Зал ожидания (сборник) - Юрий Гельман

Приоткрыв дверь, Петухов просочился в номер, как монета в копилку. Его сосед на ближайшие две недели заезда спал на своей койке лицом в подушку. Могучее тело, разделённое пополам синим лоскутом плавок, источало волнительный запах морской соли с примесью тонких, явно дорогих духов.

Было около одиннадцати.

«Интересно, почему это он спит в такое время?» – подумал Петухов и, стараясь не шуметь, начал располагаться.

Чуткое ухо соседа уловило, тем не менее, посторонние звуки, и тот, с грузной ленью повернувшись на спину, открыл глаза.

– Здравствуйте. А меня вот к вам поселили, – сказал Петухов, почему-то прижимая руки к груди.

– Привет. А который час? – полусонным басом спросил хозяин соседней койки.

– Сейчас без… четырнадцати минут одиннадцать, – замедленно уточнил Петухов, долго глядя на свои часы.

– Ё-моё! Вот это я дрыханул! – воскликнул сосед и решительно сел. – Пожрать чего-нибудь есть?

Петухов помялся. Делить с незнакомцем куриные котлетки, которые заботливо завернула мама, не очень-то хотелось.

– Да ты не жмись, я уплачу! – простодушно заявил незнакомец. С этими словами он поднялся, оказавшись мужчиной богатырского роста и телосложения, рядом с которым Петухов выглядел, как швабра, прислонённая к фонарному столбу.

– Ты не бойсь, я тебя отблагодáрю, – успокаивал он Петухова, заметив на его лице явное беспокойство. – В бар сходим. А хошь, я тебе сникерса куплю?

Странное ударение в слове как-то расположило Петухова к новому знакомому. А тот, пройдя в туалет, долго и громко освобождался от ночных накоплений, продолжая поддерживать разговор.

– Я с Тюмени приехал, слышь? С Тюмени я! Талды-Булдыев моё фамилие. А звать Сеня. Семён Семёнович, слышь?

– Да, слышу, – подтвердил Петухов, всё ещё прижимая руки к груди. – А меня зовут Петухов, Леонид Иванович.

– Лёня, значит? Нормально, пойдёт. А я, стало быть, Сеня. Слышь? Так и называй! Ты вообще не очень смотри на меня. Это я с виду такой медведь неотесанный, а в душе я мягкий – как провод от электробритвы.

Выйдя из туалета, он подошёл к Петухову, сидящему на своей койке, и в знак знакомства подал ему руку. Маленькие пальцы Петухова утонули в могучей ладони.

– Ты вообще местный? – спросил Талды-Булдыев.

– Да, из Никольска.

– Ну, я понял. Ага. Девчата у вас доскональные здесь. Вчера вот приехал и сразу познакомился, да. Петька Уплетаев наставления говорил, дружок мой по Тюмени, мол, не перегибай палку там, на море. А чего её перегибать, если она не гнётся, а?

С этими словами он потряс комнату смехом, хихикнул и Петухов.

– Ну, ничего, будем жить, а? Так пожрать дашь чего-нибудь, или мне в баре гриль резиновый жевать?

Через полчаса они уже были закадычными друзьями. Талды-Булдыев съел и котлетки, и все четыре яйца вкрутую, и хлеб с маслом, которые Петухов извлёк из своей дорожной сумки.

– Ты не бойсь, Лёня, – приговаривал Талды-Булдыев с полным ртом, уплетая запасы Петухова. – Вон видишь мой чемоданчик? Там есть всё: и чай, и кофе, и коньяк с шампанским, и всякие марсы со сникерсами, и этот самый баунти, что с дерева падает. Рекламу видел, а? Вот. И девчата ваши – тоже там есть.

– Деньги? – догадался Петухов, поджимая губы.

– Ага, – самодовольно ухмыльнулся Талды-Булдыев. – Я с Тюмени! Не забывай об этом, Лёня. Нефтишка – она денег стоит.

– А… много?

– Ну, мне хватает, – уклончиво ответил нефтяник.

Подкрепившись, он засуетился, как будто опаздывал на поезд. Полминуты ему хватило для того, чтобы собрать вместе все части одежды, разбросанные накануне, ещё столько же, чтобы одеться. Этого же времени хватило Петухову, зачарованно наблюдавшему за перемещениями соседа, чтобы отметить про себя: «Ну и машинка у Сени – безоткатная гаубица!»

– Ты это, не скучай. На море сходи, – наставлял Талды-Булдыев, застёгивая ремешок часов на последнюю дырочку. – Вечером увидимся. Ну, будь!

С этими словами он исчез в проёме двери, и в небольшом двухместном номере стало светло и просторно.

