Демельза - Уинстон Грэм

Полторы мили до Меллина, затем две мили до церкви в Соле. Если они не доберутся туда до полудня, придется отложить свадьбу до завтра.

Он ускорил шаг и, наконец, опустил ее на дороге, ведущей в Марасанвос. За следующим поворотом находился Меллин. Времени на то, чтобы пойти и посмотреть на его дом, у них уже не оставалось. После того, как оба умылись водой из озерца и она расчесала волосы "одолженным" гребнем, они поплелись прямиком в Меллин.

Малютка Мэгги Мартин увидела их первой и с криком понеслась к матери рассказать, что они, наконец, прибыли. Когда пара дошла до первого дома, все уже ждали. Большинство жителей трудоспособного возраста спали или работали, но старики, маленькие дети и пара женщин оказали им самый радушный прием, какой только могли. На пустые разговоры времени не было, и Марк Дэниэл со своей невестой сразу же направились в Сол. Но теперь они представляли собой голову кометы с разреженным хвостом, состоящим из бабули Дэниэл, тетушки Бетси Тригг, миссис Заки, Сью Вайгас и шумной толпы радостной ребятни.

Они спешили изо все сил. Марк со своей размашистой походкой оставил Карен далеко позади. К церкви в Соле они подошли всего за двадцать минут до полудня. А затем никак не могли найти мистера Оджерса. Миссис Оджерс, столкнувшись с мрачным, суровым, небритым мужчиной с опустошенным взглядом и манерами нелюбезного и отчаявшегося человека, робко призналась, что мистер Оджерс уже решил, что они не придут, и последний раз она видела его идущим в сад. Тетушка Бетси нашла его и вытащила из-за куста черной смородины. К этому времени часы показывали без десяти двенадцать. Он начал было возражать, что это незаконно и слишком поспешно, пока плосколицая и настойчивая миссис Заки не взяла мистера Оджерса за тощую руку и почтительно не препроводила его в церковь.

И когда часы в ризнице пробили двенадцать, Марк уже надел медное кольцо на тонкий и изящный палец Карен, закрепив тем самым их духовную связь.

После положенных формальностей (Марк Дэниэл, его подпись; Каренгаппуч Смит, написано с гордостью) их пригласили к Нэду Ботреллу, жившему неподалеку от церкви, выпить сидра и эля за здоровье. Так что лишь некоторое время спустя им удалось отправиться обратно в Меллин. Прогулка домой обратилась в триумфальное шествие, ведь свое утреннее приключение они успешно завершили. Что-то в упорном ухаживании Марка за Карен и строительстве дома поразило воображение шахтеров и незамужних девушек, и они проводили молодоженов до самого Меллина.

Карен не совсем понимала, как ей относиться ко всему этому, насколько дружелюбно ей следует вести себя с этими людьми, среди которых она теперь собиралась жить. Она невзлюбила бабулю Дэниэл и посчитала Бет Дэниэл, жену Пола, обычной крестьянкой, не способной и рта раскрыть, не позавидовав кому-нибудь. Но многие мужчины выглядели достаточно милыми и вели себя дружелюбно, немного грубовато, но почтительно. Она искоса поглядывала на них, давая понять, что они более достойные люди, нежели их женщины.

В качестве особого угощения у них имелся большой поднос с чаем и пирожками с кроликом и луком-пореем под печеной ячменной корочкой. Все были довольны. Вокруг то неожиданно начинались беседы, то внезапно наступало молчание, и казалось, что все чего-то ждут друг от друга. Карен впервые видела всех этих людей, за исключением Марка, и для нее всё происходящее казалось странным.

К тому времени, как всё закончилось, день подошел к концу. По просьбе Марка никто не подшучивал и не провожал их к новому дому. Он заслужил покой.

Когда они поднимались на холм у Меллина, вечернее солнце грело им спины, озарив весь западный горизонт золотым светом. Контраст цветов особенно чувствовался там, где яркое небо встречалось с кобальтовым морем.

Они спустились к своему коттеджу и вскоре остановились.

- Это он?

- Да.

Марк подождал.

- О, - сказала она и продолжила идти.

Они подошли к самой двери. Марк подумал о том, насколько посредственным и угловатым выглядит дом, который он построил, видя его из-за спины девушки, на которой женился. Всё вокруг было таким непродуманным. Да, сделано любящими руками, но непродуманное и угловатое. Любящих рук недостаточно, нужны еще навыки и время.

Они вошли в дом, и Марк увидел, что кто-то хорошенько растопил камин, который он сложил. Пламя горело, потрескивало и гудело, делая необустроенную комнату уютной и теплой.

- Это дело рук Бет, - сказал он с благодарностью.

- Что?

