СТРУНА ИСТОРИИ - ГУМИЛЕВ Николаевич

В результате Средняя Италия, родившая этот этнос, совершенно изменила свой ландшафт. Богатые прежде земледельческие угодья превратились в пастбища по той простой причине, что в те старые времена холодильников не было, и мяса привезти откуда-нибудь из-за моря было не возможно, — оно бы протухло. Поэтому надо было на бойни вновь пригонять быков и свиней, для того чтобы их тут же резали и мясо тут же продавали. А хлеб можно было привезти из Африки, вот эта часть (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. ред.), где в этих долинках в Атласе были фосфористые почвы и баснословно большие урожаи. Плоды можно было привести из Испании и из Южной Галлии, называемой Прованс («провинция» — «завоеванная страна»), вино из Греции, хлеб еще из Египта везли в большом количестве. То есть всё можно было привезти, кроме двух вещей, которые требовались жителям Рима, — свежее мясо и цветы для женщин, потому что женщины, я не знаю почему, но они очень любят цветы.

В результате город Рим со своим двухмиллионным населением превратился в город-паразит, который жил за счет всех завоеванных провинций и высасывал из них все соки. Казалось бы, эти провинции должны были бы беднеть, нищать и превращаться в совершеннейшее ничтожество. Ничего подобного не было. Притом что их грабили целиком и полностью, они богатели, увеличивали свою продукцию, выдавали на Рим столько, сколько римляне требовали (начальство требовало — они выдавали). Но еще у них оставалось для себя и для своих детей, и на продажу, и на все, что угодно.

За счет чего же было такое процветание? За счет совершенно безобразного ограбления природы. Великолепные дубовые и буковые леса Италии были вырублены и склоны Апеннин заросли маквисом.[84] Испания, которая была покрыта прекрасными субтропическими лесами, превратилась с того времени в степь, по которой можно было только овец гонять, как в Монголии. И испанцы стали скотоводческим народом из земледельческого. В Африке эти богатейшие долинки были выпаханы и перестали давать какие-либо урожаи. То есть житницы Рима — Африка и Сицилия превратились в голые каменистые страны, почти без почвенного слоя. Огромные стада лошадей, которые нужны были для римской кавалерии, паслись в предгорьях Атласа на рубеже Сахары. Они вытоптали землю так, что с тех пор там стала воцаряться пустыня. И до сих пор она развивается — вплоть до Сахельской трагедии[85] недавних лет. То есть если мы процветаем, то процветаем за счет чего-то. А древние римляне, подобно нашим недавним предкам, считали, что богатство природы неисчерпаемо. Их потомкам пришлось убедиться, что они были не правы.

Вместе с этим сказать, что в Риме была хорошая веселая жизнь, — нельзя. Естественно, что двухмиллионное население в Риме создалось не за счет естественного размножения и даже вопреки тем демографическим тенденциям, которые в это время были в Риме. Понимаете, в большом городе, где много всякого рода удовольствий, и удовольствия эти бесплатны — хлеб, и не только хлеб давали, но и бесплатные представления ставили для римских жителей и для римлянок, конечно. Там, понимаете, женщины не очень стремились иметь детей. Они применяли все меры для того, чтобы сохранить свою фигуру как можно дольше. В Риме был отрицательный прирост населения.

Пополнялось же население за счет приезжих людей из провинции, которые приезжали, поскольку там прописка не требовалась, — они устраивались, занимали угол и находили себе какое-то применение, далеко не всегда, так сказать, целесообразное, с точки зрения государственной. Одни становились сутенерами, другие — контрабандистами, третьи — ворами, четвертые — наемными убийцами, кто — проститутками, кто — кем. И огромные, пятиэтажные дома в Риме были, где сдавали комнаты или помещения, даже не по комнатам, а по углам селились семьи, — оно вмещало колоссальное население, при жуткой тесноте. Дома строились плохо, вентиляция в них была омерзительная. Дома иногда падали, погребая жильцов под собой. Но их строили опять также скверно, потому что погибших никто не считал и не жалел.

