Ангелам здесь не место - Екатерина Островская

– Я понял, мероприятие у вас закрытое, посторонних здесь видеть не хотят. Ломидзе приказал вам меня выставить?

– Не приказал, а попросил. Мне очень жаль. Но в другой раз, если у вас будет время и желание…

Лара замолчала, потому что Николай мог подумать, что она набивается на встречу. А вообще, ей бы очень этого хотелось – встретиться с ним, но так, чтобы никто никуда не спешил. И рядом тоже чтобы никого не было.

– Я подожду Володю в машине, – ответил друг Гущина. – Раз обещал, значит, обязан его забрать.

Мужчина распрощался, развернулся и зашагал к выходу.

Лара смотрела ему вслед, словно пыталась сохранить в памяти каждое движение этого человека. Двигался Николай неспешно и уверенно, при ходьбе почти не размахивал руками. «Как Печорин», – подумала она и поразилась пришедшему в голову сравнению. Печорин был ее любимым литературным героем.

Бесшумно прикрылась входная дверь, а Ларе вдруг очень захотелось, чтобы сегодняшний вечер поскорее закончился. Но в зале звучали голоса, и пришлось возвращаться туда.

Петр Иванович уже сидел за столом и о чем-то беседовал с Крошиным. Гущину удалось вырваться, и теперь он пытался втиснуться между креслами Лары и Чашкина. Артем делал вид, будто вообще не замечает следователя.

– На пару слов, – обратился Владимир к девушке. А потом посмотрел на Чашкина. – В самом деле, два слова только, мне все равно ехать надо.

Они отошли на несколько шагов. Лара посмотрела на Ломидзе и увидела, что и тот, и Крошин перестали разговаривать и наблюдают за ней. Впрочем, едва заметив ее взгляд, оба разом, как по команде, отвернулись.

– Мое расследование зашло в тупик, – тихо заговорил Гущин, – но у меня крепнет уверенность, что вашего Буховича не случайно убили. То есть там не грабитель, не наркоман какой-нибудь действовал. И очень грамотно при этом подставили мужа секретарши. Тому повезло, что у него алиби, вот если бы поехал домой, а не в спортзал, то выкрутиться было бы практически невозможно.

Крошин поднялся и подошел к ним. Владимир замолчал. А глава охраны банка, словно подслушав, о чем вел речь следователь, поинтересовался:

– Ну что, ничего не нарыли? Обидно даже как-то. Леня Бухович был моим близким другом, и очень бы хотелось, чтобы убийца понес заслуженное наказание.

– Работаем, – с оптимизмом в голосе произнес Гущин.

– Неужели никаких свидетелей, кто мог бы увидеть в подъезде или около дома незнакомого человека? Вы всех соседей опросили? Может, кто-то в окно выглядывал, кто-то мимо проходил, кто-то подъехал на автомобиле с включенным регистратором…

– Работаем, – повторил Владимир.

Начальник безопасности хотел что-то добавить, но промолчал, почесал бровь и кивнул:

– Желаю успехов в расследовании.

Крошин вернулся за стол, снова опустился рядом с Ломидзе, причем как-то даже немного отвернувшись от него, что выглядело довольно подозрительно. Если он подходил к сыщику, желая узнать необходимые не только ему известия, то сразу бы сказал несколько слов председателю правления. Но ведь молча сел, словно прерывал разговор с начальником просто так, по минутной прихоти.

А Гущин вдруг заметил отодвинутый к дальней стене рояль. И, поскольку в зале стояла тишина, спросил Лару:

– Ты позволишь сыграть для тебя?

Она кивнула.

Когда Владимир расположился у рояля, все взоры обратились к нему. Макаренко открыл рот, явно собираясь бросить что-нибудь едкое насчет музицирующего мента, но, когда раздались первые звуки, промолчал и оглянулся на Петра Ивановича. Тот выпрямился, судя по всему, также не ожидая подобного исполнительского мастерства от следователя. Гущин исполнял «Караван» Эллингтона и на сей раз играл гораздо увереннее. Возможно, подготовился к этому выступлению заранее. И тут Лара, которая уже не испытывала неловкости, как в кинотеатре, поняла: на самом деле он весьма посредственный пианист. Когда-то с ним наверняка занимались, но особых результатов не было, и юный музыкант перестал подходить к инструменту. А теперь Владимир решил, что если не будет выделяться чем-то среди других представителей своей профессии, то так и останется рядовым сотрудником, без особых перспектив на быстрое продвижение, несмотря на связи и возможности отца, занимающего высокий пост в городской прокуратуре. Наверное, следователь постоянно тренирует себя, выбрав два-три произведения, чтобы довести их исполнение до совершенства, по крайней мере на взгляд неспециалистов. Он потому и остановился на популярных джазовых композициях, зная, что многие люди, добившиеся чего-то в жизни, чаще всего заявляют о своей любви именно к этому музыкальному направлению. Вполне вероятно, на Гущина уже обратили внимание, потому и послали руководить следственной группой, работающей в банке, чтобы проверить его, так сказать, в настоящем деле. Если молодой сотрудник раскроет убийство Буховича, то начальство и в будущем будет ждать от него результатов, поручая расследование столь же резонансных преступлений.

