Танкер Дербент - Юрий Крымов

- Легче, Мустафа, - посоветовал Якубов кротко, - зачистишь - кольца болтаться будут.

Из мастерской выкатили второй поршень и, прицепив так, подняли на воздух. Отрываясь от работы, Гусейн наблюдал за тем, что делалось у двигателей. На цилиндры полезли люди, вооруженные гаечными ключами. Осторожно хватаясь за горячие трубы, они отвинчивали крышки цилиндров. Среди них Гусейн увидел Ко-тельникова, но не успел удивиться. Откуда-то появился Володя.

- Не окончили еще? - закричал он плачущим голосом. - А у нас только два часа осталось. Эх, люди!

- Сделай скорее, если можешь, - огрызнулся Гусейн раздраженно, пожалуйста, я посмотрю!

Под его зубилом визжало железо, и потные плечи его покрылись черной пудрой шлака. Слесарь Якубов, шаривший в кармане папиросы, махнул рукой и взялся за последнее кольцо.

- В море покурим, ничего, - сказал он весело, подмигнув Володе, - подай мне кувалду, милый.

Когда покончили с поршнями, Гусейн бросил зубило и подошел к вентиляционной трубе. Холодные струи воздуха защекотали его потную спину, сладко заныли руки. Теперь, когда он окончил работу, про него как будто забыли. Мотористы снимали крышки цилиндров, осматривали форсунки. Все торопились не меньше самого Гусейна, даже те, кого он считал лентяями и лишними на судне.

"Вот я надрывался, работал, а разве это отметил кто-нибудь?" - подумал он было, но мысль эта уже не уколола его, как прежде, а показалась надоедливой и постылой, как зажившая болячка, которую хочется сковырнуть ногтем. Он встряхнулся и побежал к двигателям.

Под потолком медленно катилась каретка крана. Готовый поршень плыл по воздуху, позванивая натянутой цепью. Внизу, словно погонщики за вьючным животным, двигались люди, вытягивая крановые тали.

Поршень остановился над отверстием, начал опускаться, и конец его скоро вошел в горло цилиндра. Гусейн сжимал руками кольца, проходившие в отверстие. Когда опустилось последнее кольцо, он выпрямился и вытер руки.

- Крышку! - скомандовал он мотористам. - Третий цилиндр кончаем, Александр Иванович.

Басов посмотрел на его оживленное лицо и улыбнулся. Он с волнением приглядывался к тому, что происходило вокруг него, и особенно к тому новому выражению, которое было на лицах людей. С них как бы слетело ленивое оцепенение и сменилось выражением нетерпения и горячего любопытства, какое бывает у людей, впервые вложивших душу в серьезное дело. Но он опасался. Это могло быть только лишь оживлением новизны, - яркий, но непрочный огонь, готовый погаснуть при первой неудаче.

Басову не хотелось думать об этом, не хотелось верить, что с лица Гусейна может исчезнуть это чудесное оживление. Когда заревела сирена, возвещавшая конец погрузки, Басов спокойно подошел к пусковому пульту.

Команда столпилась перед измерительными приборами. Гусейн стоял у воздушного крана, положив руку на штурвал. Внезапно его уверенность исчезла. Может быть, тахометр покажет по-прежнему сто оборотов? Команда осталась без берега, и многие работали бессменно уже вторую вахту. Гусейн первый закричал о соревновании, взбудоражил ребят. Теперь его поднимут на смех...

Из штурманской рубки прозвенел сигнал. Басов взялся за маховики и посмотрел на указатель. Гусейн вздохнул и закрыл глаза.

- Открывайте, Мустафа, - раздался голос Басова.

Услышав грузное чавканье первых тактов, Гусейн приободрился и подошел к щиту. Сигнальная стрелка показала "малый задний ход", потом "малый передний". Судно разворачивалось, отходя от пристани.

Гусейн не выдержал и отвернулся от циферблатов. "Ну, не выйдет, так что же. Посмеюсь и я со всеми", - мелькнула в голове трусливая мысль. Но в следующий момент он забыл обо всем, кроме нарастающего стука мотора.

Стрелка тахометра быстро ползла по шкале. Она, не останавливаясь, перевалила через цифру "сто" и двигалась дальше.

- Сто пять... сто семь... сто десять...

Вокруг взволнованно загудели, задние поднимались на носках, чтобы лучше видеть. Двигатели гремели на полном ходу.

- Сто двенадцать! - торжествующе крикнул Володя на ухо Гусейну. - Эх, гляди, Мустафа!

- Н-да, - значительно протянул Козов, морща нос лукавой улыбкой, - что ж, потягаемся теперь с "Агамали", Александр Иванович!

Гусейн выбрался на палубу и присел отдохнуть. Огни порта отступали во тьму. Ветер бросал вниз клочья дыма, и они трепались по палубе, цепляясь за выступы люков, как куски серой ткани.

Гусейн видел, как вышел из машинного отделения старший механик и остановился в полоске света, падавшего из двери.