Правда, римляне сделали несколько важных технических усовершенствований, — они провели клоаку, то есть канализационную систему. Они использовали маленькую речку, которая так и называлась. С тех пор клоакой стала называться любая канализация. А с другой стороны, они сделали водопровод. Раньше они обходились акведуками, то есть устраивали желоб на подпорках, и по нему текла чистая вода, которая все время с атмосферой обменивалась кислородом. Но в город-то акведуки не проведешь! Да и грязь в городе, и воздух плохой. Они сделали водопроводы, они умели делать водопроводы. Трубы делали свинцовые, — вода стала заражаться свинцовыми окислами. Вино хранили в свинцовых сосудах, других не было. Вино портилось, и они постоянно, медленно отравлялись.

И на фоне вот такого, очень тяжелого быта, в котором привлекала людей только возможность ничего не делать, бездельничать, — на этом фоне разыгралась жуткая политическая борьба. Сложились две партии: аристократическая и демократическая.

Не следует думать, что вождями демократов были выходцы из народа, а вождями аристократов — выходцы из господствующего класса, то есть высшие патриции. Ничего подобного. Например, самым крупным демократом был Юлий Цезарь, который происходил из древнейшего патрицианского рода. А его предшественником был Гай Марий, очень зажиточный человек, связанный с крупнейшими всадниками, самыми богатыми римскими ростовщиками, купцами и богатеями. И договаривался он, как делить доходы. Это были вожди демократов.

А вожди аристократов были такие, как обедневший аристократ Сулла Люций Корнелий. Он действительно происходил из довольно знатного рода, но по римским масштабам (не по нашим) — он обеднел. Это «обеднение» римлянина нам, людям, живущим в XX в., представляется таким богатством, которое только у миллионеров может быть. Ну, у него был, конечно, дом в Риме с полной прислугой, состоящий из рабов и клиентов. Была вилла, куда он уезжал отдыхать. Были лошади; были мулы, на которых он ездил, когда не хотел скакать на коне; было большое количество рабов и рабынь; были сады, поля, то есть жить он мог совершенно свободно, сколько угодно. Но, по сравнению с подлинными богачами, он, конечно, не мог устроить, например, пир на тысячу персон, чтобы каждый ел на золотой посуде. Это мог устроить только Красс или Лукулл, хотя они тоже принадлежали к аристократической партии. Но это могли устроить и некоторые вожди демократов.

То есть названия «демократы» и «аристократы» в Риме было условно, и под этой маркой боролись две политические партии, которые абсолютно не жалели друг друга!

Кончилось это дело тем, что римляне уже в конце II в. стали испытывать давление со стороны окрестных народов. Кимвры и тевтоны ворвались через Альпийские проходы в Северную Италию и угрожали самому существованию Рима. В Нумидии, где сейчас Алжир, Югурта поднял восстание против римлян, перебил всех римских колонистов и всех заложников и с кучками своих берберских всадников готовился выгнать римлян из Африки. Для того чтобы справиться с этим делом, нужна была мощная военная система.

Эту военную систему создал именно Марий, вождь демократов и богатейший в Риме человек. Он увидел, что пропившиеся легионеры, не желающие работать на своих участках и желающие получать бесплатно хлеб, они могут быть использованы в качестве военной силы. Он стал их нанимать в армию с уплатой им пайка и небольшого жалованья, очень маленького. То есть он превратил ополчение в солдат.

Нанимали легионера лет на двадцать, а часто он оставался там до конца жизни, если его не убивали. Обучали этих легионеров военному искусству целые дни. Это были спортивные упражнения с утра до вечера. Средний легионер по своим психофизическим качествам — это был наш или спортсмен перворазрядник, или мастер спорта. Да и не мог быть иным, — иначе бы его убили. Ему нужно было иметь эти качества. Но поскольку он был обречен на то, чтобы всю жизнь служить и всю жизнь заниматься военным делом, то он, естественно, требовал себе и некоторых жизненных удобств. Интендантская служба в Риме была поставлена очень плохо. И ее довольно быстро перевели, как бы мы сказали, на общественные начала. Пустили туда женщин — маркитанток, которые солдатам продавали все, что им было нужно, за соответственную часть их добычи. Ну, естественно, маркитантки беременели, у них получались дети. Они считались детьми полка, или легиона. Они становились наследственными легионерами. Маркитантки эти иногда, так сказать, не знали, кто был отцом их младенца. А иногда знали — тогда они назывались гетеры, то есть подруги, боевые подруги.