Владимир закончил играть. Раздались аплодисменты. Петр Иванович даже крикнул: «Браво!» – а его жена как-то оценивающе оглядела Гущина с головы до ног.

– Не ожидал такого мастерства от полицейского, – громко произнес Ломидзе и показал рукой на стол: – Давайте теперь по рюмочке не за именинницу, а за успехи в расследовании.

– Да за это уже вроде пили, – напомнил Макаренко.

– А ты против? – не дал ему договорить председатель правления.

Снова все расселись за столом, еще раз выпили, и Чашкин снова пропустил. Он сидел тихо, смотрел прямо перед собой, а потом и вовсе откинулся на спинку кресла.

– Артем Степанович! – позвала его Оборкина. А поскольку Чашкин не обратил на ее призыв никакого внимания, то помахала рукой.

Сосед Лары заметил ее жест, но не мог понять, чего от него хотят.

– Не скучай, – посоветовала Ада Семеновна, – поактивнее, пожалуйста.

И тут же опять начались танцы. Владимир протянул руку Ларе.

– Всего один танец, – попросил он.

– Николай тебя ждет, – напомнила девушка, поднимаясь из-за стола.

– Это он тебя дожидается.

– Меня? – еле сдерживая радостную улыбку, переспросила Лара и чуть смущенно не закашлялась, потому что притворяться равнодушной явно не получалось.

– Он тебе что-то рассказать хочет. Ему почему-то кажется, будто тебе угрожает опасность.

– Что мне может здесь угрожать?

– Да не здесь, а вообще.

Танцы продолжались еще какое-то время. Потом все гости снова стали рассаживаться за столом, но Крошин и супруги Ломидзе остались стоять.

– Лара Константиновна, – заговорил председатель правления, – Анатолий Михайлович отвезет нас на своем авто, а моя машина будет ждать вас.

– Именинницу могу отвезти я, – встрял Гущин. – Зачем вам водителя мучить?

Ломидзе ничего не сказал, подхватил под руку жену и не спеша направился вслед за Крошиным.

Макаренко проследил взглядом, как председатель правления скрылся в вестибюле, потом ослабил узел галстука, посмотрел на стол, взял бутылку виски и, наполняя стакан, стоящий перед ним, провозгласил:

– Рабинович любил ходить на рыбалку. Однажды он поймал золотую рыбку. «Отпусти меня, Рабинович! – взмолилась рыбка. – Я выполню любые три твоих желания». – «О’кей, – сказал Рабинович, – слушай сюда. Значит, так: дом на Рублевке, квартира на Манхэттене, бунгало на Гавайях – это раз…»

– Достал уже своими анекдотами, – скривилась жена Бориса Абрамовича. – И потом, хватит уже пить!

Макаренко выдохнул, поднес стакан к губам и поинтересовался у присутствующих:

– А где, кстати, Чашкин?

За столом стало совсем просторно. Пользуясь возможностью, Гущин подсел к Ларе и наполнил ее бокал шампанским, но девушка покачала головой: ей не хотелось больше пить. Оборкина посмотрела на маленькие золотые часики, украшающие ее полное запястье, и удивилась:

– Начало двенадцатого? Как время-то летит! Не успели посидеть как следует, а дело уже к полночи.

– Пожалуй, я пойду, – произнесла Лара. – Я привыкла ложиться рано.

Владимир тут же поднялся, словно давно ждал этих слов.

– Я тебя подвезу. Мне тоже надо выспаться, у меня самолет в девять утра.

Ада Семеновна оглядела стол.

– Сколько всего осталось! Тут и осетрина, и семга. Шампанское, опять же. Ларочка, сейчас прикажу, чтобы тебе упаковали.

Покровская не успела возразить, потому что главный бухгалтер продолжала говорить, высматривая что-то на столе:

– Зря ты отказалась от машины Петра Ивановича: она такая просторная и уютная! Не машина, а удовольствие на колесах. Там даже телевизор есть.

И все-таки гости выпили еще по бокалу. Потом все вместе направились в вестибюль. Владимир помог надеть пиджак Макаренко, который никак не мог попасть в рукава. Двое официантов принесли пакеты с контейнерами. Ада Семеновна два раза роняла сумочку, в которой испуганно звякала бутылка шампанского. А когда уже подошли к выходу, из зала вышел немного бледный Чашкин.