Ординариум Анима - Владислав Крисятецкий

всего, что можно было придумать, уже произошло. Все вернулось "на рельсы", город стали восстанавливать, он становился еще лучше и красивее, чем был. И от этого улыбки на лицах появлялись все чаще. Люди, получившие свыше такое сверхиспытание как разрушительная и кровопролитная война, с честью выдержали его. И заслужили это трудное, полное лишений и страданий послевоенное счастье. И я вместе с ними. Я был частью их новой жизни. Становилось легко от вида людей, шагающих по улицам. От вида птиц, вернувшихся в этот город со своими бесшабашными звонкими песнями.

А сейчас все чаще приходят дни, когда мне хочется, чтобы моя жизнь закончилась еще тогда. Как-нибудь внезапно. Какая-нибудь мина бы запоздало взорвалась, когда никого из жильцов не было бы дома. Куда приятнее умирать, когда преисполнен ощущения, что все прекрасно, чем от глубокой старости в состоянии полного неприятия наступившего времени, до которого когда-то так хотелось дожить.

Я совсем один. Я лишен надежды, что от будущего стоит ждать чего-то хорошего. Людей на нашей улице теперь я вижу все реже и реже. Но даже по тому, что я вижу, можно сделать вывод. О том, что мое время ушло безвозвратно и очень давно. Мне жаль это понимать, ведь как бы ни было мне плохо, эти стены еще живы. Им хочется тепла так же, как и всем на этой планете. И хотя я с нетерпением приближаю тот день, когда меня освободят от этого бесцельного существования, мне хочется, мне еще очень хочется получить от этой жизни хоть какой-то прощальный подарок, какой-то знак внимания. Сомневаюсь, что жестяная банка в моем окне подойдет в этом качестве, но, кто знает, может быть, ее можно расценивать как некое знамение? Не унывай, мол, старик, не все еще потеряно… У тебя еще есть право на мечты, которые могут сбыться. Не в этой жизни, так в следующей…

В следующей жизни я бы с радостью согласился стать человеком. Это огромный, необыкновенный, полный загадок и внезапных разгадок, мир. Это совершенный, хоть и быстро стареющий механизм. Свобода передвижения, возможность путешествовать… Разве это не прекрасно? А способность разговаривать? Чудо! И еще это реальная перспектива сделать жизнь вокруг лучше. У меня нет ни единого шанса помочь людям в моей нынешней оболочке, но… Если только в новой жизни мне удастся достичь необходимого уровня понимания вас, живые создания, то, может быть, в нашем городе действительно станет немного светлее и теплее?.. Во всяком случае, надеюсь, дома не будут красить в такой бестолковый цвет как мой.

Мне хотелось бы многому научиться у вас, люди. Всему лучшему, на что вы способны. А способны вы на очень многое, хоть и не всегда догадываетесь об этом.

Но для начала мне необходимо научиться принимать свой скорый уход с достоинством. Как одна из женщин, которая когда-то жила в этих стенах. То была пожилая женщина, она являлась всеобщей любимицей, поскольку не теряла самообладания даже в самые тяжелые периоды своей жизни. Ее сын – один из немногих моих довоенных жильцов, не вернувшихся с войны живыми. Она осталась одна. И хотя были соседи, друзья и дальние родственники, иногда наведывавшиеся к ней, мне кажется, она выжила не благодаря их поддержке, а потому что всегда верила в лучшее. Ее слез никто, кроме меня, не видел. Она держалась молодцом и любила повторять, что все будет хорошо. А когда пришел ее черед, и у ее постели собрались самые близкие, она попросила… побелить оконную раму и повесить новые занавески веселых тонов. Я помню, как один из членов семьи, глотая слезы, выполнял эту ее последнюю просьбу. Тогда это окно на первом этаже стало моим самым нарядным. И настолько отличалось от остальных, что часто привлекало внимание прохожих. Они удивлялись, оборачивались, шли дальше своей дорогой, но я чувствовал, как частичка внутреннего света той женщины уходила вместе с ними.

Может быть, и мне все же удастся оставить какую-то память о себе. О людях, которые жили здесь и продолжают жить в моих воспоминаниях. Кто знает, может быть, иногда чудеса все-таки случаются?..

Январь 2007