Мальтийский крест Павла Первого - Наталья Николаевна Александрова

приличную сумму, несколько детей жили бесплатно, то есть за них платило государство или же полагались бесплатные, так называемые социальные места, я уж не знаю.

Короче, Жанка была как раз из таких нищебродов, как презрительно называла их Маринка. И разумеется, Жанка была первая, на ком эта троица решила попробовать свои силы. Даже раньше меня. Подозреваю, что в первое время они меня просто не заметили.

Но с Жанкой они явно просчитались. На все подколки и оскорбления она отвечала коротким словом «Отвали!» и добавляла еще кое-что непечатное. На все мелкие издевательства внешне не реагировала, а когда дура Танька по наущению Маринки изрезала Жанкину далеко не новую куртку, Жанка подкараулила ее в туалете, подбила глаз и едва не сунула головой в унитаз.

Пробовали они напасть на Жанку втроем, но она показала, что будет драться до последнего, царапаясь и кусаясь, и троица отступилась. Куда им было, богатеньким, балованным, справиться с девчонкой, выросшей в старом петербургском дворе.

В конце концов они оставили Жанку в покое, а та нашла себе приятелей среди таких, как она, из соседних домиков и к нам приходила только ночевать.

А эти трое потихоньку сатанели от безделья, но тут появилось новое развлечение.

Лагерь наш хоть и новый, но выстроен был на месте старого, еще советского. Просто отгородили часть территории забором, а с другой стороны сохранились ржавые ворота с надписью «Добро пожаловать!», как в старом фильме, и часть дач, которые больше походили на бараки.

Разумеется, все деревянные строения почти сгнили, но было одно каменное, где жил персонал, и квартира начальника, потом еще кухня и подсобные помещения.

Отчего-то никто не занял территорию, не поделил ее на участки и не продал; очевидно, какие-то там были сложности.

И вот, первыми разведали все мальчишки. Нам строго-настрого запрещали посещать развалины, но кто удержит подростков…

Итак, появилось новое развлечение: ночью (днем все-таки был за нами какой-то надзор, главное, чтобы с территории не уходили) пробираться за ограду, рыскать по развалинам и рассказывать там страшные истории про призраков и вампиров.

Кто-то придумал страшилку про кладбище, которое находилось по соседству, кто-то — про безумного лесника, который зарубил топором свою жену из ревности… в общем, в таком духе.

Маринкина компания ничего не рассказывала, с воображением у всех троих было плоховато. Зато насчет гадостей головы работали отлично. Не считая, конечно, Таньку Булкину.

Я так понимаю, что зловредный план придумала эта стерва Анита. Говорила уже, что она была хитрая и вредная. И любила все делать исподтишка.

Они внезапно воспылали ко мне дружбой, два дня привечали и дали понять, что приняли в свою компанию. Что вы хотите от двенадцатилетней одинокой робкой девчонки? Я не то чтобы прониклась, но просто не нашла в себе сил послать их подальше.

Короче, ночью мы пошли за ограду. Встретились там с мальчишками, облазили развалины, потом уселись в бывшем клубе и стали рассказывать истории. Мальчишки постарше курили, Маринка тоже, по кругу пошла бутылка дешевого вина.

Я пить отказалась, отговорившись аллергией. Тогда Маринка, блеснув глазами, предложила показать мне самое интересное. Они повели меня в бывшую кухню, где мы нашли только полуразвалившиеся полки и большой холодильник с выломанной дверцей, после чего Танька Булкина с усилием открыла еще одну дверь, которая вела на склад.

Там валялись разломанные ящики и противно пахло. Лучи фонариков плясали, Маринка ухала филином… глупость, конечно, несусветная, но я здорово испугалась. Тогда они сказали, что привели меня сюда нарочно, потому что я должна непременно пройти испытание, чтобы меня приняли в их компанию.

Если бы я отреагировала сразу, то есть послала бы их подальше, присовокупив, что в гробу видела я их компанию, то дело кончилось бы легкой потасовкой. Или же они попытались бы выполнить свой план, но тогда я бы сопротивлялась и кричала, то есть хоть кто-то из ребят бы услышал. Вряд ли они заступились бы за меня, но все-таки обратили внимание. Я же в тот момент растерялась, к тому же эта ужасная боязнь привлечь к себе внимание сыграла свою роль.

В общем, они втолкнули меня в крошечную кладовку, в которой, надо полагать, завхоз того древнего лагеря хранил особенно ценные припасы, замок на двери был врезной, оттого его и не украли. И сама дверь хорошо сохранилась, и не было в стенах никаких щелей, об этом тоже наверняка позаботился завхоз, остерегаясь крыс.

Уж не знаю, что он там хранил: икру, шоколад или спиртное (в пионерском лагере), но кладовка сделана была на совесть.

Помещение было маленькое, два на два метра, низкий потолок и самое главное — никаких окон. Дверь с грохотом захлопнулась за мной, и Танька Булкина еще заклинила ее ломаным стулом. Я тут же постучала и попыталась воззвать к их благоразумию — девочки, пошутили, мол, и будет. В ответ послышалось злобное хихиканье, и Маринка загробным голосом несла какую-то чушь про испытание.

Самое ужасное, что эта стерва Анита (я узнала это потом от Жанки) успела вытащить у меня телефон из кармана джинсов. То есть тут все равно не было бы сигнала, но я могла бы пользоваться им как фонариком… Теперь же я оказалась в кромешной тьме.

Я стучала в дверь и просила открыть, я умоляла, потому что чувствовала, что со мной что-то не то, но эти заразы только смеялись в ответ. И вдруг все пропало. На мой стук и крики никто не отозвался, только вдалеке слышался шум и свистки.

Как я узнала потом, один из воспитателей ночью вышел прогуляться с одной из вожатых и они решили уединиться в развалинах бывшего лагеря. Ну не под сосной же все-таки, там муравьи заедят.

Парочка увидела среди развалин свет, услышала шум, подошла незаметно и застала нарушителей, что называется, тепленькими. Воспитатель был очень зол, поскольку вместо приятного общения с подружкой ему пришлось ловить детей, которые, надо сказать, быстро сориентировались и разбегались как тараканы.

Девчонки услышали крики и поняли, что надо делать ноги, позабыв открыть дверь.

Очень быстро я поняла, что осталась одна, в кромешной тьме, в крошечном помещении без окон с плотно закрытой дверью. И тут на меня напал страх. Совершенно дикий и неуправляемый. Я поняла, что меня никогда не найдут и я навсегда останусь тут, в помещении, напоминающем гроб.

Страх все усиливался, мне казалось, что стены кладовки сдвигаются и сейчас меня просто расплющит между ними. Я хотела встать, но ноги не держали, я даже не могла поднять руку, чтобы потрогать