Фрактальный принц - Ханну Райяниеми

сведения о Соборности и её посланнике. «Простите, но ваши братья пролились на меня дождём».

Я считала себя такой умной. Может, Дуни права. Может, я гожусь только на то, чтобы ублажать джиннов?

Сестра вырвала её из тяжёлого, тягучего сна, влетев в спальню в четыре часа утра. Дуньязада даже не взглянула на Таваддуд, а просто прошла к окну в форме замочной скважины, выходящему на крыши с отцовскими садами, распахнула портьеры и впустила утренний свет. Её плечи едва заметно вздрагивали, но голос оставался бесстрастным.

– Вставай. Отец желает, чтобы ты сопровождала посланника Соборности, который будет расследовать смерть Алайль. Нам надо ввести тебя в курс дела и подготовить.

Таваддуд потёрла глаза. Абу вызвал ковёр, чтобы доставить её домой, – как выяснилось, у него действительно имелись джинны-телохранители, – и она сразу же рухнула в постель. От неё пахло по́том и Бану Сасан, а кожа ещё хранила отголоски тёплых прикосновений Абу, поэтому Таваддуд улыбнулась даже Дуни.

– И тебе доброе утро, сестрица.

Дуни не обернулась. Она продолжала стоять, прижав к бокам сжатые кулаки.

– Таваддуд, – медленно произнесла она. – Это не игра. Это совсем не то что улизнуть от Херимона, чтобы заигрывать с мальчишками-кабельщиками. И не то что ублажать похотливых джиннов, которые не могут смириться с утратой человеческой плоти. Дело очень важное. Оно касается судьбы Сирра. Ты себе представить не можешь, к чему тебе предстоит прикоснуться и что предстоит сделать. О чём бы ты ни договорилась с господином Нувасом, я умоляю тебя на время забыть о нём. Если не желаешь выходить за него замуж, пусть будет так. Мы найдём кого-нибудь другого. Если хочешь заняться политикой, мы что-нибудь придумаем. Но лучше не делай этого. Заклинаю тебя именем нашей матери.

Таваддуд поднялась и завернулась в простыню.

– Ты не думаешь, что мама именно этого и хотела бы? – негромко спросила она.

Дуньязада повернула голову и посмотрела на сестру, словно пронзая её острыми льдинками, но не произнесла ни слова. В утреннем свете она была очень похожа на мать.

– Ты не допускаешь мысли, что я справлюсь, Дуни? «Скучнейшее занятие» – ты ведь так отозвалась об этой работе? Меня учили всему, чему учили тебя, и ещё многому другому. Но откуда тебе знать? Ты приходила ко мне, только если тебе было что-то нужно. – Таваддуд позволила себе слегка улыбнуться. – Кроме того, похоже, отец принял решение.

Губы Дуньязады вытянулись в тонкую линию, и она крепко сжала свой кувшин карина.

– Очень хорошо, – сказала она. – Но учти, ошибки недопустимы. И ты не сможешь убежать, если что-то пойдёт не так. Ты ведь так поступаешь, когда сталкиваешься с трудностями, верно?

– Я знаю, что ты всегда поддержишь меня, сестрица, – ответила Таваддуд. И чуть тише добавила: – Думаю, это будет забавно.

Больше не сказав ни слова, Дуньязада увела её в одно из административных зданий мухтасибов на вершине Голубого Осколка. По длинной винтовой лестнице они поднялись в аскетически строгую комнату со стенами из белого камня, низкими диванами и атар-экранами, где молодой человек в оранжевой одежде, с сухими губами и бритой головой – политический астроном, как назвала его Дуньязада, – рассказал Таваддуд всё, что ей следовало знать о Соборности.

