Шеф с системой. Рецепт победы - Тимофей Афаэль

— Три дня, — подтвердил капитан. — И еще он добавил, что готов быть милосердным к тем, кто проявляет разум.

Богдан резко развернулся к Глебу:

— Ты! — прорычал он. — Это все из-за тебя!

— Из-за меня? — удивился Морозов. — Богдан, ты что, с ума сошел?

— Ты настоял на этой войне! — Богдан шагнул к нему, рука легла на рукоять меча. — Ты говорил, что Соколы слабы, что они не способны на серьезное сопротивление! Теперь они держат в заложниках мою семью! Не твою, а мою!

— Успокойся, — холодно сказал Глеб. — Мы найдем выход. Соберем большое войско, осадим крепость…

— Собрать войско, атаковать крепость⁈ — Богдан был на грани срыва. — Ты не понимаешь? У меня нет времени на твои войны! Что он может сделать с моей семьей при атаке⁈

— Богдан, — Глеб попытался взять более мягкий тон, — подумай трезво. Если ты сейчас отступишь, это будет выглядеть как капитуляция. Твоя репутация…

— К бесам мою репутацию! — взорвался Богдан. — Речь идет о моих детях! О моей крови!

Он развернулся к выходу из шатра и заревел так, что его голос разнесся по всему лагерю:

— Вепрям! Капитаны! Ко мне! Все ко мне!

Через несколько минут у шатра собралось два десятка командиров Боровичей. Они смотрели на своего воеводу с недоумением — такого они его еще не видели.

— Слушайте приказ! — гремел Богдан. — Сворачиваем лагерь! Немедленно! Мы уходим домой!

Капитаны переглянулись. Один из них, седой ветеран, осмелился спросить:

— Воевода, а как же союз с Морозовыми? Как же война?

— Войны больше нет! — отрезал Богдан. — Кто не согласен — может остаться, но остальные вепри идут домой!

На глазах у ошеломленного Глеба армия Боровичей начала спешно сворачивать лагерь. Воины разбирали шатры, седлали коней, грузили повозки. Царила суматоха, но это была организованная суматоха людей, которые точно знали, что делают.

— Богдан! — окликнул Глеб. — Ты не можешь просто уйти! У нас договор!

Богдан медленно повернулся к нему. В его глазах горел холодный огонь:

— Договор? — переспросил он. — А где был твой договор, когда мою семью брали в плен? Где были твои разведчики, когда вражеский отряд шел через наши земли? Войну ведем мы вместе, а страдаю от нее я!

— Я не мог знать…

— Не мог знать, — с горечью повторил Богдан. — А теперь не можешь помочь. Значит, каждый сам за себя.

Он сел на коня и оглянулся на своих воинов. Те были готовы к походу.

— Прощай, Глеб Морозов, — сказал он. — Воюй со Соколами сам. Если сможешь.

Отряд Боровичей тронулся в путь, оставляя за собой облако пыли. Глеб стоял у своего шатра и смотрел им вслед. За несколько минут его армия уменьшилась вдвое. Союз, который казался нерушимым, развалился.

— Господин, — неуверенно обратился к нему один из его капитанов, — что будем делать?

Глеб долго молчал, глядя на удаляющихся союзников. Потом медленно развернулся и зашел в шатер.

* * *

Прошло три дня с того момента, как гонец с ультиматумом покинул захваченную крепость. Три дня, в течение которых мы ждали ответа воеводы Богдана.

Ответ пришел на рассвете четвертого дня.

— Княжич! — крикнул дозорный с башни. — Отряд приближается! Под белым флагом!

Ярослав поднялся на стену. Я встал рядом с ним, всматриваясь в даль. По дороге, ведущей к крепости, медленно двигалась небольшая колонна всадников. Впереди развевался белый флаг переговоров.

— Человек двадцать, — ответил Ярослав. — Личный отряд. И… да, это он. Богдан собственной персоной.

Я напрягся. Воевода Боровичей прибыл лично. Это могло означать только одно — наш ультиматум подействовал.

— Готовить встречу, — приказал Ярослав. — Но осторожно. Это все-таки враг, пусть и пришедший с белым флагом.

Через полчаса отряд Богдана достиг ворот крепости. Я стоял на стене рядом с Ярославом и смотрел вниз на того, кто еще неделю назад казался непобедимым врагом.

Богдан Боровичский спешился у самых ворот. Это был мужчина лет сорока, плечистый, с темными волосами и жестким лицом, изрезанным шрамами. Но сейчас в его осанке читалось нечто, чего я не ожидал увидеть. Он выглядел обеспокоенным, усталым и сутулым. В общем, совсем не походил на бравого воеводу.

Он поднял голову, увидел на стене синие знамена Соколов и побледнел. Это был его дом, его крепость, а теперь над ней развевались вражеские стяги.

— Богдан Боровичский! — окликнул его Ярослав с высоты стены. — Добро пожаловать в мой новый дом! Будьте как дома!

В голосе княжича звучала едкая насмешка. Богдан сжал кулаки, но промолчал.

— Откройте ворота, — приказал Ярослав. — Пусть войдет, но оружие оставляет снаружи.

Ворота медленно распахнулись. Богдан, сопровождаемый двумя телохранителями, вошел во двор своей бывшей крепости. Его лицо было каменным, но я видел, как дрожат его руки.

Ярослав спустился со стены и встретил гостя в центре двора. Они стояли друг против друга — молодой княжич, полный уверенности в себе, и пожилой воевода, сломленный ударом судьбы.

— Где они? — хрипло спросил Богдан.

— В безопасности, — спокойно ответил Ярослав. — Далеко отсюда, под надежной охраной.

— Я хочу их видеть!

— Понимаю, но сначала нам нужно поговорить о деле.

Богдан шагнул вперед, и в его глазах вспыхнула ярость:

— Если ты тронул хоть один волос на голове моих детей…

— То что? — спокойно перебил Ярослав. — Ты вырежешь весь мой отряд? Штурмом возьмешь эту крепость? — Он усмехнулся. — Можешь попробовать. Пока ты будешь биться о эти стены, твоя семья будет ехать все дальше и дальше вглубь моих земель. К моему отцу, в его неприступную крепость.

Богдан стоял, тяжело дыша. Разум боролся с яростью, отцовские чувства — с воинской гордостью.

— Что ты хочешь? — наконец спросил он.

— Поговорить. Как разумные люди. — Ярослав указал на вход в главный зал. — Пройдемте. Там нам никто не помешает.

Богдан колебался. Войти в свою собственную крепость как проситель было унизительно, но выбора у него не было.

— Хорошо, — процедил он сквозь зубы.

Мы прошли в главный зал — тот самый, где когда-то Богдан пировал с друзьями и принимал послов. Теперь за длинным столом сидел Ярослав, а по бокам от него расположились мы с Бориславом.

Богдан сел напротив,