Лужёная глотка - Джанет Иванович

Я доела макароны с сыром, прикончила картошку фри и выпила целый кофейник кофе. Люди в ресторане и возле бассейна приходили и уходили, а Сюзанна с Итси Пу мирно дремали.

Я уже собиралась заказать еще кофе, когда показался Хукер. Он неторопливо пересек помещение и опустился на соседнее сиденье.

— Что с ней? — поинтересовался он.

— Четыре мартини. Может, пять. Я сбилась со счета. Как ты сюда добрался? Я же поставила машину на парковку.

— Взял такси. — Хукер переключил свое внимание на меня, широко улыбнувшись. — Милочка, да ты в стельку пьяна.

— Что меня выдало?

— Для начала: твоя рука на моей ноге.

Я взглянула вниз. Ясное дело, моя рука лежала на его ноге.

— Понять не могу, как это произошло. Ни одной мысли по этому поводу, — удивилась я.

— Слишком поздно. У меня появилось множество мыслей.

— Надеюсь, одна из них касается того, как доставить Сюзанну в ее комнату.

Хукер съел остывшее луковое кольцо.

— Почему бы нам просто не оставить ее здесь?

— Мы не можем так с ней поступить. На нее все будут пялиться.

— И?

— Она мне нравится. Мы вроде как подружились.

— Ты пыталась ее разбудить? — поинтересовался Хукер.

— Ага. Спит как убитая.

— Ладно, сиди тихо. Я скоро вернусь.

Несколько минут спустя Хукер появился с инвалидным креслом.

— Гениально, — восхитилась я.

— Иногда это единственный способ, чтобы ночью растащить мою команду обратно по их номерам. Багажная тележка тоже неплохо срабатывает.

Мы усадили Сюзанну в инвалидное кресло, устроили жакет с собачьей сумкой у нее на коленях, и Хукер повез ее к дверям. Последовав за Хукером, я оступилась и рухнула на пустой столик. Схватившись за белую льняную скатерть в попытке удержать равновесие, я очутилась на полу вместе со столом и всем его содержимым. Чашки, блюдца, тарелки, столовые приборы, салфетки и вазочка для цветов соскользнули со столика вместе со скатертью. Я лежала, распластавшись на спине, накрытая скатертью и в окружении посуды, а перед глазами плавало лицо Хукера.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я не могу сфокусироваться. У меня все кружится перед глазами. Ты что, смеешься надо мной?

— Ну, может, чуть-чуть.

— Я глупо выгляжу.

— Ага, — согласился Хукер. Судя по голосу, он улыбался. — Но я не против. Мне нравится, когда ты лежишь на спине.

Он наклонился, раскопал меня, поставил на ноги и, тесно прижав к себе, начал выбирать осколки из моей прически. Я слышала, как официанты суетились вокруг, наводя порядок.

— С ней все хорошо? — спрашивали они. — Мы чем-нибудь можем помочь? Ей нужен врач?

— Просто потеряла равновесие, — объяснил Хукер, поставив меня за инвалидным креслом и положив мои руки на его ручки. — Проблема с внутренним ухом. Болезнь Меньера. Не дает ей водить машину. Весьма печальный случай. — Его рука легла на мою спину. — Просто толкай кресло, милочка. Нам надо доставить милую спящую леди в ее номер.

Когда мы добрались до лифта, Хукер обшарил сумочку Сюзанны и нашел ключ от номера, все еще лежащий в конверте. Хукер ловко затащил нас в лифт, нажал кнопку, вывел нас на нужном этаже и доставил по коридору к апартаментам Сюзанны.

Номер был оформлен в стиле Саут-Бич модерн, а окна выходили на океан. Неяркие ткани пастельных оттенков и светлая деревянная мебель. Тонкие занавески на окнах, выходящих на балкон. Багаж Сюзанны стоял посреди гостиной, все еще не распакованный.

Я повесила собачью сумку себе на плечо, а Хукер вытащил вдову Уэво из инвалидного кресла и плюхнул ее на кровать.

— Дело сделано, — доложил он. — Запрыгивай в кресло, и я вывезу тебя отсюда.

— А как же Итси Пу?

— А что это такое?

Я открыла сумку, и оттуда высунулась крохотная собачья головка.

— Что это? — поинтересовался Хукер.

— Это собака.

Хукер уставился на хохолок с маленьким розовым бантом на голове Итси Пу.

— Милочка, это не собака. Бинз — вот собака. А это… что это, к чертям, такое? Бинз бы решил, что это его закуска.

— Это миниатюрное нечто.

Я поставила сумку на пол, и Итси Пу, выпрыгнув наружу, начала исследовать комнату.

«Лауэс» обустроил целый уголок в стиле «Все для вашей собаки!», в котором располагались коврик, миски, всякие вкусности, косточка, чтобы грызть, и карта с отмеченным маршрутом к ближайшему парку для выгула собак. Хукер налил воды в одну из мисок и насыпал какого-то корма в другую.

