Невеста трех женихов - Галина Лифшиц

Светке стало любопытно: неужели Ленка, находящаяся в возрасте гадкого утенка, угловатая, неуклюжая, ничем не похожая на свою безупречно красивую сестру, будет выглядеть достойно в таком наряде. Ей не хотелось, чтобы девочка терялась на их фоне, комплексовала. Ведь впечатления четырнадцати лет отложатся на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, Аська, заботливая и внимательная старшая сестрица, наверняка все предусмотрела. Уж она-то своих любимых в обиду не даст и неприятным ощущениям обязательно поставит непреодолимую преграду.

В первый день торжеств они решили воссоздать атмосферу предсвадебного девичника. На таких посиделках в старину собиралась женская родня и подружки невесты. Покидающая навсегда родительский дом девушка прощалась с подругами, исполняя жалобные песни. По народной примете, чем больше и горше плакала невеста в день перед свадьбой и в день самой свадьбы, тем лучше была ее доля в замужестве. Поэтому плакать полагалось, даже если замуж выдавали за любимого, по обоюдному горячему желанию. Невеста пела, причитала, рыдала, гости тем временем вручали ей предсвадебные подарки. А потом наступало самое главное: переплетание.

Подруги расплетали косу горюющей о прошлой вольной жизни невесты. Ленты из своей девичьей косы она отдавала незамужней подружке. Подруги расчесывали волосы на пробор, с пением заплетали ей две косы, закручивали их в бабий убор. После венчания женщине полагалось заплетать всегда две косы и прятать волосы под головным убором. Отныне только муж мог видеть ее красу.

Договорились приехать в дом Марио прямо в своих необыкновенных нарядах. Они очень нравились сами себе – это уже полдела. Леночка тоже выглядела замечательно. Платье, мягкие сапожки, розовые жемчуга на тоненькой шейке – ничего лишнего, трогательно, мило. Одного не хватало: косы.

– Ничего! До свадьбы подрастет! А ленты уже сегодня получишь, на счастье! – весело постановила старшая сестра.

Мама Марио ахнула, встречая на пороге жену сына и ее великолепных подружек.

– Какая красавица! – повторяла она, словно не веря своим глазам.

А Светка вглядывалась в лицо свекрови, чтобы понять, что общего нашел между ними Марио. Потому что на первый взгляд сходства в них не было совершенно никакого. Сухая, подтянутая, черноволосая, черноглазая, очень сдержанная, мать мужа казалась полной противоположностью русской девушке, светловолосой, зеленоглазой, улыбчивой, румяной, открытой. Свекор выглядел старше своей жены, невысокий, с животиком, лысиной, цепким оценивающим взглядом. Неужели это ему, такому невзрачному, изо всех сил старается угодить видная, ухоженная красавица – мама Марио? И неужели он, такой совсем непривлекательный, рыхловатый, позволял себе измены жене? Ради чего тогда перед ним на задних лапках ходить, угождать, выискивать способы удержать и ублажать? Это он, по представлениям юной женщины, должен стараться сохранить любовь и привязанность своей второй половины. Нет-нет, такой расклад Свету совсем не устраивал.

Правда, долго размышлять о соотношении супружеских сил в мужней семье ей не пришлось. Гости заняли свои места в огромном зале с мраморными полами, колоннами и прекрасными старинными картинами на стенах. Удивительно, что такой величины и богатства зал принадлежал одной семье в их семейном жилом доме. Впрочем, и дом походил скорее на дворец.

– Ты молодец, круто попала, – немедленно оценила по достоинству внимательная к земным благам Ася. – Повезло.

– А мне-то что? – шепнула ей Светка. – Это не мое.

– Ну, детям достанется, – тихо, но энергично парировала рациональная подруга, сохраняя на лице выражение лучезарной и безмятежной улыбки.

Гостей собралось немного. С итальянской стороны – только родня, человек десять, не более. Света очень надеялась познакомиться с друзьями Марио, завязать с ними дружеские отношения, но молодых людей среди собравшихся не было. Значит, правду он поведал ей как-то, посетовав на полное отсутствие друзей из-за нехватки времени. Она тогда не поверила: как это так – не найти минутку для друзей. Как же жить в таком случае? Оказалось, что жить с этим можно, даже совсем не страдая.

Начался предсвадебный обряд. Для начала подруги изобразили беззаботное девичье времяпрепровождение: взялись за руки, повели хоровод с веселыми песнями. Они пока всего лишь распевались, но гости с первой минуты явно впечатлились. Итальянцы, столь падкие на красоту внешнего облика, и не могли реагировать иначе. Но и русская публика, Светина родня, явно не ожидала от девушек подобного представления. Все смотрели как завороженные.

Вот кончились девичьи хороводы. Света повернулась к Инке и Асе, собралась с духом, настроилась внутренне на горестный невестинский плач и завела:

Вы подруженьки мои милые!Отцы-матери, ой, жалеют вас,Все дают вам хороводы водить,Разноцветны ваши платья носить.

Итальянская публика вглядывалась в листочки с переводом, кивали, мол, понимают, об чем печаль.

Подруги утешали, как могли, подпевали, но невесте полагалось непрестанно причитать. Светка постепенно входила в роль. Повернувшись к гордым своим родителям, она внятно и пронзительно заголосила:

А меня-то, красну девицу,Не жалеет сударь-батюшка!Отдает меня во чужи во людиГосударыня моя матушка!

Краем глаза она заметила, как опечалилась ее мама, как удивленно, во все глаза смотрел на нее Егорка, братец. Неужели расстроились? Она же заранее предупреждала, это все игра, это все, как в детстве, «как будто, понарошку».

Подруги тем временем усадили ее на старинный дубовый стул с резными ножками и принялись расплетать ее косу, вторя печальными голосами готовящейся к новой жизни безутешной невесте. Вот уже и ленты выплетены из длинной русой косы. Держа их в руках, Светка вдруг поняла, что и вправду готова расплакаться. С неподдельными слезами в голосе она пропела:

Коса русая моя расплетается,Ленты алые развеваются,Очи ясные полны горьких слез,Лицо белое, что земля зимой.

Повернувшись к подружкам, Света протянула разноцветные ленты Леночке. Та весело, с беззаботной готовностью приняла их. В зале умиленно, понимающе заулыбались. У преемницы невесты, стриженной под мальчика, не было шанса использовать по назначению символический подарок. Но та не растерялась, повязала ленты вокруг головы и, задорно смеясь, поклонилась довольной публике.

Раздались аплодисменты.

– Молодец, девочка! – крикнул Марио, которого явно тревожили горестные причитания всегда веселой Светки. Обстановка наконец-то разрядилась.