Разложив свои вещи и промаявшись минут двадцать, Петухов переоделся для пляжа, долго пристраивал на голову пилотку из газеты со статьёй о засухе в Нечерноземье и отправился, наконец, в самое людное место базы отдыха. Его красные «вьетнамки», умопомрачительные шорты времён Хемингуэя, белая футболка с надписью дугой «Ich esse gern Mineralwasser», пакет с подстилочкой и книгой в руке – всё это на сто процентов, даже на сто двадцать, подчёркивало в Петухове курортное настроение. Инженер Петухов остался дома, народился пляжник Петухов, один из десятков тысяч равных между собой под солнцем.

– Ишь ты, грибков понатыкали! – радостно сказал Петухов, ни к кому, собственно, не обращаясь. Просто при виде ласкового моря, жёлтого песка, нескольких чаек, отстраненно сидящих на воде поодаль от пляжного пространства – душа его запела, захотелось выразить вслух переполнявший ее восторг, захотелось пообщаться с кем-нибудь, поделиться счастьем.

– А возле вас как будто свободно. Странно, почему никто до сих пор не занял самое лучшее место. Вы не станете возражать, если я осмелюсь расположиться рядом?

Молодая женщина, возраст которой, по оценке Петухова, не мог перевалить за тридцать три, лениво оторвалась от своей книжки и медленно подняла голову.

– Располагайтесь, сделайте одолжение, – сказала она приятным голосом и снова углубилась в чтение, всем своим видом демонстрируя, что высокий слог незнакомца ее нисколько не впечатляет.

Не теряя времени и проявляя невиданную сноровку, Петухов расстелил свою подстилочку, снял с себя и аккуратно сложил вещи, а затем, гимнастически выгнув спину, опустился рядом с незнакомкой. С высоты птичьего полёта было видно, как на золотисто-румяном пляже появилось серебристо-лунное пятно.

Надо сказать, что по части женского пола Петухов был малоопытен, как первоклассник, хотя в его паспорте при желании можно было обнаружить оба штампа, характерные для отношений между мужчиной и женщиной. И разница между ними была всего-то в полгода. Молодой инженер Петухов, увы, не оправдал надежд своей первой и единственной до сих пор супруги: не продвинулся по службе, не замахнулся на вечный двигатель, а его гениальной конструкторской разработкой оказался всего-навсего ухват для сковородки – проза жизни, одним словом. Не видя перспектив, законная супруга Петухова тихо и мирно оставила его с мамой, а сама отправилась на поиски современного Кулибина или Ползунова. Или кого другого – Петухову поначалу было обидно, потом все забылось…

С тех пор прошло двадцать лет. Мама Петухова состарилась. Она давно потеряла надежду на повторную женитьбу сына, тем более что сам он, Леонид Петухов, и не стремился к этому. Женщины, встречавшиеся на его жизненном пути, не пробуждали в Петухове никаких желаний, не толкали на рыцарские поступки: на лазание в окна по водосточным трубам, на серенады под балконом, на букет роз, срезанных на площади перед обкомом партии. Он обходил всякие поползновения со стороны слабого пола, если таковые случались, и давно уже решил для себя больше никогда не впрягаться в столь обременительную повозку семейной жизни.

Но странное дело: при всём его равнодушии к женщинам, Петухов считал себя неплохим знатоком прекрасной половины, знатоком женских характеров и женской логики. Иногда ему казалось, что пяти минут достаточно, чтобы понять женщину, и ещё пяти – чтобы завоевать её. Кто знает, как бы сложилась жизнь Петухова, пустись он однажды со своим сомнительным опытом в бескрайнее море флирта. Но он был сдержан, он был холоден, как пингвин, он не пытался проверять свои знания на практике.

Но сегодня определенно что-то стряслось, что-то перевернулось в его душе, какая-то сила, поднимаясь из потаённых глубин, переполняла организм Петухова энергией и куражом. Сегодня он был готов знакомиться и влюбляться. Сегодня сама собой незаметно изменилась жизнь, переместились в какую-то сторону векторы гороскопа. Пришёл срок.

Итак, была середина погожего июльского дня, был знойный пляж, и было неуёмное желание нравиться и покорять сердца.

– А вы, простите, давно отдыхаете? – спросил он у соседки по пляжу с явным намерением в голосе не ограничиться только этой фразой.

– А что? – с томным вызовом спросила незнакомка, не поворачивая головы, а только слегка скосив глаза в сторону Петухова.

– Нет-нет, ради Бога! – воскликнул он извинительно. – Я могу и по загару определить. Просто хочется пообщаться, знаете… Впрочем, не смею вторгаться в тот мир, который создает чтение хорошей литературы. Признаться, сам не люблю, когда меня отрывают от чтения.

– Да?.. – с любопытством сказала незнакомка, закрывая книгу и поворачиваясь на бок в сторону Петухова. Ей было откровенно скучно, и в беседе с новичком пляжа маячила слабая перспектива развлечься.