Бродяги Хроноленда - Юрий Дихтяр

Оттуда высунулась голова, увидев, что улица пуста, вышел Борис.

– О! Броневичок здесь! – обрадовался он, увидел бронетранспортёр. Борис подбежал и постучал по корпусу. – Есть кто живой?

– Боря! – раздалось из машины, – Боря! Мы тут! Сейчас открою!

– Я тебе открою! – крикнул чей-то голос внутри. – Там крокодилище!

Послышался шум возни, ругань, потом внезапно всё утихло.

– Максим! – позвал Борис.

– Он в нокауте. Идите в жопу! Оставьте меня в покое! Уберите крокодила! Уберите шлюх! Идите в жопу! – даже через металл брони голос звучал выразительно и истерично. – Что вам нужно?! Уходите все! Я хочу спать! Я хочу умереть, но только не от шлюх и не от крокодила! Я хочу умереть…умереть, – крик перешел в рыдания, – умереть от…, от…, умереть от…!

– От чего? – рявкнул профессор.

– А ты как думаешь, от чего? От старости, конечно! Уходи, оставь меня, говорящий крокодил!

Грмнпу вопросительно посмотрел на Бориса. Тот всё понял и кивнул. Профессор наклонился, схватил бронемашину передними лапами, вскинул на грудь и пошёл с ней в сторону леса.

– Тяжёлая? – спросил бегущий следом Боря.

– Есть малость.

Внутри орал Мэнсон.

Павел сидел напротив Нострадамуса и листал исписанный вкривь и вкось блокнот. Великий провидец улыбался во весь рот.

– Вот. Вот тебе центурии, читай, ищи зерно. Зерно! Прикинь, в блокноте зерно! – Мишель захохотал, схватившись за живот. Из глаз текли слёзы. – Я уже смеяться не могу скулы болят! – И снова залился смехом.

– Миша, что это ты мне дал? – Павел наконец-то разобрал корявый почерк и прочитал:

– В траве сидел кузнечик, совсем как огуречик… музыка Шаинского… Миша, это что за фигня?

– Я не знаю, – еле сдерживая очередной приступ смеха, ответил Мишель. – Я так все предсказания писал. Куришь, потом пишешь. Такие откровения приходят в голову, особенно, если измена.

– Миша, при чём здесь кузнечик?

– Ты смотри шире, может это кузнец.

– В траве сидел?

– В траве… На траве…На траве он сидел!!! Га-га-га!!! Точно! Кузнец на траве. Зелёный такой! Ой, сейчас у меня от смеха рот треснет! Читай дальше…

– И снится мне не рокот космодрома…эта…тишина…снится мне трава у дома… опять трава! Миша, тебе лечиться надо…

– Нет-нет, ищи…, где-то точно есть предсказание, Клянусь, сегодня для такого случая, я дозу увеличил.

– Ладно, поехали…на траве дрова…травы, травы, травы не успели.… Это что-то, это звук под крышей, Это то, что никому не слышно. Это голос высокой травы. В точку…

Нострадамус снова залился смехом.

– Миша, иди лучше, гадай на рынке. Жулик ты, а не провидец.

– Ты давай читай, – вдруг резко посерьёзнел Нострадамус, – я сегодня такой портал открыл. Фух, вроде отпустило. Там колбаса оставалась? Пожрать хочется. А ты ищи. Отделяй зерна от плевел.

– Так, подорожник-трава, мне бы…, ну у тебя и почерк…

– Я же алхимик, я должен так записать свои рецепты, чтоб конкуренты не разгадали.

– Так вот почему врачи так пишут…алхимики. Понятно. Ага, вот что-то не про траву – Часы огромной пчелы пройду через миры, бродяги найдут и потеряют, трещины шире, ветер выжимает траву. Тьфу, и тут трава. Но хоть бродяги есть и часы. Ну, и что это значит? Пчела, оса – колбаса, трещины. В чём смысл?

– Видите ли, Павел, я не знаю смысла. Но пока не произойдёт предсказанное, разгадать центурии невозможно. А может, там и смысла нет, а люди подгоняют под события мои видения. Паша, я ведь обычный карточный шулер, но когда передо мной закрылись двери всех казино, мне пришлось переквалифицироваться. Жить-то нужно как-то. Но мои растаманские видения даже меня пугают.

– Я возьму блокнотик…

– Да, конечно. Счастливого вам пути, юный друг.

Гитлер уже третий час сидел перед трильяжем и мерил парики.

– Ни одного нормального, – возмущался он. – То на Кобзона похож, то на Пугачёву. Это же ужас, зачем я только чёлку обрезал?

Он поднял с земли шиньон – рыжий, с длинной косой. Приложил к макушке, поглядел в зеркало, швырнул волосы обратно на пол и разрыдался. Его авторитет подорван. Подчинённые и верноподданные рассмеялись прямо в лицо. Иногда совершаешь такие ошибки, которые выливаются потом в крах всей жизни. Казалось бы – новая причёска, а последствия могут быть плачевными и необратимыми.

В дверь постучали. Фюрер вытер платочком покрасневшие глаза, высморкался в тот же платок и крикнул:

– Кто там?

– Усы принесли на примерку.

