писем или любых документов с подписью моей безумной супруги. — Он снова вздрогнул. — Я хочу понять, откуда образовалась такая чудовищная задолженность, перед твоим домом. Не советую пытаться тянуть время или прятать документы. Этим ты меня только разозлишь. А в гневе я бываю неприятен. И неуправляем. Надеюсь, мы с тобой друг друга поняли?

— Безусловно, ваша милость, Максимус Доримед. Я вас услышал. Но знаете что? Многие должники угрожали мне или обещали всяческие кары. И вот он я, до сих пор здесь. И до сих пор уважаемый гражданин империи. Со мной лучше дружить, а не враждовать, господин Доримед. Как я и сказал, если ваша супруга перегнула палку, я готов пересмотреть некоторые договоренности.

— Документы. Завтра в мою остерию. И я подумаю над вашими словами, про «договориться». После того как изучу все, до последнего векселя. А насчет уважаемого гражданина. Мой род не последний среди патрициев. И думаю, моему отцу будет крайне неприятно узнать, что собственность рода пытался украсть «уважаемый гражданин» с имперских окраин.

При упоминании рода и отца он снова вздрогнул. Я снова попал. Только вот опять бил наугад. А еще он удивился. Думаю дело в том, что Максимус терпеть не мог своих старших родственников, и вариант их вмешательства в дело продажи собственности вообще этим упырем не рассматривался.

Находясь в полнейшем охренении от наглости, с которой меня пытались лишить имущества и денег я и покинул «гостеприимную» зеленую виллу, направившись обратно в «Проделки Пака».

***

В остерию я вернулся в смешанных чувствах. С одной стороны, пришли проблемы, откуда не ждали. С другой, вот же они — проблемы. Явно я в этот мир попал не для того, чтобы паштет из павлиньих язычков наворачивать и местные вина дегустировать.

Как я жил раньше? Дом — работа. Работа-дом-пивная. В перерывах — многочисленные подружки, появлявшиеся и исчезавшие из моей жизни, не оставляя следа ни в памяти и в душе. По молодости — выезды на бугурты или ролевку. Ближе к сорока — возня в мастерской. Тихая, спокойная, размеренная жизнь.

А здесь? Не успел прийти в себя, чуть не упал с горы, получил ножом в ногу, узнал, что меня ограбили. И все это за один день! А еще жена мне была неверна и пыталась меня убить, вместе с любовником. Ну то есть не меня, а того, кто станет мной… Ну вы поняли!

Самое странное, что мне это нравилось. Кровь бурлила. Как будто в давно не проветриваемой комнате кто-то настежь открыл окно, впуская свежий ветер. Да он переворачивает посуду и отрывает занавески. Но теперь можно было дышать полной грудью! Какое-то такое у меня было ощущение. Плюс, я думаю, сказывался гормональный фон моего нового тела. Двадцать два это тебе не сорок восемь!

Войдя в остерию, я бросил находившемуся в общем зале Друзу:

— За мной, центурион! — И проследовал в свои отдельные покои.

Да, у Максимуса имелись постоянно зарезервированные за ним апартаменты в «Проделках Пака». Максимус выбрал их, из-за кухни и еще поскольку