Хозяйка книжного магазина на краю света - Рут Шоу

очередного утреннего похода по магазинам я застилала ему постель, а он сидел в кресле у окна. Опустив голову, сосредоточившись на том, чтобы плотнее натянуть простыни, я тихо спросила мистера Лэмба, когда его внучка снова приедет его навестить.

– Кэтрин всегда приходит в воскресенье в 14:00. Ты уже это знаешь, Рути.

– Да, извините, я немного нервничаю сегодня. Мне нужно рассказать вам кое о чем, что я натворила и чем не горжусь.

Не так я планировала разрешить эту ситуацию: я решила, что правильно будет поговорить с Кэтрин лицом к лицу.

– У каждого из нас есть в жизни что-то, чем мы не гордимся, – мягко ответил Эдвард. – Я не раз чувствовал, что подвел кого-то. Главное – это усвоить урок. Ты извлекла уроки из этой ситуации, какой бы она ни была?

Я кивнула и села на край кровати рядом с его креслом. Я не хотела плакать, но чувствовала, как слезы подступают.

– Ну же, Рути, дорогая, что произошло?

Стоило мне начать рассказывать свою историю, как каждая ее деталь просто вырывалась наружу. С одной стороны, мне стало легче, но я переживала, что нашей дружбе после этого придет конец.

– Боже, вот так история, – мягко сказал мистер Лэмб. – Думаю, что мы сможем обсудить ее в воскресенье с Кэтрин, правда?

Он посмотрел на меня своими мягкими серыми глазами, взял меня за руку, а затем рассмеялся, что меня удивило… и заставило расплакаться еще сильнее.

– Значит, мы поступим так, – сказал он. – Кэтрин придет в 14:00, а затем ты зайдешь к нам в 14:30, когда у тебя будет перерыв на дневное чаепитие. Но есть одно условие: тебе нужно надеть «украденное платье», как ты его назвала.

Когда он говорил это, в его глазах промелькнул теплый огонек. Но с хитринкой.

____

Когда я вошла в комнату Эдварда в то воскресенье, Кэтрин посмотрела на меня и улыбнулась, увидев мое платье.

– Так вы все-таки купили его. Оно вам очень идет.

Я поблагодарила ее и присела. Эдвард налил мне чашку чая, а рядом поставил тарелку с апельсиновым пирогом.

Напротив Эдварда сидел его друг Джеймс, еще один мой любимый постоялец. Он был шотландцем и большую часть своей жизни проработал юристом. Джеймс слегка откашлялся, поерзал в кресле, после чего сказал:

– Эдвард Лэмб считает своим родительским долгом решительно поддержать свою внучку в это очень необычное время. До нашего сведения дошло, что вы, Рут, спланировали снятие одежды, принадлежащей другому человеку, с его бельевой веревки, и осуществили это деяние под покровом ночи. Это верно?

Я была ошеломлена: они уже знали все детали и уже раздумывали, как поступить! Все трое смотрели прямо на меня.

– Да, – прошептала я.

– А другой ночью вы заменили указанный элемент одежды, снабдив его рукописной запиской, – сказал Джеймс, передавая мне ту самую записку. – Это ваш почерк?

– Пожалуйста, дайте мне высказаться, – попросила я очень мягким голосом.

– Отвечайте на мой вопрос.

Я посмотрела на записку и подтвердила, что это мой почерк.

Джеймс взглянул на Кэтрин и Эдварда:

– Ну что, зову свидетелей?

– Каких свидетелей, мистер Макинтайр? – спросила я немного дрожащим голосом.

Эдвард покачал головой, обращаясь к Джеймсу:

– В свидетелях нет необходимости.

Я залпом выпила еле теплый чай, ведь во рту у меня пересохло. Я чувствовала себя идиоткой, сидя в таком же платье, что и Кэтрин: оно буквально подтверждало мою виновность.

– Мне очень-очень жаль, Кэтрин, – сказала я. – Я не считала это кражей. Мне необходимо было получить эту работу, а для собеседования у меня попросту не было никакой одежды. Пожалуйста, поверьте мне.

Полностью проигнорировав меня, Джеймс продолжил:

– После дискуссии с моими клиентами мы уведомляем вас о решении в письменном виде.

Джеймс Томас Макинтайр вручил мне конверт, похожий на официальный.

– Откройте его и прочитайте его содержимое вслух.

Я сделала то, что мне сказали.

Кэтрин Лэмб, учительница, Эдвард Лэмб, военно-морской офицер в отставке, и Джеймс Томас Макинтайр, адвокат на пенсии, настоящим признают Рут невиновной и вручают ей документ в приложении.

Я перевернула страницу и взглянула на документ. Это был выписанный на мое имя чек на точную стоимость украденного платья и нижней юбки. Я расплакалась, а затем рассмеялась. Кэтрин подошла ко мне и крепко меня обняла. Эдвард позвонил в колокольчик и подмигнул мне.

В этот момент к двери его комнаты подошла медсестра и спросила, что ему нужно.

– О сестра! Видите ли, моя внучка не может решить, какого цвета ей купить платье, поэтому мы попросили Рути помочь нам определиться. Если вы не против, ее перерыв продлится еще минут пятнадцать.

Он широко улыбнулся ей, и она не смогла отказать. Я съела свой апельсиновый пирог, выпила чашку свежего чая и осознала, что Эдвард разыграл блестящую комбинацию. Лучше я и спланировать не могла. Моя короткая карьера воровки закончилась не на минорной ноте.

Байки из магазинов

Семейные реликвии

Мне приходится быть внимательнее с книгами, которые я покупаю, ведь место на полках в моем «Крошечном» магазине очень ограниченно. Я рассчитываю на то, что люди будут сами приносить книги на продажу: либо собственные, либо книги родственников, если те переезжают. Также возможно, что книги достались кому-то по наследству.

Если это так, то я строго следую своему кодексу: я не покупаю книги, пока не прошло полгода со дня смерти человека. Я обязательно спрашиваю, была ли предоставлена остальным членам семьи возможность сохранить эти книги, и обсуждаю важность их сохранения в семье. На удивление, довольно часто после смерти человека все его книги быстро складывают в коробки и отправляют либо на благотворительность, либо книготорговцам. При этом никто не осознаёт, что некоторые из этих книг редкие и могут стоить целое состояние.

Я не называю людям общую стоимость коробки книг, я оцениваю каждую книгу по отдельности, а это может занять несколько часов. Если меня приглашают в дом, чтобы оценить библиотеку и найти в ней редкие или особенные книги, я объясняю, что даже если люди сейчас не хотят оставить книги себе, возможно, позже ими будут дорожить внуки. У каждой книги есть история, и многие хранят в себе ценные воспоминания.

Когда я держу в руках одну из маминых книг, я вспоминаю маму. Я прикасаюсь к той же странице, к которой прикасалась она, смотрю на те же слова. Собранные за долгие годы книги становятся частью семьи. Их любили, читали, перечитывали, с ними часто ездили по миру. Они годами живут в тишине в семейном доме, становятся свидетелями многих важных событий, приносят