— Это должно помочь этому, чем бы оно ни было, продержаться, пока не очнется его хозяйка, — заявил он.

— Пристрели меня, — простонала я. — Я недалеко ушла от Сюзанны Уэво.

— Я не хочу сидеть за рулем всю дорогу до Литтл-Гавана, — заявил Хукер. — Похоже, все события происходят тут, в Саут-Бич. Думаю, я поселю тебя в отель, а сам отправлюсь обратно на причал и прослежу за посудиной.

Лежа с закрытыми глазами, я в который уже раз пыталась понять, где нахожусь. Слишком часто сменялись комнаты. Мотель в Хомстеде, гостевая спальня Фелиции, а сейчас я снова ощущала что-то новое, другое. Большая кровать, рядом очень уютное теплое тело, поперек моего живота — тяжелая рука. Я опустила на нее взгляд. Загорелая. Светлые волоски. Черт. Я лежала в постели с Хукером. Быстрый взгляд под одеяло показал, что на мне футболка и трусики. Хукер был в боксерах. Они были голубого цвета, в розовых фламинго. Миленько.

— С утречком, — поздоровался Хукер.

— Что ты делаешь в моей постели?

— Сплю?

— Почему бы тебе не делать это в собственной постели?

Хукер передвинул руку поближе к моей груди.

— Ты не помнишь?

Я отпихнула его руку вниз.

— Нет.

— Ты умоляла, чтобы я спал с тобой.

Я скатилась с кровати и собрала одежду.

— Не думаю. Я всего лишь напилась, а не сошла с ума.

— Я следил за посудиной до полуночи, но Бинза так и не увидел. Мне кажется, его нет на яхте. А ты разузнала что-нибудь интересненькое у скорбной вдовы?

— Единственное, о чем она скорбит, — так это о том, что не смогла прикончить Оскара собственноручно. А о Рэе она мало задумывается. Оказывается, он живет на яхте, которую должны унаследовать ее сыновья. Она сказала, что судно принадлежит «Уэво Энтерпрайзиз», а Оскар и был «Уэво Энтерпрайзиз».

— Я вчера перекинулся парочкой слов кое с кем, пока болтался по пристани. На улицах поговаривают, что львиная доля наследства переходит к двум мальчишкам, но Рэй — душеприказчик, пока им не стукнет тридцать. А это будет только через десять лет.

— Кому-нибудь известно, что с этого поимеет Сюзанна?

— По слухам… немного. Может, пару миллионов. В основном, имущество в Мексике. Никакого совместного владения.

— Пойду приму душ, а потом спущусь позавтракать.

— Я пойду на завтрак с тобой, — предложил Хукер. — Просто на случай, если тебе понадобится кофе.

Один час и множество блинчиков спустя мы с Хукером стояли в холле в ожидании лифта и дорого бы отдали, чтобы знать, что делать дальше. Двери лифта открылись, и оттуда вышли двое мужчин. Латиносы. Одеты в темные костюмы. Один был где-то метр семьдесят пять ростом, худощавого телосложения, лысый. На рябом лице с заостренными чертами выделялись стеклянные глаза. Другой был огромен и до ужаса знаком. Жеребец и Лысый. Даже не взглянув в нашу сторону, они торопливо направились к главному входу отеля.

— Это они, — сообщила я Хукеру. — Жеребец и Лысый.

— Ты уверена?

В животе у меня все скрутилось в тугой болезненный узел.

— Уверена.

Мы сели на хвост Жеребцу с Лысым и проследили, как они сели в черный «БМВ». Хукер поймал такси и приказал водителю ехать за «бумером». Поездка была короткой. Громилы припарковались на стоянке возле пристани.

— Ух ты, какой сюрприз! — пошутил Хукер.

Было слишком рано, так что гавайский бар «Монти» еще был закрыт, поэтому мы уселись на одной из скамеек, стоявших вдоль набережной. Жеребец с Лысым подошли к трапу, ведущему на яхту Уэво, и поднялись на борт. Они направились прямиком в салон на верхней палубе и исчезли в его глубине.

Мы не были готовы к тому, что покинем отель. Ни шляп. Ни солнечных очков. Ни биноклей. Через полчаса Хукер заволновался.

— Ненавижу сидеть просто так, — пожаловался он. — Скучно.

— Согласна. Давай сторожить по очереди. Я останусь здесь приглядывать, а ты сможешь вернуться в отель и взять наши вещи. Нам все равно нужна машина на случай, если мы захотим за кем-нибудь проследить. Очень может быть, что один из этих парней — похититель Бинза.

Солнце только-только начало обогревать Майами. Вода возле пристани была гладкой как стекло. Воздух неподвижно застыл. Ни малейшего дуновения ветра, даже шелеста пальм не было слышно. Яхты неспешно оживали. Аромат утреннего кофе, варящегося на камбузах, переплетался с более резким запахом морской воды.