Чужие браки - Рози Томас

Они дошли наконец до дверей дома Нины. Она отперла замок, отключила сигнализацию и пропустила Гордона в дом.

Они стояли теперь в темном коридоре возле закрывшейся двери. Свет лампы, горящей над их головами, казался слишком ярким для глаз. Гордон смотрел, как Нина кладет на тумбочку свою сумку и медленно расстегивает пальто.

Так приятно было оказаться в тишине и уюте после шумного и одновременно скучного ресторана. Оба улыбались, не глядя друг на друга.

Гордон повернулся к Нине и, взяв ее за локти, крепко прижал к себе. Она подняла голову, и Гордон начала целовать ее. Нина сразу ответила на поцелуй, Гордон почувствовал во рту тепло ее языка. Неожиданно обоих охватила волна горячего смущения. Гордон чуть отстранил Нину, так что она стояла теперь, облокотившись о стену. Пальцы Гордона шарили по малиновому жакету, пока, сам не понимая как, он не расстегнул его. Под жакетом было шелковое нижнее белье с обычными кружевами и рюшами. Гордон вспомнил ящик комода, в котором лежало белье Вики, удивляясь про себя тому, что белье Нины было совсем другим. Ему это нравилось. Закрыв глаза, они опять жадно впились губами друг в друга.

Свет был чересчур ярким. Взглянув Нине в глаза, Гордон увидел, что зрачки ее сжались в микроскопические точки. Чуть поведя плечами, Нина выскользнула из его объятий. Тем же движением она освободилась от пальто, которое осталось висеть на перилах лестницы. Под расстегнутым жакетом Гордону видна была черная шелковая полоска и тоненькие черные бретельки, оттеняющие белизну кожи, покрытой крошечными веснушками.

— Пойдем наверх, — сказала Нина чуть приглушенно.

Гордон сразу последовал за ней, не сводя глаз с покачивающихся бедер и изящных икр, напрягающихся при каждом шаге.

Спальня Нины была на втором этаже, над гостиной, и из окон открывался все тот же вид на собор. Нина закрыла ставни, включила лампу на столике, и Гордон, стоявший в ногах кровати, увидел резное изголовье и простое белое покрывало. Никаких кружевных подушечек и фамильных плюшевых мишек, которыми полна была спальня Вики.

Нина сняла и отложила в сторону жакет. Затем расстегнула и уронила на пол юбку, и Гордон увидел, что на ней были чулки с кружевным поясом и подвязками. Вики носила колготки, и Гордон вспомнил, как ему всегда были видны линии швов на ягодицах, когда жена наклонялась в их крошечной спальне.

Чувствуя дрожь в коленях и сухость во рту, Гордон потянулся к Нине, но она, улыбаясь, ускользнула, и стала медленно снимать через голову, держа за кружевной подол, свою короткую нижнюю рубашку. Она подняла на стул сначала одну, а потом другую ногу, чтобы освободить чулки от подвязок, а затем медленно сняла чулки, обнажая постепенно изящные ягодицы и нежно-белые, покрытые такими же веснушками, как плечи, бедра.

Нина видела, как смотрит на нее Гордон, явно оценив по достоинству этот полушутливый сеанс стриптиза.

Она, встряхнув, расправила комочки чулок и аккуратно положила их поверх юбки и рубашки. Затем Нина выпрямилась, положив одну руку на грудь, другую — на живот. Теперь на ней был только черный лифчик и трусики.

— Давно не раздевалась перед мужчиной, — сказала она.

Мужчиной, который тебе не муж, подумал про себя Гордон. С которым тебя не связывает привычка ко всему — к виду и запаху его тела, к тому, как он занимается любовью, словом, перед мужчиной, с которым не возникает такого чувства, что выбор твой был сделан уже давно и страсть успела поутихнуть.

— Ты красивая, — сказал Гордон. — Дай мне посмотреть на тебя.

Не желая отставать от Нины, Гордон расстегнул ремень и начал расстегивать брюки своего синего в мелкую полоску костюма. Вики называла его костюм «тори», потому что считала, что ее муж похож в нем на министра внутренних дел. Он повесил брюки на спинку стула и стоял теперь перед Ниной в носках и трусах, незаметно поглядывая сверху вниз на упирающуюся в белый хлопок восставшую плоть. Протянув руки, Нина скользнула в его объятия так быстро, что он успел только отметить про себя безукоризненную белизну ее живота и синюю тень между черными кружевными чашечками лифчика. Расстегнув рубашку Гордона, она обняла его за талию.

— Что, толстею? — прошептал Гордон, целуя волосы Нины.

— Скорее, становишься солиднее, — ответила она.

Нина склонила голову. Без каблуков она казалась совсем маленькой, но фигура ее оказалась еще более красивой, чем представлял себе Гордон. Плечи были узкими, веснушки на них сливались друг с другом, образуя крупные пятна. Она смотрела вниз, просовывая свою маленькую ладошку под резинку его трусов. Гордон поднял руки, как боксер после победы, предоставив Нине делать то, что ей хочется. Он расстегнул манжеты и скинул на пол рубашку. Нина опустила широкую резинку трусов ему на бедра. Рот ее был полуоткрыт. Сомкнув кулак вокруг напрягшейся плоти Гордона, она сделала несколько сильных движений.

Это задумчивое неторопливое движение показалось Гордону несколько странным. Он не помнил, чтобы он когда-нибудь был так возбужден, но в то же время его удивляла и волновала какая-то едва заметная отстраненность от происходящего, которая ощущалась в Нине.

— Ты сейчас заставишь его встать до подбородка, — пошутил Гордон.

Шутка подействовала. Что-то такое промелькнуло в глазах Нины, заставило Гордона подумать, что ей понравились его слова.

Не разжимая кулак, второй рукой Нина стала ласкать его между ног, ощущая дрожь и волны напряжения, проходившие по его члену.

Она обратила вдруг внимание на влажные следы, которые оставлял Гордон на паркете, переступая босыми ногами. Ричард не употреблял слов типа «встанет». Он бывал с ней нежен гораздо чаще, чем страстен. Но этот человек — не Ричард и не имеет с ним ничего общего. И это хорошо.

Нина медленно опустилась на колени, мельком оглядев всю фигуру Гордона. Продолжая поглаживать пальцами его член, она взяла его в рот и начала ласкать языком, ощущая вкус соли и железа. Расставив ноги и выгнув спину, Гордон сомкнул ладони у нее на затылке.

На секунду он позволил себе подумать о том, что хорошо бы им было остаться вот так до самого конца. Но это была всего лишь мысль.

— Дай мне посмотреть на тебя, — сказал Гордон, откидывая назад голову Нины и поднимая ее на ноги. Он расстегнул крючки ее лифчика, спустил бретельки, проводя языком по следам резинок, сделавших веснушки почти малиновыми. У Нины была небольшая упругая грудь с жесткими коричневыми сосками, торчащими в стороны. Гордон ласкал их пальцами сжимая и нежно поглаживая, обнимая Нину за шею. Он заставил ее отступить назад, пока они не коснулись кровати и не упали на белое покрывало. Нина обняла ногами бедра Гордона. Она была на вершине возбуждения. Руки нетерпеливо шарили, направляя его движения. Глаза были закрыты. Нине казалось, что она как бы смотрит внутрь себя.