– Мы уверены, что структура власти Соборности нестабильна и разобщена, – заявил он, пристально разглядывая её. – Интерферометрия гравитационных волн показывает, что губернии переживают периоды конфликтов и консолидации. – Молодой человек продемонстрировал Таваддуд похожие на глазные яблоки тепловые схемы алмазных разумов Внутренней Системы, по размерам сравнимые с планетами. – И конечно, нам известно о сянь-ку. Но в настоящий момент доминирующей силой являются чены. И именно ради ченов так стараются сянь-ку.

– Значит, они посылают Чена? – спросила Таваддуд.

– Вряд ли. Скорее всего, они пришлют Сумангуру – или нескольких, это может быть тело-транспорт. Это воины и отчасти приставы. Что-то вроде полицейских. Как наши Кающиеся. – Молодой человек говорил энергично, почти не делая пауз. – Я должен признаться, что завидую вам. Общаться с Основателем из Глубокого Прошлого. Получить ответы на самые главные вопросы или хотя бы намёки: узнать про Крик Ярости и про то, почему Основатели так уязвимы перед диким кодом, почему они позволяют существовать нашему городу, зачем строят Ковш, почему до сих пор не перезагрузили Землю…

Глаза юноши сверкали почти религиозным восторгом, а у Таваддуд по коже побежали мурашки, и, когда сестра прервала астронома, она даже обрадовалась.

– Всё это сейчас не имеет значения, – сказала Дуни. – Кто бы к нам ни прибыл, вы начнете с Алайль. Ты передашь посланнику временные Печати и проводишь его во дворец Советницы. Вас будут ждать. Все Кающиеся там из Дома Соарец, они сочувствуют нашему делу, как и наследник Советницы, Салих. Пусть посланник проводит какие угодно расследования – я сомневаюсь, что он сумеет добиться бо́льших успехов, чем Кающиеся. Но будь осторожна: мы пока не хотим беспокоить остальных Советников известием о прибытии нашего гостя. – Она снова повернулась к молодому человеку: – Что нам известно о Сумангуру?

– Ну… наши сянь-ку их побаиваются. – На атар-экранах появились изображения темнокожего мужчины с выбритой головой и шрамами на лице. – Если то, что нам известно об оригинале, близко к истине, то на это есть серьёзные причины. Он избежал обработки в загрузочном лагере в возрасте одиннадцати лет. Сделался лидером фёдоровского[19] движения в Центральной Африке и единолично справился там с торговлей гоголами. – Юноша облизнул сухие губы. – Всё это, конечно, произошло до того, как он стал богом.

Дуньязада бросила на Таваддуд мрачный взгляд:

– Похоже, вы должны неплохо поладить.

Теперь она жалеет, что насмехалась над Дуни. А сестра этого не забудет. Таваддуд пришлось выслушать рассуждения об альянсах между сянь-ку и василевами и инструкции о том, как следует обращаться с кольцом джинна Кающихся, которое молодой астроном дал ей для защиты. Она получила Тайные Имена на случай крайней необходимости и Печать для посланника. В стенах Базы всё это кажется ей абсурдом, бессмысленной вознёй муравьев, пытающихся постичь замыслы богов. От усталости и тревоги начинается головная боль.

На платформу, где стоит Таваддуд, обрушивается поток света, несущий группу из двадцати человек – недавно загруженные гоголы в чёрной форме Соборности. Их бритые головы блестят от дождя, и бедняги вздрагивают от каждого порыва мыслевихря, от каждой вспышки сканирующих лучей. Их опекает Василев – невероятно привлекательный молодой блондин быстро переходит от одного к другому, похлопывает по плечу, что-то нашёптывает на ухо.

Все они пристально смотрят на целеуказатели для сканирующих лучей – простые металлические круги на полу, и только один худощавый юнец украдкой бросает на Таваддуд голодный и виноватый взгляд. Юноше наверняка не больше шестнадцати, но из-за впалых висков и сероватого оттенка кожи он выглядит старше. Его посиневшие губы сжаты в тонкую линию.

Зачем ты пришёл в храм, где проповедовали идеи Фёдорова, Великой Всеобщей Цели и