Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Dwyer Philip

В двух критических областях универсальная тема Фихте сразу же разрушается: когда он пишет о женщине и семье - целый раздел "Основания", и когда он обращает свое внимание на немецкую нацию, как это было в условиях наполеоновской оккупации Германии в первые годы XIX века. Всегда внимательный к окружающим его философским и политическим событиям, Фихте откликнулся на призывы к равноправию женщин, прозвучавшие в Англии и Франции после Французской революции, если еще не в Германии. Более того, он был достаточно самокритичен, чтобы осознать очевидный вопрос, вытекающий из его эгоцентрической философии: Обладают ли женщины способностью развивать свободное, рациональное Я, чтобы стать самоопределяющимися личностями?

Не совсем. Труды Фихте о женщине и семье наименее убедительны, они представляют собой смесь философской претензии с ранговыми предрассудками того времени. «Один пол, - писал он, - полностью активен, другой - полностью пассивен. ... . . [I]Совершенно противоречит разуму, если второй пол ставит своей целью удовлетворение своего сексуального влечения». Вместо этого - и здесь нет ничего удивительного - сексуальное влечение у женщин существует только для того, чтобы они могли рожать детей. Женщина достигает достоинства, отдаваясь мужу, становясь средством его сексуального удовлетворения, из которого она черпает смысл жизни. При этом она уступает ему всю свою собственность и права. «Муж представляет ее полностью, с точки зрения государства, она полностью уничтожается в браке. ... . . В глазах государства муж становится ее гарантом и опекуном; во всем он живет ее общественной жизнью, а ей остается только домашняя жизнь». Женщина, продолжал он, "не может даже думать о том, чтобы непосредственно самостоятельно осуществлять свои права". Она самоопределяется, только свободно вступая в брак по своему выбору. После этого за нее самоопределяется ее муж, что делает это понятие поистине бессмысленным. Универсализм Фихте будет разрушен еще более драматично в его работах о Германии. После рубежа XIX в., в условиях наполеоновской оккупации немецких земель, Фихте вывел социальное измерение своей мысли на новый уровень. Универсальное Я стало, по сути, немецкой нацией. Таким образом, Фихте перевел понятие самоопределения, на которое были направлены все его интеллектуальные усилия, из чисто индивидуалистической концепции в коллективистскую. К моменту написания знаменитых "Обращений к немецкой нации" в 1807 г. - к сожалению, наиболее известной работы - его мысль движется от эгоцентризма, универсального человека к национальному человеку. В конечном счете, у Фихте "право иметь права" ограничивается людьми, принадлежащими к немецкой нации - по крайней мере, теми, кто живет в немецких землях.

Никто из деятелей Просвещения не отрицал сущностного единства человеческого рода, а Иоганн Готфрид Гердер вообще отвергал терминологию расы. Но Гердер был практически одинок. Проблема, занимавшая их, более показательная реальность - разнообразие людей и разделение на "цивилизованных" и "варваров". Это разнообразие коренилось в природе, в творении Бога, выражалось сначала в языке, потом в культуре, а затем в политическом обличье - в государстве. Гердер и Фихте писали о людях и народах. Определяя народ как замкнутое сообщество, чьи связи друг с другом являются изначальными - основанными на языке и культуре, - разработанные ими понятия и используемый язык легко перетекали в расовые категории. Расовое понимание человеческого разнообразия стало еще более заметным после середины XIX века. Всевозможные комментаторы, опираясь на дарвиновские идеи, пропагандировали "научный" расизм - несмотря на то, что в науке многое было связано с расовыми предрассудками. В этом смысле на Западе существовал "расовый интернационал" - способ осмысления человеческого разнообразия, основанный в первую очередь на идеях Просвещения и выходящий за рамки национальных границ.

И дело здесь не в том, чтобы развенчать Просвещение, заменить звездно-полосатый оптимизм Пинкера мрачным прочтением прошлого. Напротив, речь идет о том, чтобы показать Просвещение во всей его сложности. Да, как набор идей Просвещение абсолютно критично для прогресса в области прав человека. В то же время Просвещение, игнорируя (в лучшем случае) рациональные способности женщин и всех остальных людей, кроме европейцев, способствовало некоторым из самых серьезных нарушений прав человека в течение последующих двух столетий. Благодаря вере в изначальную неполноценность чернокожих и женщин Просвещение позволило рабовладельцам защищать институт рабовладения, а сторонникам мужского превосходства - отказывать женщинам в доступе в общественную сферу. Просвещение позволило рабовладельцам защищать институт расы, а сторонникам мужского превосходства - отказывать женщинам в доступе в общественную сферу. Оно дало возможность реализовать худшее из всех возможных последствий расового мышления, а именно геноцид, как это было в ходе кампании по уничтожению гереро и нама в немецкой Юго-Западной Африке (ныне Намибия). Будучи "варварами", эти африканцы не подпадали под действие Женевской конвенции, как писал главный организатор геноцида генерал-лейтенант Лотар фон Тротха.

Можно представить себе реакцию Пинкера. В конце концов, скажет он, рабство было отменено, женщины получили право голоса, международное право теперь распространяется на всех гражданских лиц, а Намибия стала независимой. На это можно только ответить: Да, но какой ценой? Сколько жизней загублено, сколько тел замучено и искалечено из-за изнанки просветительской мысли? И насколько велики последствия этого сегодня, как, например, в сфере разгула неравенства? Пинкер путешествует только по солнечной стороне улицы. К счастью для него. Но мир политики гораздо шире и часто подвержен граду.

Политика и борьба

История движется одновременно во многих направлениях. И движется она, конечно, не только благодаря идеям. Пинкер утверждает, что собранные им тенденции указывают на наши более гуманные черты. В действительности же эти тенденции представляют собой общее развитие, которое он уже определил. Его рассуждения носят круговой характер. Нам нужно гораздо лучше разбираться в причинах и движущих силах исторических изменений.

Идеи имеют решающее значение, и в XVIII и особенно XIX вв. реки коммуникации продвигались по всему миру, подталкиваемые газетами, железными дорогами, пароходами и телеграфами. Места общения распространились по всему миру - в кофейнях, медресе и чайханах. Однако только глубиной коммуникации нельзя объяснить возникновение прав человека и других форм прогресса.

Приведу один пример, взятый из моей книги "Разделенный мир", - отмена рабства в Бразилии. Рабство как институт процветало на протяжении всей истории человечества и практически во всех известных обществах. Практически все западноевропейские страны получали огромные прибыли от работорговли и рабского труда. В частности, Британия получила огромные доходы от сахарных плантаций в Карибском бассейне, на которых трудились рабы-африканцы, что послужило основой для промышленной революции. Около 12,5 млн. африканцев были насильственно вывезены в рамках трансатлантической работорговли с 1501 по 1867 год, из них почти 1,9 млн. в период с 1801 по 1825 год, переплетя истории Африки и Америки. Лишь медленно и очень неохотно британская элита реагировала на зарождение аболиционистских настроений в конце XVIII века. Наконец, в 1833 году парламент проголосовал за прекращение рабства в Британской империи. Лишь в 1888 году, после отмены рабства в Бразилии, кабальный труд был ликвидирован в Америке. (По крайней мере, в государственном масштабе. Многие формы торговли людьми, особенно женщинами, сохраняются и сегодня, то есть во многих регионах мира сохраняется нечто похожее на рабство).

Как возникла отмена смертной казни? Существует огромная и сложная историография, но Пинкер вряд ли одинок в своем предположении, что отмена смертной казни была естественным, неизбежным развитием истории, начиная с XVIII века.