Камень, ножницы, бумага - Элис Фини

Я замечаю свое отражение в одном из миниатюрных зеркал на стене и отвожу взгляд. На мой вкус это место слишком похоже на «Алису в Стране чудес». Все, чего не хватает, — это белого кролика.

— Я с нетерпением ждал еще одного бокала вина, но ты все испортила, когда уронила бутылку… — говорит Адам.

— Ну, ты же сказал, что склеп полон ими. Мы могли бы просто открыть еще одну…

— Так оно и есть, это правда, и теперь твоя очередь спуститься туда.

— Что?!

— Как только ты увидишь, что нет причин для беспокойства, ты перестанешь бояться.

Я не уверена, что согласна с его логикой, но у меня действительно феминистский характер, и все, что может сделать мой муж, я способна повторить так же хорошо. Так что, хотя я и не горю желанием спускаться в подземелье, я это сделаю. Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, а также получить немного столь необходимого алкоголя.

Я замечаю, что, пока мы возвращаемся на кухню, Адам закрывает каждую дверь, как если бы он пытался что-то скрыть. Хотя я почти уверена, что, должно быть, это просто попытка сохранить тепло. Когда мы добираемся до кладовой, он откидывает люк в полу, и мое обоняние немедленно атакует отвратительный затхлый запах.

— Что это такое? — морщусь я.

Он пожимает плечами.

— Сырость.

Но эта вонь кажется гораздо более резкой, чем запах сырости, с которым я сталкивалась когда-либо раньше.

— Передай мне фонарь, — прошу я.

— Его батарея полностью разряжена, но там внизу есть выключатель. Справа, как только спустишься.

Он придерживает открытый люк, и я начинаю двигаться по каменным ступеням. Нет перил, за которые можно было бы ухватиться, поэтому я ориентируюсь на ощупь, по стене. Здесь не просто холодно, здесь влажно. «Склизко», возможно, было бы более точным описанием. Мои пальцы находят выключатель, и уродливая люминесцентная лампа на потолке оживает, испуская зловещее зеленое свечение. Жужжащий звук, который она издает, странно успокаивает.

Адам прав: тут нет ни призраков, ни горгулий, но это место определенно кажется жутким. Все сделано из древнего на вид камня — стены, потолок, пол, и здесь так холодно, что я вижу пар от своего дыхания. Я насчитываю три ржавых металлических кольца, вделанных в стену, и изо всех сил стараюсь не думать о том, для чего они использовались. Заметив вдалеке стеллажи с вином, спешу взглянуть поближе, чтобы поскорее вернуться наверх. Некоторые бутылки покрыты таким количеством грязи и пыли, что невозможно прочитать этикетки, но я замечаю ту, что напоминает «Мальбек».

Неожиданно гаснет свет.

— Адам?! — зову я.

Люк надо мной захлопывается.

— Адам! — Я кричу, но он не отвечает, а вокруг расползается чернота.

Робин

Робин никогда не боялась темноты. Или шторма. Или странных событий, которые иногда происходят в Блэкуотерской часовне. Но, в отличие от только что прибывших гостей, она всегда наготове.

Сегодня утром она совершила ежемесячную поездку в город, чтобы купить все необходимое. Путешествие по долине и горам занимает чуть больше часа туда и обратно, а шопинг никогда не был одним из любимых занятий Робин. Она немного подзабыла навыки общения с людьми; одинокая жизнь в уединении в течение длительного времени может сотворить такое с любым человеком. Одиночество — это то, с чем она научилась жить, но ее все еще беспокоят странные звуки, которые издает ее рот, в тех редких случаях, когда она его открывает. Поэтому она старается держать его на замке.

Быть застенчивым — не значит быть недружелюбным, тем не менее, к сожалению, большинство людей не улавливают разницы.

Ее старый «Ленд Ровер» знавал лучшие времена. И немного похож на своего владельца, но, по крайней мере, им легко управлять, и он надежен даже в самую плохую погоду. «Город» — это на самом деле просто ближайшая деревня. Сонное местечко под названием Холлоу-гроув на диком западном побережье Шотландии. Состоит всего из нескольких домов и «местного магазина», который одновременно является почтовым отделением. Он предлагает товары первой необходимости только в хорошие дни. Все начинают панически закупаться, когда знают, что надвигается шторм, и многие полки к приезду Робин уже оказались пусты. Свежие фрукты и овощи исчезли, так же как хлеб и рулоны туалетной бумаги. Зачем люди запасаются этим, было выше ее понимания.

Робин прихватила последнюю пинту молока, немного сыра, несколько коробков спичек, свечи и шесть банок макаронных колечек «Хайнц». Дома у нее уже было по меньшей мере двадцать банок печеной фасоли «Хайнц», кроме того — полный шкаф консервированных мандаринов «Дель Монте» и столько упаковок пастеризованного молока, что хватило бы на начальную школу. Ее запасы не имели никакого отношения к шторму. Робин просто любит консервы. И ей нравится, что дома всегда есть достаточно аккуратно сложенной еды, что означает, что в ближайшее время она голодать не будет.

Она добавила в свою корзину последние несколько баночек детского питания, стоявших на полках. Женщина за кассой сделала паузу, прежде чем отсканировать их — как всегда, — и Робин почувствовала, что немного съежилась под тяжестью ее пристального взгляда. Она покупала детское питание в этом магазине столько, сколько себя помнила, но люди знали, что лучше не спрашивать о ребенке. Всем было известно, что у нее его нет.

На бейджике кассира значилось: Пэтти. В сочетании с лицом женщины это навело Робин на мысль о сыром мясе для бургеров, отчего ее затошнило. Пятидесятилетняя Пэтти в своей старомодной одежде и красном фартуке выглядела старше. У нее были по-мальчишечьи растрепанные светлые волосы, желтоватая кожа и темные тени под глазами-бусинками. Робин заметила, что женщина много сглатывала без всякой причины, что, казалось, только подчеркивало ее отвисшие щеки. Пэтти была человеком, погрязшим в стервозных сплетнях и жалости к себе. Робин не хотела судить женщину, которая осуждала ее, и вообще старалась держаться подальше от грубых или недобрых людей, но что Пэтти именно такая — несложно заметить. Кассир носила свою злобу как значок; люди, подобные ей, пишут рецензии на книги, всегда оценивая прочитанное одной звездой.[16]

Робин подумала о том, что неплохо бы поздороваться, поскольку так поступают «нормальные люди». Но если бы существовала лакмусовая бумажка для определения доброты, очевидно, что Пэтти каждый раз терпела бы неудачу. Так что, хотя Робин порой очень хотелось завязать беседу, просто чтобы понять, способна ли она все еще это делать, Пэтти была не тем персонажем, с которым приятно поговорить.

К тому времени, как Робин вернулась в коттедж, электричество уже отключилось, и в доме