Мышь в Муравейнике 2: Жук - Дана Обава

записывать откровения провидицы на планшет. По-моему, это разумно, если что, сможем прослушать еще раз.

Судя по фильмам, у провидицы должен быть хрустальный шар, в чьи таинственные глубины она могла бы вглядываться и над которым она бы водила руками и делала всякие пассы с недоступным простым смертным смыслом. Но у Катиссы ничего похожего нет, а вглядываться в мрачные глубины, к примеру, воды под нами, которая потихонечку наполняется грязью и нечистотами, не очень волшебно, так что она останавливает свой тяжелый немигающий взгляд на лбу у Герти, которой не повезло сесть прямо напротив провидицы. Мы все потихонечку, чтобы не сбить Катиссе тонкую настройку, пододвигаемся, чтобы Герти могла уйти с линии контакта с потусторонним миром.

Контакта приходится подождать. Между тем, кажется, что у палатки кто-то ходит, но боится войти. Может быть, наши конкуренты не вовремя объявились.

— Я вижу девушку, красивую, молодую, — вдруг начинать вещать провидица, покачиваясь из стороны в сторону. — Она кому-то очень понравилась. — Я вижу, как Морис бросает быстрый взгляд на Палому. — А теперь я ее вижу в очень темном и страшном месте! — Продолжает Катисса взволновано, у девушки очевидно большие неприятности.

Мы все с большой заинтересованностью смотрим на провидицу, но она довольно долго не издает ни звука. Ее зрачки расширились, дыхание утяжеляется. Потом она резко всплескивает руками, словно отгоняя ужасное видение. Но оно не уходит. Дыхание со свистом вырывается из Катиссы, ее обезумевший взгляд мечется по палатке, словно вокруг нас тысяча чертей устроило пляску.

— Воды! — требует она.

Лекс хватается за алюминиевый черпак, висящий на стенке позади него, но зачерпнуть воды из люка не решается — вода там уже мутная и душистая. Палома догадывается, что фиговина, стоящая рядом с ней — это прикрытая кастрюля с чистой водой, и быстро сдирает с нее покрывало. Черпак с водой передают провидице, и она жадно пьет.

— У девушки, которую вы ищите, был друг, — говорит Катисса. — Друг ненастоящий, невсамомделешний. Он говорил, что любит ее, но это неправда. Любил бы — не бросил, понимаете? Он бросил ее! — Она вглядывается в наши лица, ища понимания, но мы, естественно, без понятия, о чем она говорит.

Это все так далеко от цели нашего прихода! Совсем не кажется, что она играет, просто выдавая нам заученный текст. В ее голосе, в ее лице столько неподдельных эмоций, что становится по-настоящему страшно.

— Они затащили их обоих сюда, в подземелья, — жутким шепотом продолжает рассказ провидица. — Что они с ними сделали, я не скажу. Люди не должны делать такое с себе подобными. Они не могут после такого считать себя людьми. Потом они оставили их, измученными и искалеченными, чтобы ночные монстры закончили их дело. Но у парня еще оставались какие-то силы, и он смог доползти сюда, где падшие успели подобрать его до времени, когда просыпаются ночные кошмары. Девушку нашли утром — обглоданные кости.

Я не могу не представить себе этих темных холодных ночных коридоров, быстро наполняющихся враждебной и безжалостной жизнью. Очень надеюсь, что девушка уже была мертва к тому времени или хотя бы потеряла сознание и не могла почувствовать, как смерть идет за ней. И как пожирает ее тело.

У остальных членов моей команды скорей всего не было опыта ночных прогулок по подземельям, но рассказ провидицы их тоже пронял до костей. В ступоре мы сидим в полутьме, рассеиваемой только гирляндой маленьких лампочек под сводом палатки, а вода под нами плеском напоминает, что мы и сами находимся сейчас в этих жутких подземельях, и монстры, кстати, есть и среди людей.

— Часы! — вдруг спохватывается Катисса, так что мы вздрагиваем. — У девушки были серебряные часы на запястье. Это все, что от нее осталось. Вы должны найти их. — Серьезно закашлявшись, она жестом показывает нам на выход. На секунду отняв ото рта кружевной платочек, она бросает напоследок: — Няня забрала их! Она обнаружила тело.

Выбравшись из палатки с последней оставшейся сумкой, мы некоторое время просто молча стоим все еще под впечатлением. Из палатки продолжает доноситься надрывный кашель.

— Ничего себе квест обставили! — удивляется Лекс. — Я уж даже поверил, что реально кого-то убили и сожрали.

— Но это же просто выдуманная история для игры, да? — с надеждой спрашивает Герти.

— Обычная история, — качает головой Палома, — зачем выдумывать. Просто привязали к ней игру. Вот часов в реальности наверняка не было.

— Ладно, нам нужно найти няню, — с грустью в голосе напоминает Морис.

А я вспоминаю, что кто-то ходил у палатки, пока мы были внутри, так что наконец оглядываюсь вокруг. С одной стороны вдалеке сидят какие-то люди, но это, похоже, местные старики жарят что-то на плитке, с другой в отдалении вижу Роко. Поняв, что я его заметила, он подходит ко мне.

— Мать сказала, что кто-то из моих друзей заходил. Это вы что ли? — с вызовом интересуется он.

— Да, мы, — отвечаю без утайки, — увидела знакомые пакеты возле палатки, вот мы и остановились. Мы ищем няню, наверное, это кличка.

— Ну да, сумасшедшая старуха, нянчащаяся с бесконечными младенцами, — сердито говорит Роко. — Откуда она их только берет… Хотите, чтоб я проводил к ней?

— Хотим, — отвечает за всех Лекс. — И что возьмешь за это? — Он косится на нашу оставшуюся сумку, но там насколько я знаю, вещи только для совсем маленьких детей, младенцев. Она, наверное, для няни.

— Принесите еды потом какой-нибудь, сколько не жалко, — смягчается Роко, — под статую тетки такой с мячиком на вокзале. — Мы с Лексом дружно киваем — знаем такую. — Я тебе доверяю, — Роко с улыбкой кивает мне. Приятно, только Морис остерегающе кладет руку на мой локоть.

— Я сам принесу, — говорит он. — Таким девушкам не стоит ходить на вокзал.

С недоумением смотрю на Мориса, но выяснять, что он имел в виду, прямо сейчас не решаюсь. Потом скажу, что сделаю все сама. Это мой знакомый и моя ответственность, так что самой спокойнее.

Вслед за Роко мы проходим по безопасным коридорам и мимо охраняющих их стражников. Из тоннеля ныряем еще в один коридор, где из достопримечательностей большая куча подгнившего тряпья.

— Подождите здесь чуток, — предлагает наш проводник и, пройдя, чуть дальше, опускается на колено и заглядывает в