Среди волков - Дженнифер Барнс

От страсти к луне они ловили кайф даже без наркотиков.

Каллум, наверное, решил заставить меня дождаться полнолуния, чтобы узнать об условиях моей встречи с Чейзом — он надеялся, что я скорее откажусь от своей просьбы, чем рискну сунуться напрямую в пасть зверя в самый нелюбимый мною день месяца.

Но даже несмотря на то что ужас охватывал меня с каждой секундой все сильнее, а желудок переворачивался внутри, я не отступала. И сегодня фальшивой блевоты не будет.

— Приготовить тебе что-нибудь на завтрак? — Эли отодвинула от стола кухонный стул — был у нее такой хитрый способ сообщить мне, что я буду завтракать, хочу я этого, или нет.

Я решила начать препираться — желудок у меня скрутило так, что сама мысль о том, что мне нужно будет запихнуть в него какую-нибудь еду, казалась мне весьма опрометчивой. Но выражение лица говорило, что она, скорее всего, из-за близнецов встала очень поздно и не намеревается тратить время на запугивание меня страхом Божьим (и лишенных сна матерей), если я начну артачиться.

— Кашку? — спросила я.

Две минуты спустя, как по волшебству, передо мной на столе появилась тарелка с кашей, Эли села на стул и стала наблюдать за тем, как я размешиваю кашу, перед тем как отправить очередную ложку в рот.

— Каллум сказал, что ты просила разрешения… — Легкомысленный тон подвел Эли, выдав тот факт, что она знала об этом уже давно, но только сейчас решила высказаться. — Чтобы навестить того нового мальчишку… Чейза…

Я пожала плечами и сунула в рот еще одну ложку каши. В знак протеста мой желудок сжался.

— Ты раньше никогда не играла но их правилам, — продолжила Эли, наклонилась, выловила у меня из тарелки кусочек банана и сунула себе в рот. — Ты не спрашиваешь разрешения, не признаешь над собой ничьей власти, и еще до того, как пошла в детский сад, ты так тянула одеяло на себя, что мне казалось, что ты его порвешь.

Она еще раз залезла пальцами в мою кашу, и я подтолкнула тарелку к ней:

— Валяй. Я не голодна.

Эли толкнула тарелку обратно ко мне и наклонила голову в мою сторону:

— Ешь.

Я снова взялась за еду. Эли наблюдала за мной, и я наконец поняла — она ждала, что я скажу что-нибудь.

— Не знаю, что ты хочешь от меня услышать.

— Я хочу понять, как это так получается — девочка, которой по жизни не попалось ни одного правила, которое она бы не нарушила, вдруг по своей воле согласилась предоставить местному патриарху абсолютное право выставить для нее же все возможные ограничения.

— Патриарх? Да брось! Это Каллум.

— Ты сказала, не я. И ты к тому же уклоняешься от ответа.

Дело в том, что, когда я спрашивала разрешения, Каллум был вынужден взаимодействовать со мной на официальном уровне. Я отобрала у него право выражать приказы в виде просьб и обратилась к нему в качестве члена его стаи, а не сама по себе. Это был громадный риск, потому что, если бы он отказал мне в просьбе, а я все равно пошла встретиться с Чейзом, я бы тогда нарушила Законы Стаи и подставила себя под удар Правосудия Стаи.

Но Каллум не отказал мне. Он согласился с моей просьбой, и поэтому, какие бы условия он ни навязывал мне сегодня, я буду им подчиняться.

— Мне нужно было увидеться с Чейзом, и это была единственная возможность. — Я отвернулась от Эли, но краем глаза продолжала наблюдать за ней. — Я никогда бы не смогла оказаться рядом с домом Каллума сама по себе, особенно после того случая. По крайней мере, таким образом я смогу увидеться с Чейзом…

За нашей встречей будут наблюдать, и она произойдет на условиях, выставленных Каллумом, какими бы они ни были. Но к тому времени, когда все закончится, у меня будут ответы. Или, возможно, еще больше вопросов.

У меня будет хоть что-то, и это будет бесконечно больше, чем есть у меня сейчас.

— Но почему именно этот мальчишка, Брин? Зачем тебе встречаться с кем-то, кто скорее съест твоего теленка, чем посмотрит тебе в глаза? Что он вообще может тебе предложить?

Ничего себе! Эли звучала подозрительно античейзовски. Она вообще никогда не была против кого бы то ни было. Я так ей и сказала, а она в ответ лишь пожала плечами.

— Кейси ему не доверяет.

— Кейси никому не доверяет, — усмехнулась я. — Он типичный параноик. Ну, в смысле, послушай, ведь это он тот самый оборотень, который установил в детской комнате веб-камеру для наблюдения за няней. — И, чтобы придать словам особое значение, я направила ложку на Эли. — Камеру наблюдения за няней).

Как будто кто-нибудь собирался навредить Кейтлин или Алексу. Самое худшее, о чем Кейси должен был беспокоиться, это была я, рассказывающая близнецам о вещах, которые они не смогут понять до тех пор, пока не станут использовать вербальную коммуникацию как минимум в течение двух лет, но я знала, (а) где находится камера наблюдения и (б) как ее отключить. Отцовство превратило мужа Эли в футбольную мамочку[15] из пригорода.

— Забудь о Кейси, Брин, и обещай мне, что будешь очень осторожной. Каллум — это не Каллум, когда он альфа. И ни один из Стаи так не опасен, как он.

И это Эли говорила о нашей семье. О Каллуме. Девоне. Кейси, Соре и Лэнсе. О моих одногодках. О близнецах.

— Я буду очень осторожной.

По тому, как Эли взглянула на меня, было понятно, что она не очень-то мне верит. Как обидно!

— Я умею быть осторожной, — повторила я несколько раздраженно.

— Брин, когда тебе было шесть лет, ты попыталась совершить банджи-джамп[16] со шведской стенки, привязав лямки своего комбинезона к верхней перекладине шнурками от ботинок. Осторожность никогда не была твоим сильным местом.

— И однако я из всего этого выбиралась без единой царапины, — победно улыбнулась я.

Эли пристально посмотрела на меня.

— Да, ты оставалась в живых, — согласилась она неохотно. — Тебе очень везло, Брин. Но это не значит, что нужно снова искушать судьбу.

Я ответила на пристальный взгляд Эли твердым взглядом, одним из своих фирменных.

— Ты слишком сильно беспокоишься.

— Я твоя мать. Это моя работа.

Раздавшийся сверху вопль, нечто среднее между сиреной «скорой помощи» и воем банши, возвестил нам о том, что, по крайней мере, один из близнецов проснулся и был готов к новому дню. Еще несколько секунд Эли продолжала сидеть, глядя на меня, потом вздохнула:

— Обещай мне, что ты не наделаешь глупостей.

Эли встала, взяла мою пустую тарелку и поставила ее в раковину.

— Обещаю, что никаких глупостей я не наделаю, — улыбнулась я. — Я знаю, что я делаю. — Ну, вроде того. — Я должна это сделать, Эли. И я очень стараюсь сделать это так, как надо.