– Оставьте под дверью.

Гитлер подождал, пока шаги удалятся, и приоткрыл дверь. В конце коридора кто-то негромко разговаривал, затем грохнул дружный хохот. Фюрер схватил тазик с усами и захлопнул дверь.

Усы тоже оказались самые разнообразные. Гитлер даже повеселел. То он представлял себя Чапаевым в папахе, то Будённым с шашкой в руке, то сицилийским мафиози. Очень понравились а ля Дали, прямо залюбовался.

Но всё равно это было не его образ. Всё равно, будут смеяться, и шушукаться за спиной. Свиньи фашистские!

И тут он понял, что может его спасти. Гитлер набрал номер на телефоне.

– Алло, это Гитлер. Вам поручается задание государственной важности. Немедленно отыскать Чарли Чаплина. Да-да, того самого актёришка и снять у него скальп с верхней губы. Вместе с усами, конечно. Выполняйте. С меня премия, звание и бутылка. Командировочные получите в бухгалтерии. Рейх надеется на вас. Целую, милая, я верю в тебя.

Не успел он отключить телефон, как в комнату ворвалась Ева.

– Подонок, ты опять звонил этой шлюхе, стриптизёрше, да? – набросилась она на Гитлера.

– Евочка, ты о чём?

– Да всё о том! Думаешь, я глухая? Я всё слышала! Не смей трогать Чарли. Он святой, он символ кинематографа! Как ты мог поднять руку на идола, на бога? Дрянь! Немедленно всё отмени!

– Евочка, не кипятись. Ты сама виновата. Сбрей усы, сними трусы.… Вот я и сбрил, и оказался на краю пропасти. И ты тоже, кстати. Мне нужны усы. А такие есть только у этого…, как его…

– У Чаплина.

– Да, у него. Посмотри, я все гримёрки переворошил, ничего не подходит.

– Ничего святого! Сплошной цинизм и нацизм. Ради усов погубить такого человека…

– Дорогая, ну кто сказал погубить? Мне только губа нужна. Одна. Верхняя. Без губы ещё никто не умирал. Ну, зачем ему две губы? Сама подумай.

– Хорошо, чёрт с тобой, но зачем ты опять связываешься с этой танцовщицей? Почему бы не послать Канариса? Или Штирлица. Штирлиц – профессиональный шпион, он бы всё сделал как надо. А эта погремушка опять всё испортит.

– Штирлиц мне не подчиняется, да и его Москва не отпустит. Ему не за это деньги платят. А Мата опытная и напористая.

– Опытная она вокруг шеста без трусов вертеться. И напористая – мужиков в постель затаскивать. А ты тоже хорош, так себя изуродовал.

– Так ты ж сама …

– Мало ли, что женщина сказала. У нас же, баб, язык думает, а не мозги. Ладно, я пошла на кастинг.

Грмнпу поставил бронемашину посреди поляны и постучал ногтем по корпусу.

– Эй, вы там живы? – рявкнул он. – Не сильно укачало? Выходите, вы спасены.

– Отойди на три километра, тогда выйду, – закричал Мэнсон.

– Да ладно тебе, я не ем людей. Я разумное существо.

– Да? Я тоже разумное существо, но это ещё не значит, что я не ем людей. Что тебе нужно?

Динозавр оглянулся, но рядом не было ни Бориса, ни белки. Они отстали, так как профессор не рассчитал свою скорость и в пылу забыл, что человеку и белке не угнаться за ним. А этот безумец в машине начинал раздражать. Профессор был неважным психологом, и всякие споры и недоразумения утомляли и раздражали. Поэтому он оставил в покое людей в броневике и решил подкрепиться. Живность копошилась под ногами, Динозавр сел поудобнее и принялся ловить всяких мелких зверушек и, насобирав полную горсть, отправлял в пасть.

– Эй! – донеслось из машины.

– Чего нужно? – Грмнпу пытался выковырять из земли кролика.

– Ты ещё тут?

– Тут, выходи, не бойся.

Люк осторожно открылся, и ил него выглянуло испуганное румяное лицо. Увидев динозавра, лицо исказилось гримасой ужаса и попыталось скрыться обратно, но его уже не пускали и, даже наоборот, помогали выбраться наружу, несмотря на сопротивление.

– Вылезай, – добродушно сказал профессор, размахивая лапой.

Человек видя, что чудовище не пытается его есть и даже улыбается, немного успокоился и выбрался наружу. Солдат спрыгнул на землю, и стал медленно отходить к лесу, приготовившись сразу бежать в случае угрозы.

– Тебя как зовут? – поинтересовался динозавр.

– Фриц.

– Дурацкое имя.

– Немецкое.

– Нашёл, чем гордиться. Там кто ещё внутри?

– Там господин Мэнсон и ещё один, не знаю, как зовут.

– Почему они не выходят?

– Господин Мэнсон боится, а другой спит. Без сознания, то есть. Выходите, – вдруг крикнул Фриц в сторону машины. – Тут нормально, не бойтесь.

– Я стесняюсь. – Крикнул Мэнсон. – Я голый. Отвернитесь.

Фриц удивлённо пожал плечами. Грмнпу развернулся спиной к машине: