Войны за становление Российского государства. 1460–1730 - Кэрол Стивенс

заранее отправлены в новую крепость впереди основного войска. Однако, как и в других укреплениях на границе со степью, в Васильсурске необходимо было содержать постоянный гарнизон, что для армии, собранной из поместных землевладельцев, представляло трудность [Pelenski 1974: 50; Разин 1955, 2]. В случае с Васильсурском новая стратегия не дала быстрых плодов. Из-за нападений татарской конницы русские войска, выдвинувшиеся в том же 1524 году из Васильсурска к Казани, лишились большей части своих припасов и вскоре были вынуждены свернуть осаду столицы. В результате политические задачи, стоявшие перед Василием III в этом походе, были решены лишь отчасти. По окончании русско-казанской войны 1521–1524 годов престол занял новый хан, который был крымским ставленником, заинтересованным в мире и сотрудничестве с Москвой, – компромиссная фигура, а не марионетка Кремля. В 1524 году русские купцы занимались торговлей в Нижнем Новгороде, а не в Казани; таким образом, непрочный мир продержался вплоть до смерти Василия III. Русское государство все сильнее укреплялось в своем желании полностью подчинить себе Казанское ханство, которое отдельные элементы в русском обществе уже начали воспринимать как своего идеологического противника [Pelenski 1974: 52].

Карта 2. Великое княжество Московское (1462–1533) (взята из атласа «An Atlas of Russian History: Eleven Centuries of Changing Border» А. Ф. Чу [Chew 1971])

Стратегия использования крепостей также оказала большое влияние на ход русско-крымского противостояния, начавшегося после того, как при Василии III распался союз между этими двумя государствами. После 1500 года обе стороны выказывали все меньше интереса в продолжении прежнего сотрудничества. С падением Большой Орды у них больше не было общего врага, а что касалось ситуации с Казанским ханством, то здесь Москва с Крымом не столько действовали заодно, сколько боролись друг с другом за то, чтобы посадить на ханский престол своего ставленника. Нежелание Василия III отправлять крымскому хану и его приближенным щедрые подарки тоже не улучшило положения дел. Не объявляя войны, крымцы начали опустошать русские земли: до 1520 года было совершено 17 крупных набегов, а после – множество мелких. Оборонительная стратегия Москвы оказалась до некоторой степени эффективной, хотя военная удача склонялась то на одну, то на другую сторону.

Уязвимость системы русских крепостей стала очевидной после того, как отношения Москвы с Крымом стали еще хуже и в 1519 году был заключен крымско-литовский союз. Два года спустя, когда главные силы русского войска сражались на западе, хан Мехмед I Гирей предпринял крупный поход на Русь. Его всадники свободно миновали слабо защищенные приграничные крепости с небольшими гарнизонами: стремительная татарская конница могла не бояться нападения с тыла. Один крупный отряд повернул на восток, другой же занял предместья русской столицы и окружил Кремль. По иронии судьбы, единственный почти за 100 лет враг, осадивший московскую крепость, не стал испытывать на прочность ее стены, рассчитанные на отражение артиллерийской атаки. Мехмед I Гирей добился от московских бояр и командовавшего обороной столицы казанского царевича Худай-Кула (после крещения Петра Ибрагимовича. – Примеч. пер.) – потомка Чингисхана и зятя Василия III – обещания выплатить дань и отступил со своим войском. Крымские татары увели с собой огромное количество пленных и захватили богатую добычу. Оказалось, что сами по себе приграничные крепости не могут защитить русские земли от крупного набега. В 1522 году Василий III лично возглавил ежегодный сбор русского войска, ожидая нового нападения крымцев; оборона границ была усилена пехотными частями и артиллерией. Для координирования действий по защите от набегов была построена новая крепость в Коломне; успешная реализация этого проекта стала большим достижением русского правительства [Khodarkovsky 2002: 97–100; Ходарковский 2019; Martin 1995: 325; Каргалов 1973: 141, 145]. Однако тот факт, что в Русском государстве по-прежнему каждый год объявлялся сбор войска для защиты от татарских нашествий, демонстрирует приверженность великого князя прежней военной стратегии с акцентом на действия легкой конницы и ответные набеги. Строительство и содержание в порядке крепостей были лишь дополнением к этому.

Задачи, которые стояли перед Русским государством в пограничных войнах с его западным соседом и соперником, Великим княжеством Литовским, были совершенного иного рода. Здесь речь шла в первую очередь о присоединении новых территорий. Особенно сильно Москва стремилась отнять у Литвы те княжества, которые когда-то входили в состав Киевской Руси.

Военное устройство Великого княжества Литовского во многом напоминало московское; литовцы тоже прибегали к стратегии опустошения приграничных земель быстрыми набегами, участники которых после боевых действий возвращались в свои поместья и занимались сельским хозяйством. Соперничая за контроль над степью, Литва и Русское государство при случае заключали союзы с татарскими князьями. У Великого княжества Литовского не было существенного преимущества над Москвой в области военных технологий. В Литве, как и у ее восточного соседа, не было постоянных пехотных частей вплоть до второй половины XV века – по административным и политическим причинам. Как и Польша, с которой у нее был общий монарх, Литва не расходовала на оборону границ средства из казны. Поэтому не стоит удивляться, что в пограничных войнах между Русским государством и Литвой обе стороны использовали тактику выматывания и убеждения, а набеги и походы были средством политического и военного воздействия на местных князей, заставлявшим их перейти на службу новому сюзерену.

Однако в Великом княжестве Литовском, королевстве Польском (с которым Литва образовывала двуединую монархию) и близлежащей Ливонии было сравнительно много городов с каменными, а не деревянными замками и крепостными стенами. Ливония была просто усеяна такими крепостями, некоторые из которых были возведены по новейшему немецкому образцу. В начале XVI столетия в армиях этих государств были специалисты по артиллерийскому и осадному делу, и некоторые из них были наняты Москвой [Зимин 1972: 153]37. Хотя Русское государство, безусловно, использовало артиллерию, осадные орудия и вооруженные огнестрельным оружием войска во всех своих военных конфликтах, все эти инновации пришли с запада, и именно в войнах начала XVI века за пограничные территории с Литвой они играли особенно важную роль. В 1500-х годах это противостояние приобрело сложный военно-дипломатический характер. Москва часто организовывала большие походы на Литву (как и на Казань). Навыки осады и штурма каменных крепостей, полученные на западе, вскоре пригодились и в восточных военных кампаниях.

Однако с 1480 по 1491 год Русское государство по большей части ограничивалось мелкими (иногда более крупными) набегами на литовские земли; литовцы отвечали тем же самым. В это и последующее десятилетия, устав от этих опустошений, немало крупных православных землевладельцев и князей присягнули на верность московскому государю. Согласно одной точке зрения, эти люди чувствовали себя ущемленными географически и политически при литовском дворе. Их переход на службу Москве был обусловлен не столько конфессиональными соображениями, сколько тем, что они хотели защитить свои земли от русских набегов и получить возможность возвыситься при дворе московского князя, где они получали право на новые должности и награды [Кром 2010: 131]38. Таким образом, присоединение этих княжеств началось с набегов, однако завершилось благодаря включению их правителей в московскую придворную элиту. Новосильские князья, став активными союзниками Москвы, попытались в какой-то степени сохранить свою автономию. Другие вместе со всеми своими землями и людьми просто переходили на службу великому князю Московскому. Так, например, поступили представители знатного рода Бельских. Бежавший в Москву Федор Бельский, участвовавший в заговоре против короля Казимира, получил в управление ряд областей на литовской границе, находившихся между его прежними землями и поместьями, дарованными ему Иваном III. Такая политика кнута и пряника (постоянное военное давление с одной стороны и возможность возвыситься