Миры Осма. Безмятежность теней - Ларс Один

— Воровство большой грех и нарушение закона, — последовала пауза, во время которой Унас, казалось, напряжённо размышлял. — Но неужели не было иного выхода для этих людей? У нас в селе воров убивают на месте и без всякого особого суда. Вообще не понимаю почему и откуда берутся все эти потерянные?!

— Отовсюду. А почему? Да потому что однажды теряют работу, здоровье, монеты и не остаётся у них иного пути. Хватает конечно и дураков, и пьяниц, грешников там немало. Такие вообще не люди. Но вот дети, рождённые за стеной, в чём они́ виноваты? — допытывался Рос, явно провоцируя простодушного селянина.

— Дети? Боги правят всем, — только и смог ответить тот.

— Боги правят, но руками людей! Мы сами, наш выбор решает, а боги конечно, либо одобрят, либо проклянут. Завтра нас троих повесят на городской площади и это будет выбор зажратого советника по закону. Это судья примет решение о нашей смерти! А боги, боги конечно оценят. Один презрительно хмыкнет, Сет ужаснётся, Вир будет потирать руки от удовольствия. Монк похвалит судью за выгоду, Бог отец лишь бросит взгляд, полный печали и равнодушия, — внезапно насмешка смешалась с грустью во взгляде опытного воина.

— Нет, не может так быть. Советники почитают Сета и живут по закону. С потерянным не всё так просто и за воровство, независимо от причин, его конечно могут повесить, но нас точно оправдают, — не сдавался Унас, но чёрный, скользкий червь сомнения уже закрался в его сознание и даже испугал юношу.

— Завтра покажет и это совсем скоро, — уже совсем серьёзно кивнул ему наёмник.

Молодой старик, отсмеявшись вволю, уже дремал, уткнувшись морщинистым лицом в грязную, вонючую солому. Унас также прилёг, укутавшись в свою тёплую накидку. А наёмник Рос ещё долго продолжал сидеть у стены, задумчиво уставившись в угол их клетки.

Пустяковая обида

Пустяковая обида

На дороге между Атисом и Эктом. Агрия. День второй

Времена, когда желающим попасть в городской Совет приходилось договариваться с членами разных семейств, а городом могли править многие, похоже прошли. В агрийских городах власть захватывали семьи и родственные связи ставились превыше всего. Теперь городские Советы могли полностью состоять из родственников. Нужно ли говорить, что после обретения власти, они всеми силами старались её удержать. Такой семьёй в Атисе были да Огросы. В городе Экт, что располагался западнее, всего в четырёх днях пути от Атиса, заправляли да Агирэ. Они частенько пересекались по различным поводам и даже имели взаимовыгодные дела. Им не довелось породниться, но отношения между ними были скорее дружественные. Обе семьи долгие годы из кожи вон лезли, чтобы обрести полный контроль над своими городами. С началом нового, двухсотого от сотворения этого мира года, и те, и другие, оттеснив всех конкурентов, стали единоличными правителями своих городов. Заняв места в Совете, даже те из них, кто занимался до того торговлей или ремеслом, оставили свои дела слугам, а то и вовсе ограничились должностями.

Вроде бы оба семейства находились на вершине и наслаждались властью и богатством, но в прошлом году дела у Совета города Экта пошли не лучшим образом. Неурожай местных ронов и селян не позволил им как следует подготовиться к зиме. Они искали у кого одолжить монет, чтобы пополнить закрома. Далеко не поехали и нашли нескольких богатых торговцев в Атисе. Те, имея достаточно свободных средств, загодя скупили изрядно подорожавшие продукты, а после продали их в долг менее расторопным соседям. Совет города Атис оказался предусмотрительней, а потому проблем с запасами не имел.

Однако да Агирэ хорошо нажились на собственных горожанах и несколько дней назад, едва морозы спали, один из сыновей магистра пошёл в Атис вернуть долг с щедрой прибавкой. Так спешили, чтобы не отдавать лишнего, ведь плата за пользование считалась на каждый день задержки. Долг он благополучно вернул, но выходя из дома одного из тех торговцев, поскользнулся и так забавно грохнулся на мостовую, что проходящий мимо сын другого магистра долго и обидно смеялся. Слуги его охотно, хоть и не так открыто, вторили господину, а слуги эктянина делали вид, что не заметили падения вовсе. Прохожих хоть и рассмешило падение юноши, смеяться они предпочли лишь за его спиной. Всё же, не желая нарываться на неприятности, дело достойных они предпочитали оставить им самим. Однако смех их был громким, в особенности хохот сына магистра Атиса. Ко всему он ядовито пошутил, полагая что всё это сойдёт ему с рук. Раньше, когда эктянин был простым торговцем, он бы конечно лишь осыпал шутника проклятьями, а может и посмеялся бы вместе с ним. Но сейчас, будучи советником по закону, спускать такое неуважение к своей персоне не мог. В свою очередь оскорбил весельчака и кроме того, проходя мимо, нарочно оттолкнул того в сторону. Атисец являлся ни кем иным как новоиспечённым главой городской стражи и не раздумывая толкнул наглеца в ответ. Советник был меньше ростом, да и силой с виду одарён не был. Это явилось причиной, по которой он медлил со схваткой на мечах здесь и сейчас. Его противник, надеясь на собственное превосходство в росте и силе, решил ограничиться кулаками. Достойные господа сцепились словно портовые грузчики. Но в Атисе, впрочем, как и Экте, да и многих городах Агрии, драки на улицах городов были запрещены законом. Слугам насилу удалось разнять достойных горожан, желавших немедленной схватки. Условились выяснить отношения за городом, вернее на полпути у Экту, второго дня следующего года. Местом встречи был выбран луг у дороги, на котором росли три отбившиеся от леса берёзы. Это место так и прозвали «Три берёзы». В тёплое время года там часто ночевали торговцы и другие путники. Земля постепенно оттаивала, но до настоящего тепла на северо-востоке Агрии всё ещё было далеко. А потому торговцы не спешили вести свои караваны. Горький опыт прошлого советовал повременить, чтобы не застрять и не сгинуть в пути. Потому никто, кроме тех разобидевшихся господ, пока что не спешил ступить в присыпанную снегом, вязкую грязь.

По агрянскому календарю