"Подойдет или нет?" - подумал Гусейн, отворачиваясь.

Ему казалось, что если Басов подойдет и заговорит с ним теперь, то произойдет что-то очень важное, от чего изменится вся его жизнь на судне. Позади раздались шаги, и он вздрогнул, почувствовав руку Басова на своем плече.

- Сто двенадцать оборотов дали сегодня, - сказал Басов озабоченным, будничным тоном, - ребята бушуют в столовке, ничего подобного они не ожидали. Но это ведь только начало. Надо поддерживать двигатели в таком состоянии. Это гораздо труднее, и здесь мы можем сорваться. Я хочу сказать, что необходимо постоянное внимание и еще не одну стоянку придется провести в машинном.

- Форсунки часто засоряются, - отозвался Гусейн тем же сухим, невыразительным тоном. - Вот сейчас темно, не видно, какой дым.

Давеча черный был - сажи много, а теперь как будто чистый выхлоп пошел.

- Дым - ерунда, - сказал Басов задумчиво, - дым - это дым! - Он засмеялся. - Тебе сейчас на вахту, Мустафа?

- Сейчас пойду, - промолвил Гусейн, поднимаясь, - отдохнул малость.

Ничего особенного не случилось. Они обменялись деловыми замечаниями и готовились разойтись. Вероятно, по рассеянности Басов сказал ему "ты", да, верно, это вышло у него машинально. Ведь Басов на "ты" только с комсомольцами...

- Еще я хотел поблагодарить тебя, - вдруг сказал Басов. - Если бы не твоя помощь... Один я ничего не могу сделать, - прибавил он просто.

- Какая тут благодарность... - ошеломленно пробормотал Гусейн. - Да разве я один?

Он вглядывался в лицо механика, но тот не торопился уходить и протянул руку.

И тут неожиданно произошло то важное событие, которого смутно ожидал Гусейн. Он схватил руку механика и стиснул ее с такой силой, что пальцы их слиплись.

- Эх, Александр Иванович, - прошептал он задушевно, - милый друг!

Телеграмма, посланная по радио танкеру "Агамали", гласила следующее:

"Вызываем вас на социалистическое соревнование по выполнению плана перевозок. Согласие сообщите. Предсудкома Котельников".

Сам предсудкома топтался за спиной радиста, пока тот работал ключом.

- Может быть, они и разговаривать с нами не захотят? В самом деле, уж очень нахально с нашей стороны. Ведь у нас задолженность не покрыта.

Володя выключил передатчик и повернулся на стуле.

- Мы тогда их обгоним неофициально, и они вынуждены будут это признать. Не все ли равно? Мы бросаем им вызов, мы - сорок пять человек с "Дербента". Шикарно, а? Удивительная штука соревнование! Теперь уж я не могу спокойно ждать, пока нам подадут баржи. Кажется, я сегодня изрядно попортил нервы этим флегматичным молодцам на рейде. Однако баржи-то подали вовремя.

- Обгоним ли?

- Обязательно. Знаешь, Степа, по-моему, мы с тобой ошибались, когда рассуждали насчет команды. Помнишь, ты сказал: "сброд"?

- Не помню что-то...

- Э, не хитри! Местом я тебя тогда соблазнял в Эпроне. Память у тебя девичья, Степа!

- Дело прошлое...

- То-то и есть! Видел, как работали мотористы на стоянке? Это уж что-то новое. Самое интересное то, что все это сладилось без участия командиров. Как это началось, ты не помнишь?

- Начал Мустафа Гусейн...

- Бывший комсомолец. А почему он "бывший", ты знаешь?

- Как будто исключен за пьянку. Толком не знаю...

- Неладно, Степа! Мы запираемся в красном уголке и совсем не знаем людей. Соревнование началось стихийно, без нас, и мы только примкнули к нему.

- Ты же вчера хотел возглавлять, - съязвил Котельников.

- Оставь... Нужно уничтожить эту дурацкую замкнутость, нужно работать с людьми. Тогда, может быть, и возглавим.

- Открытых собраний побольше, - сказал Котельников, - поменьше секретов. А главное - надо работать вовсю. Мы поддерживали порядок на электроустановках и считали, что показывали пример, - мы-де образцовые! Дешево это стоит, Володя! Мы должны быть всюду, где дело идет плохо. Если не умеешь наладить двигатель, подавай инструмент, организуй людей, покажи им цель. Трудное это дело, Володька, организовать людей. Трудное...

На "Агамали" с ответом не торопились. Вечером, во время ужина, Володя прибежал в кают-компанию.

- Предсудкома к аппарату, - объявил он торжественно, - шевелись, Степа!

Радиорубка наполнилась народом. Здесь были матросы, электрики, и донкерман, и мотористы. Пришел даже штурман Алявдин. Разговаривали тихо, почти шепотом, словно тот, кто вызывал предеудкома, находился тут же в рубке и прятался за щитом передатчика. Гусейн, приоткрыв рот, слушал дробный стук ключа и свист репродуктора.