- Огонь. Она куда-то отлучалась, я всё гадал, куда. Она редкой доброты человек.

- Я ей не нравлюсь, - сказала Карен, свежая солома шуршала под ее ногами.

- Конечно же, нравишься, Карен. Будь в этом уверена, просто она методистка и не очень одобряет актеров и всё в таком же духе.

- О да, не одобряет, - сказала Карен многозначительно. - Хотелось бы мне знать, что она вообще об этом знает.

- Дом... ужасно грубый для тебя, Карен. Но это все построено за четыре дня, и понадобятся недели, обустроить его на свой лад.

Он выжидающе посмотрел на Карен.

- О, он прекрасен, - сказала Карен. - Я думаю, это прекрасный дом. В пятьдесят раз лучше, чем те коттеджи на холме.

Его темное лицо просветлело.

- Мы все поправим, вместе. Здесь... здесь столько всего нужно сделать. Я просто хотел дать тебе крышу над головой.

Он робко ее обнял, и, когда она подняла лицо, поцеловал. Казалось, что он целует бабочку, мягкую, хрупкую и неуловимую.

Она обернулась.

- А что там?

- А там мы будем спать, - сказал он. - Я бы хотел комнату наверху, но она еще не закончена, так что я на время обустроил эту.

Она зашла в следующую комнату и снова почувствовала солому под ногами. Это было всё равно что жить в хлеву. Но ведь Марк сказал, что все переменится.

Марк подошел к окну и открыл ставни, чтобы осветить в комнату. В углу комнаты, на высоте примерно одного фута была большая деревянная полка. На ней лежал тюфяк, набитый соломой, и два тонких одеяла.

- Тебе стоило построить дом окнами на запад, - сказала Карен. - Тогда бы солнце заглядывало к нам по вечерам.

- Я об этом не подумал, - сказал он, сникнув.

Это был ее дом. Только ее, и она могла обустроить все так, как пожелает - и это уже немало.

- Ты и вправду построил этот дом после нашей последней встречи?

- Да.

- Боже правый... - сказала она, - я едва могу в это поверить.

Это обрадовало Марка, и он снова ее поцеловал.

Она тут же вывернулась из его рук.

- А пока отпусти меня, Марк. Иди, сядь у огня, я скоро к тебе присоединюсь. У меня есть для тебя сюрприз.

Он вышел, пригнувшись, чтобы вписаться в дверной проем. Карен немного постояла, глядя в окно, на бесплодный овраг с высохшим ручьем и шахтами, разбросанными по округе. На другой стороне долины земля была получше; там виднелась башенка и деревья. Почему он не построил дом там, наверху? Она прошла в другой конец комнаты и прикоснулась к постели. По крайней мере, солома сухая.

Не так много времени прошло с тех пор, как она спала на сырой соломе. И эту постель можно сделать намного лучше. Сперва разочаровавшись, она снова воспрянула духом. Больше не будет никаких склок с Таппером, больше никогда она не учует перегар Отвэя. Больше никакого голода и унылых поездок по болотам и пустошам. Больше никаких представлений для пустоголовых свинарок и недалеких мужланов. Это был дом.

Она снова подошла к окну и закрыла одну ставенку. Стайка чаек, летящая в вышине, казалась золотой и розовой в солнечном свете на фоне восточного неба, усеянного облаками. В этих маленьких овражках посреди пустоши всегда не хватало солнечного света - особенно в доме - и в доме всегда будет рано темнеть из-за окон, выходящих не на ту сторону.

Карен знала, что Марк будет ее ждать. Она не уклонялась от своей части сделки, но не чувствовала особого энтузиазма. Она медленно разделась, и, когда на ней не осталось совсем ничего, вздрогнула и закрыла вторую ставню. В полумраке новой комнаты она нежно погладила свои женственные изгибы, потянулась, зевнула, надела вылинявший черный с розовым халат и взбила волосы. Cойдет. Он будет поражен и тем, что есть. Сойдет.

Карен прошла на кухню, шелестя соломой под ногами, подумав на мгновенье, что Марк ушел. И тогда она увидела его в тени на полу, лежащего головой на скамейке. Он спал.

Она мгновенно разозлилась.

- Марк! - позвала она.

Ответа не последовало. Подойдя к нему и опустившись на колени, она посмотрела на смуглое лицо. Он побрился в Меллине, но уже начала прорастать густая щетина, его щеки запали от усталости, а рот приоткрылся. Девушка подумала, какой же он уродливый.

- Марк! - повторила она громче. Он продолжал сопеть.

- Марк! - схватив за воротник, она грубо встряхнула его. Голова ударилась о скамейку, и его дыхание прервалось, но никаких признаков пробуждения не наблюдалось.