Норби и Старейшая Драконица. Норби и придворный шут - Айзек Азимов

class="p1">— Чудесное местечко, — заметила драконица, стоявшая у них за спиной.

— Привет, Джефф!

— Фарго!

Его брат был едва видим в тумане между деревьями.

— Как тебе нравится это место? — спросил он, подойдя к ограде и отворив зеленую калитку, не замеченную Джеффом раньше. Потом он вышел на маленькую тропинку в розовом саду. — Я всегда хотел, чтобы в ограде была калитка, а в саду — дорожка. Помнишь, Джефф?

— Да, Фарго. С тобой все в порядке?

— Все отлично. Никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Выходи на лужайку — она выдержит нас обоих. Это место настоящее.

— Хумпф! — фыркнула драконица. — Невероятно!

— Кто знает? — Младший Уэллс покачал головой и вышел из воздушного шлюза. Почва немного пружинила, но в остальном казалась обычной.

— Я пойду с тобой, Джефф. Там что-то не в порядке… — Норби высунул свой сенсорный провод из защитного поля, собираясь просканировать местность, но в этот момент толстое щупальце тумана стремительно выскользнуло из-за сосен, целясь в маленького робота.

— Берегись, Норби! — крикнул Джефф.

Щупальце обвилось вокруг бочонка, но юноша увидел промежуток шириной в несколько сантиметров, создаваемый защитным полем. Норби втянул провод и плотно сжал пузырь поля, усиливая его мощность. Тогда щупальце разбухло, и его конец превратился в огромную руку, сжавшую робота в цепких пальцах.

Рука швырнула Норби в открытый воздушный шлюз, втолкнула внутрь Старейшую Драконицу и захлопнула люк. Прямо из лужайки выросла железная ограда, преградившая Джеффу обратный путь.

— Оно знает, что мне хочется поговорить с тобой наедине, — сказал Фарго.

Джефф был скорее рассержен, чем испуган:

— Что это за «оно», которое вдруг стало твоим приятелем?

— Пошли сядем на скамейку в саду, и я тебе все объясню.

— Мне нужен мой робот. Прикажи своему приятелю открыть воздушный шлюз и выпустить его.

— Пожалуйста, Джефф! Тебе не причинят вреда.

Джефф неохотно опустился на белую скамейку:

— Где ты был, когда Норби и Старейшая искали тебя?

— Это облако огромно. Оно окружает всю планету, и в нем масса свободного места. Думаю, ему нужно дать имя. У тебя есть предложения?

— А разве ты сам еще не придумал? Когда я был маленьким и ты рассказывал мне сказки, то всегда умудрялся придумывать самые невероятные имена.

— Я хочу, чтобы ты дал имя облаку. Прошу тебя.

Джефф поежился, но вовсе не от холода. Краски сада казались слишком блеклыми, лишенными земной сочности и наполненности.

— Фарго, что с тобой случилось? Почему ты не связался с нами, когда решил уйти с корабля? Почему ты вообще решил уйти?

— Связь с Джемией прекратилась. Поскольку я не мог разговаривать с вами, а драконица не приходила в себя, мне захотелось прогуляться. Это место оказалось достаточно плотным.

— Но оно не было плотным, когда Норби и Старейшая вылетели наружу искать тебя. Где тебя носило? Почему ты не дал им знать, что находишься рядом? Мы же беспокоились!

— Извини. Я был… занят.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — Джефф протянул руку, собираясь прикоснуться к брату, но не успел: Фарго встал и подошел к самому крупному розовому кусту.

— Помнишь их, Джефф? Такие темно-бордовые, что казались почти черными.

Джефф подошел к кусту и сорвал одну розу. Цветок казался удивительно легким на его ладони, а когда он попытался развернуть лепестки, обернулся струйкой тумана и проскользнул у него между пальцами. Старший Уэллс вернулся к скамейке.

— Фарго, я собираюсь поднять тебя. Я такой же высокий, как ты, и мы весим примерно одинаково, верно? Если я оторву тебя от травы, ты тоже растворишься в воздухе?

Лицо стоявшего перед ним существа принадлежало Фарго, но Джефф видел, что голубые глаза утратили неповторимую выразительность, свойственную его брату. Ни озорных огоньков, ни печальной задумчивости — ничего, кроме формы без реального содержания.

— Я хотел лишь немного поговорить с тобой, Джефф. Пожалуйста, не спрашивай…

— Ты сказал, что все это настоящее, но сад нереальный, призрачный. Ты солгал.

— Все во Вселенной реально, Джефф. Мы с тобой являемся частью Вселенной, не так ли? Разве мы не реальны?

— Да, ты не реален. Если ты считаешь себя настоящим, попробуй подняться со мной на корабль и оторваться от пуповины тумана, соединяющей тебя с…

— Достаточно! Я всего лишь просил тебя дать имя этому облаку, которое сейчас создает пространство для нашего разговора и атмосферу, пригодную для дыхания. Облако поддерживает твою жизнь и мою тоже. Оно просит лишь об одном: дать ему имя. Разве это так сложно?

— Это ты просишь дать тебе имя. Ты вовсе не Фарго. Ты и есть то огромное существо, которое убило моего брата, а сейчас уничтожает целую планету!

— Ты делаешь далеко идущие выводы. Дай мне имя — и я верну тебе твоего брата.

— Ага, значит, я все-таки говорю с облаком? С облаком, называющим себя «я»?

Образ Фарго кивнул:

— Да. Мне нужно получить имя.

Джефф задумался:

— Ты одно существо или множество объединенных организмов?

— Я един. Я — только я, и никто иной. Других не существует.

— О'кей. Тогда я назову тебя Моносом.

Получивший имя с довольным видом потер руки:

— Великолепно. Благодарю тебя.

— А теперь верни моего брата!

Глава одиннадцатая

БРАТЬЯ?

Фальшивый Фарго задрожал от силы, вложенной в слова Джеффа. Он не издал ни звука, но рассеялся и превратился в бесформенную каплю, которая скользнула в траву и исчезла.

— Фарго, где ты? Монос, обманщик, ты же обещал вернуть его!

В саду было тихо. Очертания кустов роз стали менее четкими. Юноша попытался раздвинуть прутья ограды перед воздушным шлюзом «Многообещающего», но потерпел неудачу. Он не мог вернуться на корабль.

— Норби!

Ответа не последовало. Джефф никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Ему отчаянно хотелось увидеть своего робота, но он понимал, что это желание — проявление эгоизма с его стороны: ведь облако значительно более опасно для механизмов, чем для людей. Он вспомнил о стертых блоках памяти в бортовом компьютере и решил больше не звать Норби.

Может быть, сейчас Монос наблюдает за ним и оценивает его поведение? В таком случае, он видит скорее испуганного ребенка, а не мужественного взрослого человека. Кадет сдержал слезы и вдруг осознал, что больше всего на свете